Нефильтрованный. Мое сумасшедшее десятилетие в «Формуле-1» - Гюнтер Штайнер

тренировках на Гран-при Великобритании и на Гран-при Германии. Я почти уверен, что Шарль ездил за Haas во время гоночного уик-энда до того, как сел в кокпит Ferrari[14]. Мне нравится Шарль. Он действительно хороший парень и большой талант.

Забегу немного вперед, но в течение сезона-2016 начали распространяться слухи о том, что, если Шарль выиграет серию GP3, его автоматически ждет место в Haas в 2017 году. К сожалению, это была чушь собачья, и, хотя Леклер стал чемпионом GP3 в 2016-м, в сезоне-2017 он принял участие в чемпионате «Формулы-2» и стал чемпионом и там. Представьте, что могло бы быть, если бы он стал выступать за нас. Его ошибка, безусловно. Каков идиот.

Подбор гонщиков являлся для нас далеко не последней частью головоломки, хотя и был одним из последних вопросов, которые мы решили до конца 2015 года. Как обычно, в тот год мы с моей женой Герти и дочерью Гретой провели Рождество в нашем доме в Италии, и я помню, что в преддверии праздников чувствовал себя довольно расслабленно. Благо не происходило никаких серьезных катастроф, все шло в основном по плану. Естественно, проблемы были, и мы извлекли из них уроки, но никто не умер и не угодил в камеру с мягкими стенами (даже удивительно). Однако самое главное, что команда в целом была довольна, и мы продолжали нанимать подходящих людей. Развитие машины шло своим чередом, а краш-тест шасси и переднего антикрыла был запланирован на начало января. По крайней мере, мне было чего ждать!

2016

Тесты

Как только я привык руководить командой Haas, мои рождественские праздники стали немного более спокойными. Мне не приходилось работать до посинения, и я даже мог иногда выключать телефон. Это было связано еще и с тем, что в наши дни люди настаивают на отгулах на время рождественских праздников, а это просто нелепо. Если бы наш офис находился недалеко от моего дома в Италии, я был бы погружен в дела как никогда.

В Рождество всегда происходит что-то особенное, например мы с Герти и Гретой вместе отправляемся в горы и встречаемся с друзьями. Я признаю́: меня всегда расстраивала мысль, что в «Формуле-1» на пару недель все процессы полностью останавливаются. Сейчас это звучит безумно, но временами, когда мы отдыхали, я с тоской смотрел на телефон и надеялся, что его экран вдруг загорится и сообщит мне, что нужно бежать разбираться с очередным дерьмом. Вот что может сделать с тобой работа. Она поглощает целиком.

Так или иначе, в течение первого года существования Haas в качестве действующей команды «Формулы-1» никакие процессы не замедлялись, поскольку мы продолжали расти и совершенствоваться. Это означало, что в Рождество жизнь текла своим чередом, просто немного медленнее, но меня это вполне устраивало. Руководство командой «Формулы-1» – это тотальная занятость 24/7 или даже призвание, если хотите. И мне не трудно признать, что я увлекся этим с самого начала. Герти и Грета никогда не замечали изменений в том, сколько времени я трачу на работу, а с помощью таких вещей, как FaceTime и Teams, мы всегда могли общаться так же много, как и раньше, вне зависимости от моего местонахождения. По правде говоря, из-за того, что нам приходилось прилагать усилия, чтобы пообщаться, мы часто говорили больше, чем когда я бывал дома. Конечно, я не сторонник проводить месяцы вдали от семьи, но такой вариант вполне рабочий, и мир от него не схлопнется. Отсутствие дел – вот из-за чего мир может схлопнуться, по крайней мере мой.

1 января 2016-го я чувствовал себя как Нико Хюлькенберг на фабрике зеркал. Я был чертовски взволнован! Через несколько дней в Италии должен был состояться краш-тест FIA, и при его прохождении (в чем я не сомневался) мы становились на шаг ближе к достижению общей мечты всей команды – к выходу на стартовую решетку в Мельбурне. Краш-тест, к слову, включал в себя «сдавливание» шасси, а затем испытание на ударную нагрузку с прикрепленной носовой частью. Тест запланировали на начало января, чтобы в случае возникновения каких-либо проблем мы имели достаточно времени, чтобы устранить их, непосредственно перед тестами в Барселоне. Несмотря на то что это было наше первое шасси, прогресс в области конструирования и инженерии в автоспорте настолько вырос, что дни, когда команды обнаруживали катастрофические проблемы во время краш-тестов, остались в прошлом. С другой стороны, мы ведь говорим о Haas!

Как бы я ни был взволнован началом тестов в Барселоне, я осознавал, что чем дольше вы продуваете в аэротрубе машину, тем быстрее она будет. С другой стороны, увеличение времени на разработку означало сокращение времени на производство, а чрезмерное использование первого могло повлиять на качество конструкции и на весь продукт в целом. Опять же, нужно было найти подходящий баланс.

Самым большим изменением по сравнению с прошлым годом стало то, что в январе 2015-го каждое электронное письмо, которое я получал, и каждый разговор, который у меня был, касались вопросов подбора персонала, инфраструктуры, администрирования и логистики, тогда как на этот раз все они касались автомобиля. Из своего опыта с M-Sport я знал, что создание новой команды происходит поэтапно и что почти всегда каждый новый этап становится более захватывающим, чем предыдущий. Значительно упрощала задачу мотивированность команды. Не то чтобы мне приходилось много с этим возиться – все сотрудники были профессионалами с опытом и прекрасно знали, что находится в конце туннеля. Или, лучше сказать, аэротрубы. Однако в конечном счете мы все здесь собрались, чтобы участвовать в гонках, и чем реальнее становилась эта цель, тем более оживленно и восторженно все себя чувствовали. С тех пор я никогда больше не ощущал той атмосферы – во всяком случае, не в такой же степени, – и разница, думаю, заключалась в уровне загадочности и предвкушений, который мы тогда испытывали. Независимо от роли, все в команде глубоко это переживали, и лично я наслаждался каждой секундой.

Еще из того периода мне запомнилось осознание, как быстро летит время, когда занимаешься чем-то подобным. Некоторые сотрудники в Банбери беспокоились о сроках, и я, помню, сказал нечто вроде: «Все в порядке, у нас еще много времени». «Много времени», по ощущениям, продлилось минут пять, потому что спустя неделю или около того я провел несколько бессонных ночей, мучаясь ровно противоположными мыслями. С точки зрения времени это была неизведанная территория. Вокруг меня происходил миллион событий, за которые в конечном