Нефильтрованный. Мое сумасшедшее десятилетие в «Формуле-1» - Гюнтер Штайнер

– У меня все в голове, – сказал я своему другу. – Презентация в PowerPoint будет отвлекать и меня, и их.

Кому-то это покажется абсолютным безумием, но я придерживаюсь по этому поводу своей точки зрения. В конференц-зале не было сотни людей (всего там присутствовали около 10 человек), и я хотел, чтобы все полностью сосредоточились на говорящем, а не на чертовом экране. Между прочим, сценария у меня тоже не было. Вполне хватало и основных тезисов, чтобы изложить нашу идею, и я не сомневался, что мы с Джином и Джо сможем ответить на любые вопросы.

– Нет, – настаивал я. – Презентация в PowerPoint будет слишком сильно отвлекать внимание. Я собираюсь просто импровизировать.

– Серьезно? Тогда удачи, – ответил мой друг.

Воспоминания о самой презентации сейчас немного смазанны. Не потому, что я нервничал или что-то в этом роде. Я особо не нервничаю – слишком невозмутим для этого дерьма. Моя философия такова: будь что будет; пока я стараюсь изо всех сил, все нормально. Полагаю, в этот раз ситуация немного отличалась, так как я работал над проектом уже несколько лет, но если бы все это ни к чему не привело, то что поделать? К черту все. У меня нет времени беспокоиться о вещах, которые я не могу изменить. Это для дураков.

Несмотря на то что Джин тоже не нервничал, по мере приближения даты презентации он, думаю, все больше беспокоился о том, что может произойти, если нам откажут. Я был тем, кто начал это дело, но именно ему пришлось вложить 150 000 евро.

Причина, по которой я так смутно помню презентацию, заключается в том, что она проходила весьма насыщенно: я говорил, почти не переставая, около двух часов. С помощью основных тезисов мы объяснили нашу концепцию и то, что, если нам одобрят получение лицензии, и коровы полетят, и рак засвистит. На это ушло почти полтора часа. Затем наступила очередь вопросов от членов комиссии, на большинство из которых, в силу моего положения и владения информацией, пришлось отвечать мне.

Если подумать, на собрание я прибыл, чувствуя себя довольно уверенно. Я по натуре достаточно уверенный в себе человек, и, кроме помощи в создании Fibreworks, я почти не занимался ничем другим в течение трех лет.

– Как, по твоему мнению, все прошло? – спросил меня Джин, когда мы закончили. – Думаешь, мы получим лицензию?

– Честно говоря, не знаю, Джин, – ответил я. – Это решать FIA. Однако мы сделали все, что могли. Давай просто подождем.

Примерно через пять минут на мой телефон пришло сообщение. Оно было от одного из членов правления FIA, чья личность навсегда останется тайной. «Твою мать, Гюнтер, – гласило оно. – Никто не может извергать словесный понос так, как ты! Если вы не получите лицензию после этой презентации, никто не получит».

– На самом деле, Джин, – сказал я, – я совершенно уверен в успехе.

В пятницу, 11 апреля, я сел на самолет из Шарлотта в Лос-Анджелес, чтобы принять участие в Гран-при Лонг-Бич 2014 года. Обычно этот этап является второй или третьей гонкой серии «Индикар». С презентации в FIA прошло два месяца, и несколько дней назад Чарли Уайтинг сказал мне, что решение по моей заявке уже не за горами.

Путь из Шарлотта в Лос-Анджелес занял около шести часов, и по прилете, забрав багаж, я включил телефон и направился к выходу из аэропорта. Как только телефон наконец ожил (в те дни включение занимало целую вечность), пришло уведомление о том, что я получил 35 новых электронных писем. За шесть часов! В Лос-Анджелесе я должен был остановиться у своего друга, и в ожидании, когда он за мной заедет, я стал просматривать письма. Хрень – удалить, хрень – удалить, хрень – удалить, хрень – удалить, Чарли Уайтинг. Святые угодники! В теме письма было указано что-то вроде «Решение о выдаче лицензии», так что это определенно было оно.

Перед тем как открыть письмо, я еще раз напомнил себе, что в случае отказа мир не развалится на части и мы с моей семьей по-прежнему будем в порядке.

«Уважаемый Гюнтер, – говорилось в письме. – Рады сообщить вам, что ваша заявка на получение суперлицензии была удовлетворена».

В отличие от многих других вещей, которые я отчаянно пытался выловить из глубин памяти, когда писал эту книгу, могу точно вспомнить, как я отреагировал на новость о лицензии. Эмоционально это было потрясающе – смесь волнения, радости, облегчения, даже трепета, – в то время как физически я только и делал, что улыбался в течение примерно шести часов. Серьезно, я выглядел так, словно был под кайфом! И, признаюсь, еще одной эмоцией, которую я чувствовал, была гордость. Джин сделал все это возможным благодаря своим деньгам, однако я отвечал и за идею, и за ее воплощение в реальность. Я нечасто хвалю сам себя, но в этот раз могу себе позволить, совсем чуть-чуть.

Первым делом после получения электронного письма я позвонил Джину. Как обычно, трудно было сказать, чувствовал ли он себя счастливым, обманутым, подавленным или злым. Все же, думаю, он пришел в восторг.

– Превосходно, Гюнтер, – сказал он. – Вот теперь начнется работа.

Помню, я тогда подумал: «Начнется?» Я уже работал над проектом больше трех гребаных лет! Но Джин был прав. Прочитав письмо, я понял, что по крайней мере в обозримом будущем могу попрощаться с личной жизнью. Мне нужно было собрать воедино команду «Формулы-1».

Поиск персонала

– Ты сегодня выглядишь счастливым, – сказала Герти однажды утром примерно через неделю после того, как мы обзавелись лицензией. – У тебя это начинает входить в привычку.

– Потому что я и правда счастлив, – ответил я. – У меня через полчаса встреча с Джином на базе, а потом нужно созвониться с Ники и Чарли.

– По поводу чего на этот раз? Эти двое, должно быть, уже по горло тобой сыты.

– Если бы это было так, они бы мне сказали, поверь. Оба звонка насчет списка дел, которые мне нужно выполнить. И с каждой минутой он становится все больше.

Главной темой для разговора между мной, Джином и FIA сразу после получения лицензии был вопрос о том, когда мы начнем участвовать в гонках. Один из членов правления FIA хотел, чтобы мы стартовали в 2015-м, а это дало бы нам меньше года на подготовку. Возможно, нам удалось бы сформировать команду к сезону-2015, но существовала вероятность, что мы потерпим неудачу, которая отбросит нас на годы назад. Новости о 2015-м заставили меня занервничать: если другие члены