Синдикатер - РуНикс

с Виктором, положил руку ему на плечо и сжал его. «Ты не виноват в том, что произошло, Виктор. Не бери чужую вину на свои плечи. Тебе и так есть что нести».

Альфа увидела, как горло Виктора дернулось, когда он сглотнул, возможно, расчувствовавшись из-за ее прощения. Альфа могла понять. Она тоже простила его, так легко, словно затягивание ошибок было для нее чем-то невозможным. Этот крошечный, извилистый комочек жизни имел в своем сердце столько прощения и любви, что он был поражен, как она не вырвалась из него. Даже в своем горе она знала благодать. Альфа не думал, что он может влюбиться в нее еще сильнее, но она каждый день доказывала ему, что он неправ, затягивая его все глубже в глубины, даже не подозревая об этом.

Она снова сжала руку его друга, и Альфа увидел, как этот большой, смертоносный мужчина смягчился до такой степени, какой он раньше не видел.

Черт, она была волшебной.

И его.

«Иди сюда, радуга», — сказал он, и его голос прозвучал хрипловато, чем предполагалось.

Зефир повернулся к нему, обошёл стол и плюхнулся ему на колени, как это уже стало нормой для них. Никто из его людей даже глазом не моргнули. На самом деле, после похорон они сплотились вокруг нее еще сильнее, защищая ее, каким-то образом приняв ее в свою странную семью. Зефир уволилась с работы и оставалась дома, запертая с собаками, несколько дней. Ее мать хотела, чтобы она развелась с ним, но она отказалась, что вызвало раскол, который нанес ей еще больший урон. Все видели, как она медленно погружалась в депрессию. Альфа пытался вытащить ее из этого состояния, но это не сработало. И каким-то образом, к его удивлению, его люди активизировались. Они навестили ее, просто чтобы проверить, как она, и тайно скинули информацию о трудностях с документами в офисе. Гектор и его союзники, отсутствуя, оставили компанию в беде, это правда, но они могли нанять любую помощь, которая им была нужна. Однако, просто чтобы вытащить ее, они притворились беспомощными.

Зная его трудности с чтением, Зефир даже не колебался и начал приходить в офис каждый день.

И это помогло.

Работа, выходы, общение с другими людьми — все это немного помогло. Она взяла на себя всю его бумажную работу, работала с несколькими его людьми, чтобы все шло гладко, общалась с клиентами и женщинами, писала электронные письма и стала той, к кому все приходили в случае неприятностей. Он знал, что она пыталась отвлечься новой работой, оставив позади свою старую жизнь, и он не винил ее за это. Его люди поставили для нее в офисе отдельный стол поменьше и стул, лицом к окнам и бесконечному виду снаружи. Они приносили ей обед из ее любимого места на улице. Они следили за тем, чтобы ее стакан всегда был полон любого напитка, который она хотела. Если она чего-то хотела, ей нужно было просто сказать слово, и она это получала. Его люди, все те, кто оставался из-за преданности ему, обожали ее. Они все страдали и видели худшее в жизни, и каким-то образом они все вместе поставили себе цель — снова сделать ее яркой и счастливой.

Альфа любил и ненавидел это в равной степени. Он любил, что ее так любят и обожают, как и должно быть, но он ненавидел все мужское внимание к ней, хотя они все обращались с ней как с младшей сестрой больше, чем с чем-либо еще. Поэтому, когда она сидела у него на коленях, ему было легче дышать.

Он положил руку ей на бедро, нежно лаская ее так, как он знал, ей нравилось, чувствуя, как она расслабляется в его теле, пока он ласкал ее.

«Гектор мертв», — сказал ей Альфа, чувствуя, как она напрягается. Человек, которого она когда-то тоже считала другом, оставил на ней глубокие шрамы. Он заставил ее потерять мужчину, которого она любила десять лет, а затем заставил ее навсегда потерять сестру, которую она любила.

Ее карие глаза обратились к нему, и в них была такая твердость, какой он раньше не видел. «Он страдал?»

Альфа кивнула, и она выдохнула ему в лицо. «Хорошо. Слава богу за того, кто его мучительно убил».

Тот факт, что она желала ему жестокой смерти, говорил о многом. Он отпустил ее и снова посмотрел на Виктора. «Держи меня в курсе любых новых находок. Я хочу знать все».

Виктор решительно кивнул, прежде чем развернуться и выйти из офиса.

Альфа слегка расслабился, сосредоточившись на женщине в своих объятиях. «Как дела, радуга?»

Зефир пожал плечами.

«Поговори со мной, детка», — мягко попросил он ее, желая, чтобы она пообщалась с ним, рассказала ему, что происходит, потому что, черт возьми, он не умеет читать мысли и не сможет ей помочь, если не будет знать, что творится у нее в голове.

Она посмотрела на кольцо на своем пальце, кольцо, которое он купил ей без особых раздумий, но каким-то образом оно идеально ей подошло. Он тоже посмотрел на него, размышляя, были ли дни, когда она жалела, что вышла за него замуж. Хотя она сказала ему, что смерть ее сестры не его вина, он знал, что ее родители, особенно ее мать, винили его и его участие в их жизни. Зефир ясно дала понять, что знает, что ее прошлое настигло бы ее сестру, независимо от того, был ли Альфа в их жизни или нет. И она ясно дала понять, что она бы ввязалась в этот темный мир независимо от сестры.

Альфа все это знал, но часть его задавалась вопросом, была ли часть ее, которая сожалела. Его присутствие в ее жизни не принесло ей ничего, кроме боли, не сейчас, не десять лет назад. Она оплакивала его первой, хотя и не по его вине, а теперь она оплакивала сестру, которую любила всем сердцем. Альфа даже представить себе не мог, каково это, так как у него никогда не было брата или сестры. Его отношения с Данте сейчас были хорошими, хотя и немного сложными, и случились слишком поздно, чтобы он мог понять глубину этой связи, когда рос. Но помимо этого, его жена теперь оплакивала потерю своей старой жизни и, возможно, свои отношения с родителями из-за ее выбора быть с ним.

«Я буду в порядке», — сказала она их рукам, крепко держа его, ее круглую, мягкую и маленькую, его мускулистую, грубую и большую. Но она