Сломленный бог - Гарет Ханрахан
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он поманил к себе родственника:
– Вир, мне понадобится надежное местечко для моей ставки.
К его чести, Вир крайне деловито отнесся к своей новой роли. Не прошло и дня, как он нашел для Раска просторный дом на улице Фонарной, в северной части Нового города, поближе к краю. Дом был уже занят, но размещавшиеся там семьи Вир переселил наверх, в башни.
Как и весь Новый город, этот дом вырос сам собой из чудесного камня. Никто не строил его. Тем не менее, пока Раск бродил по чисто выдраенным комнатам, пропитанным каким-то алхимсоставом, форма дома показалась ему странно знакомой, будто помнилась с детства.
У дверей Вир разместил охрану. На чердак посадил снайпера. Пообещал нанять чародея и начертать на входе волшебные обереги.
– А в подвале я разложу яд. – Вир острием шпаги постучал по полу, и послышалось слабое эхо. – Город нашпигован туннелями. Не преполагалось, что проклятые упыри вздумают связываться с ЛОЗ, но они все равно к нам лезут. Эти твари стучат городскому дозору, поэтому не сболтни внизу ничего, что не хочешь разнести дальше.
Был составлен список купцов. В Новом городе никто из них дел не ведет, но некоторые расположились совсем рядом, на нейтральной припортовой полосе. Другие работают за оккупационными зонами – на дальнем конце Гвердона, в округе под названием Маревые Подворья. Просто смешно. В воздухе Новый город отделяет от Маревых Подворий одно биение сердца, взмах могучих крыл Прадедушки. А здесь, на земле, такое расстояние – существенная преграда.
– Вир, нам понадобится набирать местных бандитов. Разбойников, контрабандистов, громил. – Раск заставил себя улыбнуться своему хилому отражению. – Значит, я буду боссом, а ты – моим советником.
– Как прикажет Избранник.
Глава 3
Что-то постучало в окно.
Кари тотчас очнулась, кинжал уже в руке. «Шпат, покажи», – мысленно попросила она, прежде чем вспомнила, что Новый город и ее друг сейчас далеко. Она одна, вдали от дома, и что-то непонятное там за окном, «поэтому, Карильон, соберись».
Снова стук. Скорее влажные хлопки, словно кто-то снаружи шлепает дохлой рыбиной. На окне ставни, в щели сочится голубоватый свет.
«Беги», – подсказывал инстинкт. Раньше бегство всегда срабатывало. Вместо этого она подошла ближе, беззвучно ступая по грязному полу брошенной комнаты. Выставила клинок, встав сбоку от окна, чтобы толстая стена и дальше отделяла ее от того, что снаружи. Оно большое, судя по тяжелому дыханию и увесистым шлепкам по ставням. Но, пожалуй, настроено не враждебно – не настолько уж ставни прочные. Захоти оно войти, смогло бы.
Кари заглянула в щель – и увидала перед собой рыбий глаз размером с обеденную тарелку. Его немигающий взор был полон страха и вместе с тем смирения, будто в жизни не видал ничего, кроме бед. Глаз непонимающе вытаращился в ответ, затем нечто опять стукнуло в ставни, на этот раз достаточно сильно, чтобы выбить защелку. Ставня покачнулась и откинулась, открывая ей существо целиком.
Оно было либо огромной рыбой, закусившей головой утопленника, либо утопленником, надевшим гигантскую рыбу как капюшон на голову, – две ипостаси соединялись там, где безголовая шея человеческой части переходила в рыбье подбрюшье. Если существо откроет рот, то не покажется ли там человечье лицо? Под весом рыбины на плечах тело сгибалось, колени и руки были вываляны в грязи. Людской торс раздулся, плоть изукрасили укусы рыбьей мелюзги, старые ранки истекали водой. Оно стояло полностью обнаженным, но гениталии были отъедены рыбами. Ладони обваляны в соли или в чем-то похожем, к коже пристали кристаллики. Такие же кристаллики прилипли к окну.
Рыбья часть, судя по всему, еще жила, буро-зеленые бока были в капельках влаги, жабры подрагивали на предрассветном воздухе. Плавник сокращался, обтираясь об оконную раму.
Оно чуть-чуть постояло, затем утопленник отвратительно забулькал, словно пытался заговорить, несмотря на то что застрял головой в рыбе – или, может быть, сросся с ней, поскольку непонятно, то ли голова человека у рыбы во рту, то ли сам рот накинут сверху вроде монашеского клобука. Стонущий клекот не прекращался, и она, наверно, могла бы вычленить в нем отдельные слова.
Разбилось стекло – с той стороны улицы швырнули бутылку. По рыбьей спине побежала синяя кровь. Тут же на создание посыпался град камней. Насколько могла судить Кари, метатели нисколько не боялись, им просто докучало, что существо не дает спать. Словно городской пропойца орет во все жабры посреди ночи. Существо покорно стояло, принимая наказание.
Оно снова захлопало в окно, словно именно за ней и явилось.
«Хрен с вами. Нет смысла отсиживаться». Кари сграбастала и закинула за спину ранец. Чуть не поскользнулась в илистой грязи под весом чертовой книги. Потихоньку выбралась на улицу. Кто-то сверху выкрикнул проклятие и кинул бутылкой в нее. Бутылка разбилась о стену, обдавая стекляшками. Кари подобрала камень и бросила в то окно. Ее бросок удался получше – через секунду раздалось значительно более громкое проклятие, и окно с треском закрылось.
Рыбоголовое существо – морской монах, так она решила его называть, – тронулось с места. Было что-то нелепо торжественное, даже возвышенное в его ходьбе враскачку по занесенной илом улице, с волоком на себе рыбьей туши. Невиданное создание брело под горку, Кари за ним, держась в темноте, поодаль от мерцания существа. Насколько она могла разглядеть, в этот час на улицах Ушкета, кроме нее, людей не было. Солнце едва перевалило за плечо Утеса, и на запад простирались длинные тени. Рассвет обрисовал городок. Дома со сводами больших окон, красной черепицей крыш, выбеленными стенами. Зеленые тенистые дворы, предлагавшие отдых от летнего зноя.
Она была права насчет преобразившейся земной поверхности. Ушкет восседал на склоне, в прошлом высоко над морем. Теперь же море плескалось посреди города. Падая сквозь промежутки меж зданий, рассветные лучи сверкали на воде ослепительно ярко. Уровень океана поднялся на сотни футов – или же сам остров оказался притоплен, погружен вглубь занебесным гневом ишмирского Кракена. Когда боги идут воевать, первой жертвой становится привычное мироустройство.
Морской монах вел ее через город. Вчера вечером она поднималась на холм по другому маршруту. Улицы были так же зловеще пусты, однако уже было слышно, как просыпаются верхние этажи. Посматривая вверх, она видела веревочные мосты и канатные дорожки, что перекрещивались над головой, соединяя дома. Ушкетский люд перебрался повыше, оставив улицы на милость приливных волн. На веревочных путях показывались ранние пташки из местных обитателей, кто-то из них вполне мог быть вооружен. Она старалась двигаться незаметно, но морской монах не замедлял ход, а илистая земля была коварна, и
