Нефильтрованный. Мое сумасшедшее десятилетие в «Формуле-1» - Гюнтер Штайнер

человек сталкивается с давлением со всех сторон – со стороны владельцев, болельщиков, СМИ, членов правления и т. д., – и оно огромно. Наряду со всем, что я перечислил, это может создать напряженную, а иногда и негативную отправную точку. К счастью, несмотря на ситуации, о которых я упомянул, я всегда исходил из того, что мне плевать на всех этих менеджеров и агентов, и относился к ним не иначе как к знакомым. Я вежлив, прямолинеен, не буду целовать вам зад или гладить по голове (даже если вы меня об этом попросите) и не собираюсь чересчур переживать ни о политике, ни о том, что вы можете подумать или сказать мне впоследствии. Серьезно, ребят, поищите другого дурачка, потому что если вы придете ко мне со своими играми и будете требовать, чтобы я плясал под вашу дудку, то вас ждет разочарование. Не мой цирк, не мои обезьяны.

Справедливости ради отмечу, что за последние годы ситуация немного улучшилась, и люди, с которыми вам приходится иметь дело в отношении гонщиков, обычно ведут себя сдержанно и профессионально. Тем не менее мой идеальный сценарий в подобной ситуации – это как можно скорее поговорить с самим пилотом. Таким образом появляется шанс добиться прогресса до того, как кто-то из нас помрет со скуки.

Хотите верьте, хотите нет, но одними из первых гонщиков, с которыми я говорил о переходе в Haas, были Кевин Магнуссен и Нико Хюлькенберг. Помню, я встретился с Кевином в Монце, и, хотя мы с ним очень хорошо поладили, Джин и я пришли к выводу, что датчанин, пожалуй, еще слишком молод. Сколько ему тогда было лет – 22 или 23? В целом люди, которых я уже собрал, обладали огромным опытом, однако опыта командной работы у них не было. Поэтому мы решили отдать приоритет гонщикам с бо́льшим опытом. Вопрос о том, как они отреагируют на необходимость работать с людьми, которые еще не стали командой, был самым очевидным для нас. Когда мы разговаривали с Кевином в 2014-м, он имел за плечами всего один сезон, а чемпионат 2015 года ему пришлось пропустить. Конечно, Магнуссен обладал талантом, и немалым, но этот талант нужно было развивать, так что в то время как пилот он нам просто не подходил.

К моменту, когда у нас состоялся разговор с Нико в 2015 году, он уже был на полпути к своему пятому сезону в «Формуле-1», и на встрече мы быстро друг с другом поладили. «Он тот, кто нам нужен», – сказал я Джину. После еще пары встреч мы договорились об условиях и вышли на стадию соглашения. А затем, незадолго до того, как Нико должен был подписать контракт, он позвонил мне и сказал, что решил остаться в команде Force India. Хотя я почувствовал небольшое разочарование, у меня не было никаких проблем с его решением – мой принцип оставался неизменным, независимо от того, кого я нанимал и на какую должность. Это был его выбор, его будущее, и в такой ситуации нет правила, по которому нельзя передумать или нужно как-то объяснять свое решение. Вот если бы он оказался единственным вариантом, я бы тысячу раз надрал его немецкую задницу в Хоккенхайме.

Следующим пилотом, на кого я обратил внимание, был Роман Грожан. В конце 2015 года у него заканчивался контракт с командой Lotus, которая должна была снова стать Renault. С его агентом, парнем по имени Мартин Райсс, мы состояли в хороших отношениях. Когда я позвонил ему и упомянул о наших поисках, он сказал, что поговорит с Романом, и при этом выразил уверенность, что тот заинтересуется. Честно говоря, меня это удивило. В 2015-м Роман не меньше 10 раз набирал очки и завоевал один подиум, а в 2013-м взял шесть подиумов и финишировал седьмым в чемпионате. Даже если бы в Renault не захотели продолжать с ним работать – что, на мой взгляд, было бы странно, учитывая его французский паспорт, – наверняка одна или несколько топ-команд из кожи вон лезли бы, чтобы подписать его к себе. Поэтому, какова бы ни была причина, я рад признать, что ошибался, и после нескольких визитов на базу в Банбери Роман согласился к нам присоединиться. На самом деле переговоры прошли так хорошо, что контракт был заключен уже через несколько недель. Comme c’est putain de magnifique![13]

Если говорить серьезно, мы действительно выиграли, пригласив Романа. С точки зрения развития нам нужен был гонщик, который знал спорт и трассы вдоль и поперек, и Роман действительно знал, а его энтузиазм удивил нас всех – он просто зашкаливал. Не уверен, было ли это связано с недовольством Грожана работой в Lotus, но, присоединяясь к команде, он вел себя словно ребенок в кондитерской. Роман обычно не скрывает своих чувств, так что, если он счастлив, вы об этом знаете.

Время шло, и поиски второго пилота стали вызывать у нас беспокойство. Я общался примерно с 10 разными гонщиками (или их представителями), и те, кто нам подходил, решали либо остаться на нынешнем месте, как Нико, либо отправиться в другую команду. К сожалению, не все были такими смелыми, как Роман. А еще многие скептически относились к тому, что мы – новый коллектив. Не только пилоты и их представители, но и многие другие люди, которых мы хотели нанять. Безусловно, наша бизнес-модель отличалась от других команд и была более устойчивой, однако некоторых это мало заботило. Те же, кто принимал наше приглашение и посещал предприятие в Банбери, неизменно оказывались покорены и уезжали с совершенно иным впечатлением.

В конце концов нам на помощь пришел Маурицио Арривабене, сменивший Стефано Доменикали на посту руководителя Scuderia Ferrari. Он предложил Эстебана Гутьерреса, одного из тест-пилотов и гонщиков по развитию итальянской команды. Эстебан не только стал третьим в серии GP2 в сезоне-2012, но и в 2013 и 2014 годах постоянно выступал за Sauber. «Он хороший парень, – сказал Маурицио, – и если он у вас неплохо себя зарекомендует, мы, возможно, дадим ему шанс».

Помимо этого, Ferrari предоставила Haas тест-пилотов и гонщиков по развитию, по крайней мере на несколько сезонов. Однако, в отличие от подписания Эстебана, этот момент был согласован уже давно и имел смысл для всех заинтересованных сторон. К слову, тест-пилотами и гонщиками по развитию в 2016-м стали Антонио Фуоко, Жан-Эрик Вернь и Шарль Леклер. И да, прежде чем вы спросите, Шарль действительно выступал за Haas. Если мне не изменяет память, он участвовал в первых