Пути Деоруса - Пётр Машьянов

подъема странника, стражник разбудил напарника. Тот стоял, опершись спиной о стену, держась за копье и прижавшись щетинистой щекой к древку. Он поправил шлем и проморгался, пытаясь получше разглядеть редкого у этих ворот гостя.

— Ты от Аторца или Венноны? — неуверенно спросил первый стражник, глядя на увесистую сумку Ганнона.

«Придется их разочаровать», — подумал юноша и молча протянул караульному жетон с королевским гербом, таким же, как на плащах стражи: с Крылатым Волком Избранников.

Часовые молча расступились. Первый с любопытством оглядывал асессора, а у его напарника сон явно выветрился — он вспотел и нервно теребил древко копья. Пройдя несколько шагов и скрывшись за воротами, Ганнон расслышал обрывки тихого, но яростного спора:

— Тих… ты… ссор… да плевать ему… дороги…

***

Ганнон свернул в проулок между невысокими деревянными домами, и голоса стражников окончательно затихли. Трущобы были зажаты западной крепостной стеной и громадами зерновых складов, что спускались к бухте, в которой находился порт. Тут и там встречались жители пляжа, что-то обсуждавшие с местными. При приближении незнакомца они замолкали и провожали путника не самыми добрыми взглядами. Знали бы эти береговые, кто его сопровождал до ворот. Асессор усмехнулся, припомнив, как глава этих головорезов – Аторец – таращился на его груз, и снова поправил тяжелую сумку на плече.

Юноша продолжал свой путь вдоль внешних стен складов из грубого серого камня, которые изгибались, повторяя очертания воды за ними. Справа были видны струйки дыма, а вскоре показались и дома ремесленников, чей квартал прилегал к Красному рынку. Дорога проходила мимо кузницы, где угрюмый мужчина в кожаном фартуке с мрачной решимостью бил молотом по наковальне. Несмотря на поздний час, он неутомимо продолжал работу, рядом с ним вертелся подмастерье, едва поспевавший за хозяином. Парень был похож на Ганнона: смуглая кожа и черные волосы, но глаза были ярко-голубые – настоящий неардо.

Плотник, уже успевший прибраться в рабочем дворике, молча смотрел в землю: шел тяжелый разговор. Стоявший напротив житель трущоб был одет настолько ярко и безвкусно, насколько мог быть способен лишь человек, который вырос в нищете и быстро разбогател. Разъеденным солью пальцем в золотом перстне с рубином он тыкал в грудь мастерового, придавая вес своим словам. Из окна дома за сценой украдкой наблюдала молодая девушка.

Вскоре справа открылось широкое пространство: Тропа Легионера, проходившая насквозь через Красный рынок, упиралась в склады. Протискиваясь мимо повозок и посмотрев направо, Ганнон увидел вдалеке Зерновые ворота и пестрые прилавки рынка.

В хранилища, что стояли по ту сторону Великой Дороги, загружали проданные на Красном рынке товары, которым предстояло отправиться в Колонии. Почувствовав зловоние, Ганнон ускорил шаг, чтобы быстрее миновать сливные люки канализации. Он никогда не понимал восхищения Боннара этими сточными канавами, но старый трудяга всегда был увлечен потоками и трубами. Больше, чем любым другим ремеслом, угодным Вортану.

Впереди замаячила высокая желтая шапка. Ганнону, оказавшемуся позади судьи и его свиты, пришлось замедлить шаг. Это раздражало, но делать было нечего. В своем громоздком желто-синем одеянии судья шел мучительно неспешно, важно уперев руки в бока. Головы его не было видно: из-за высокого воротника выглядывала только шапка.

Когда дорога стала достаточно широкой, Ганнон аккуратно обогнул процессию вельможи на почтительном расстоянии. Путь шел в гору на внутренний рынок, с которого открывался прекрасный вид на север: обе гавани были как на ладони.

Сам порт заслуженно считался величайшим современным творением в известных землях. Рукотворный мол защищал гавань от штормов и атак с моря. Используя несколько мелких скалистых островов для постройки башен и насыпи – для стен, удалось огородить огромный участок моря от волн. В этом прямоугольнике торговые корабли дожидались своей очереди на вход во внутренний порт, который представлял собой широкое кольцо: почти идеальный круг морской воды с искусственным островом в центре. Заплывая туда, корабли двигались против часовой стрелки, занимая первый свободный причал. На острове находились королевские писцы и преторы, взымавшие налоги и проверявшие грузы.

Высокие башни стерегли вход из моря во внешнюю гавань, такие же стояли между внутренней и внешней. Огромные цепи выходили из оснований башен и погружались под воду. Натянутые, они надежно блокировали морской вход в город. В это время года кораблей было пока что не так много, и внешняя гавань была пуста: всем хватало места во внутренней.

На рынке большинство торговцев уже покинули свои прилавки. Только двое спорили о цене за отрез полотна длиной в один рубб:

— Цена старая, что ты всполошился?! — ворчал невысокий толстый торговец: судя по его раскрасневшемуся лицу, спор был жарким и начался давно.

— Длина новая, — парировал его оппонент, стоявший со скрещенными руками на груди. Он явно не собирался сдаваться.

— Три шага – это три шага. Вот тебе и рубб! — гнул свою линию первый.

— Семь футов, — услужливо подсказал проходивший мимо высокий смуглый мужчина. Злые взгляды разгоряченных спорщиков быстро охладил вид топора-аизкора, что имели право носить с собой жители Неардора.

— Хедль молков, что у них там за футы? — сплюнул второй торговец, когда почтенный отошел достаточно далеко. — Не твоих же шагов! — продолжил он, смерив коротышку насмешливым взглядом. — Сходим в Первый Столб померить? Каков был Руббрум?

— А что сразу не в Арватос? — бедняга уже понял, что проиграл, но все еще отказывался признавать это.

— Там за его упоминание тебе сразу ноги выдернут! Больше не пошагаешь, — усмехнулся второй. — Может, прямо здесь спросим легионеров, не принизил ли ты их собрата?

— Ладно, Молк с тобой! Перемеряй!

Ганнон двигался дальше, мимо двоих припозднившихся купцов из Монастыря Селаны, одетых в голубое с серым. Они аккуратно собирали эликсиры и микстуры, оборачивая в толстую ткань, прежде чем уложить их в резной ларец из красного неардорского кедра. Как только последние зеваки сместились ближе к северной стороне рынка, где уже ставили жаровни и открывали вино, к монастырским торговцам подошел пожилой господин в богатых, расшитых золотом одеждах. Удивительно, но слуг при нем не было. Риль – курумовый восьмиугольник размером почти с ладонь – перешел из рук в руки, и из отдельного сундука купцы извлекли небольшую хрустальную виалу с золотистой жидкостью. Лорд тут же спрятал ее в одной из многочисленных складок одеяния и поспешил удалиться. Торговцы обменялись взглядами, перекинулись парой слов и, рассмеявшись, продолжили упаковывать товар.

Нос почти отошел от пляжного пойла, и Ганнон ощутил манящую симфонию ароматов: запах дыма от горящих дров и углей перемежался с