Хрупкая связь - Ольга Джокер

пальто. Даже какао, которое я успела удержать в полёте, не согревает ни окоченевшие ладони, ни пальцы.

— Это ты не заметила, что идёшь прямо на меня.

— А тебе не обязательно стоять здесь, будто охранник у дверей, — продолжаю бесполезный обвинительный диалог, в котором нет правых. — Если что, Сабина скоро подойдёт. Она отлучилась в дамскую комнату.

Я пытаюсь обойти внушительную высокую фигуру, которая с годами приобрела ещё больше мужественности и взрослости, но просьба Аслана догоняет меня и бьёт по ушам сильнее ударного хлыста:

— Алин, — обращается он ровно и достаточно жёстко, чтобы у меня не осталось сомнений: просьба будет не дружеской. — Я не знаю, что ты задумала, но лучше не надо.

Недовольно хмыкнув, я убираю пряди волос, лезущие в глаза. Видимо, речь идёт о нашем сотрудничестве с его невестой.

Прежняя Алина сгорела бы от ревности и сделала какую-нибудь подлость, чтобы отвадить конкурентку. Но нынешняя таковой её не считает.

В принципе, не считает.

— Не волнуйся, это не потому, что я подсыпала ей слабительное, — отвечаю с натянутой улыбкой. — Кстати, у меня будет встречная просьба: не мог бы ты отвадить моего мужа и пресечь любые попытки вашего дальнейшего взаимодействия?

— Зачем?

Аслан растирает ладони и прячет их в карманы. Бросив взгляд на окна торгового центра, я на всякий случай отступаю на ещё один шаг назад.

— Думаю, вряд ли у вас что-то получится.

— По каким критериям ты это оценила? Я не даю контакты тем, с кем мне не интересно партнерствовать.

Сквозняк внезапно подхватывает колкую пыль, и я на секунду зажмуриваюсь. Влад — совсем неглупый, но они с Тахаевым — небо и земля. Это ощущается даже интуитивно.

— Я ничего не скрываю от мужа, — терпеливо поясняю.

— Это похвально.

— Я серьезно. И мне бы не хотелось рассказывать Владу, что у нас с тобой была интрижка, как и ты не сообщил об этом Сабине. Вести дела с бывшим любовником жены для него неприемлемо. Надеюсь, мы поняли друг друга. И уже договорились.

— Нет.

— Нет? — вскидываю бровь.

— Ещё раз, Алина: я не плету интриги, не подставляю людей и уж тем более не собираюсь рушить чужие семьи, — говорит Аслан, перекатываясь с пятки на носок. — Мне просто интересно услышать твоего мужа. Если тебя что-то смущает — можешь рассказать ему о нас лично, хотя вряд ли та интрижка в принципе стоит внимания.

— Ладно, — шумно выдыхаю. — С чего ты взял, что я что-то задумала по отношению к Сабине?

Я едва не скриплю челюстью от того, что он смеет думать, будто до сих пор меня знает. Хоть на десять процентов!

— У неё необычный типаж — я никогда не работала с такими девушками, как она, — сбивчиво продолжаю я. — Уверяю, на вашей свадьбе ты грохнешься в обморок от того, какой красивой будет твоя будущая жена. Благодарить не обязательно. Как и пытаться уличить меня в чем-то прямо сейчас.

Аслан слегка вздёргивает уголки губ. Это сложно назвать полноценной улыбкой, но атмосфера всё же разряжается. Она становится не такой тяжёлой и искрящей, словно мы наконец заключаем шаткое перемирие.

— Что ж, — сдается Тахаев. — Ты не уступаешь, я не уступаю. Значит, будем дружить семьями.

— Почему бы и нет.

— Действительно.

Я чувствую, как дергается скула на моем лице, будто я проглотила целый лимон, и он расплылся по венам кислым ожогом.

Естественно, этого не будет. Но я не позволяю себе испугаться или спасовать. Бурно реагировать — значит доказывать, что я всё ещё неравнодушна.

Совершив вторую попытку оторвать каблуки от асфальта, я делаю глоток какао и тут же расстраиваюсь — напиток успел остыть время короткого ненужного разговора.

— Спасибо за беспокойство и неравнодушие, но мне уже пора, — говорю Аслану напоследок, когда метко отправляю стаканчик в урну.

— Хорошего вечера, Алина.

— Вечер действительно хороший, — подтверждаю кивком головы. — Хотя бы потому, что мне удалось сплавить твоей невесте дорогущий брючный костюм.

Не понимаю, кажется мне или нет, но с каждым шагом к автомобилю, который я оставила сбоку ТЦ, я не могу отделаться от желания почесать участок между лопаток из-за давящего дискомфорта.

Правда, когда я сажусь в салон и устремляю взгляд на центральный вход, Аслана там уже нет.

9

— Цифра восемь похожа на снеговика, — говорит Ами, сидя за кухонным столом и что-то рисуя, пока я занимаюсь приготовлением закусок к приходу Лерки.

Вообще-то, я не звала её в гости.

У меня дел — вагон и маленькая тележка, плюс куча работы, которую я планировала сделать удалённо. Но поскольку подруга недавно рассталась с любимым мужчиной после трёх лет отношений, отказать ей я пока не могу.

К тому же у меня тоже накопились темы для сплетен.

— Да, ты права, — соглашаюсь. — А если восьмёрку положить на бок, то она превратится в знак бесконечности.

На лице Амелии застывает любопытство — кажется, раньше я ей об этом не рассказывала. Приходится судорожно подбирать слова, чтобы доступно объяснить пятилетке, что это значит.

Плюс в том, что у дочери феноменальная память, поэтому лучше сразу не давать ей неверной информации. Если я что-то забываю, то, прежде чем что-то сказать, снова всё изучаю.

Заново. Чёрт возьми, заново — в свои двадцать четыре.

— Это когда всё-всё-всё продолжается и не кончается.

— Никогда?

Получив от меня утвердительный кивок, Ами ненадолго замирает, словно укладывает новый материал по полочкам. Я улыбаюсь, представляя, как усиленно крутятся шестерёнки в её голове.

— Восемь — это твоя любимая цифра? — с интересом спрашиваю.

— Нет, моя — двойка, — отвечает Амелия без раздумий. — Она добрая и спокойная. А ещё не любит быть одна, поэтому всегда идёт рядом с кем-то.

— А единица?

— Не очень. Она строгая и любит командовать. Но если поставить её с ноликом, то становится добрее.

— Почему?

— Потому что вместе они десять, и это больше, чем просто один.

Я умиляюсь, гладя Ами по голове.

— Я бы до такого не додумалась. У тебя удивительная фантазия.

В целом, дочь удивительна для меня во всём.

И это открытие случилось ближе к трём годам, когда она начала резко разговаривать целыми предложениями, показывать характер и с любопытством познавать что-то новое.

Именно тогда пришло осознание, что из общего у нас только внешность.

Ами — настоящий интроверт. Она осторожна, малообщительна и прекрасно чувствует себя в одиночестве, погружаясь в свои мысли и занятия: рисование, конструирование или листание книг с картинками.

Кризис трёх лет прошёл у неё иначе, чем у сверстников.

Мне пришлось учиться с ней ладить, но не