Делец платит наличными - Игорь Хрусталев

― Значит, у нас есть два с половиной часа, ― констатировал Аркадий.

― Вот именно, ― подтвердил я. ― С трех до пяти тридцати. Так, всем думать, чем можно забить это время так, чтобы...

И в этот самый момент со мной снова вышли на связь. Я вынул из кармана «нокию» и, подсоединившись к линии, ответил на звонок.

― Але? ― осведомилась о качестве слышимости соседка Соломатина. ― Пришел Сергей только что. Да не один заявился, а с какими-то двумя приятелями. Всю ночь напролет где-то шастал...

― Все понял, ― отозвался я, вставая с кресла. ― Спасибо за подмогу. Я сейчас приеду, не могли бы вы минут через пятнадцать подойти к подъезду? Возможно мне снова понадобится ваша помощь.

Я сложил телефон, спрятал его в карман и обратился к коллегам.

― Всем думать, меня нет до вечера. Если что ― звонить домой.

$ 3

Старушка-информаторша поджидала моего прибытия на лавочке.

Она тщательно изучала последний номер газеты «Мошенники» и следила в дырочку, которую проковыряла на сгибе, за дорогой, ведущей к подъезду Соломатина. Вид у нее был довольно встревоженый.

― Уже ушедши те, которые с ним были. А дверь за собой открытой оставили, ― поманив меня пальцем, шепнула она на ухо. ― Я по ноль-два покамест не позвонила, решила вас дождаться.

― Понятно, ― сказал я. ― Давайте вместе туда поднимемся. Наверняка ничего хорошего мы не увидим, но я думаю, что нервы у вас крепкие.

― Еще бы! ― немедленно согласилась со мной старушка. ― Я каждый божий день по телевидению боевики смотрю. Чай, привыкла уже.

Бабуся надавила кнопку вызова и перед нами распахнулись створки кабины лифта, исписанной матерными лозунгами неопределенного содержания. Через несколько секунд мы были на седьмом этаже.

Дверь квартиры номер девятнадцать была незаперта ― ушедшие «гости» лишь слегка прикрыли ее, оставив только узкую щель.

― Постарайтесь ни к чему не прикасаться, ― попросил я старушку.

Та с готовностью кивнула.

Я легонько подтолкнул дверь ногой и она со скрипом отворилась, словно предлагая нам войти.

Из квартиры девятнадцать доносился только какой-то странный тихий шелест, как будто там рассеянно перебирали бумаги.

Я протиснулся внутрь, на всякий случай держа руки в карманах ― зачем оставлять в обиталище Соломатина свои отпечатки пальцев?

Нашим глазам в квартире частного сыщика предстал полный кавардак.

Все вещи, казалось, взбунтовались и решили вывернуть себя наизнанку.

Шкафы выбросили наружу свое содержимое; немногочисленные книги были сметены с полки и валялись, раскрытые веером; ящики письменного стола оказались поставленными на попа, а то, что хранилось внутри них теперь было рассыпанным по всей квартире.

Посреди этого хаоса я увидел труп мужчины, возлежавший на куче скомканных рубашек.

Человек средних лет, довольно невзрачной наружности лежал на спине, уставя остекленевший взгляд в обшарпанный потолок.

В середине его нахмуренного лба зияло неровное пулевое отверстие.

― Это и есть ваш сосед Соломатин? ― кивнул я на покойника.

― Да-да, ― подтвердила взволнованная старушка. ― Как они его отделали, однако... Бедная Сонечка, то-то она станет убиваться! Хотя траур, наверняка, будет ей очень к лицу. Такая черная вуалька...

― Кто это ― Сонечка?

― Супружница его, ― пояснила бабушка. ― Разведенные они были, а все равно встречались. Наверное, сердечное влечение. Третьего дня вот заходила. Теперь переживать, наверное, будет...

― Третьего дня, говорите? ― заинтересовался я. ― Так-так, очень интересно. А как она выглядит, эта Сонечка, можете описать?

Старушка задумалась.

― Н-ну, она такая... вроде Флорентины будет, ― изрекла она наконец.

Я недовольно поджал губы.

― Какой-такой Флорентины?

На этот вопрос соседка Соломатина окинула меня взглядом, в котором сквозило сочувствие, смешанное с легкой долей презрения.

― Дочери Октавио, жены Мигеля и матери Серафиты и Константэна, само собой.

До меня дошло.

― Сериал, что ли? Как называется? ― нетерпеливо спросил я.

― «Облетевшая роза», ― произнесла старушка, мечтательно вздохнув.

― По какой идет программе эта самая «роза»? ― продолжал я уточнять.

― По второй шла.

― Что значит «шла»?

― Неделю назад последнюю трехсот шестьдесят пятую серию показали, ― с сожалением поведала мне старушка. ― Знаете, так как-то теперь пусто, будто с родными людьми распрощалась...

― Ч-черт...

― Но благодаря письмам телезрителей режиссер решил снять продолжение, «Новая роза», ― обнадежила бабушка. ― Обещали к следующей зиме.

― А до следующей зимы нам с вами еще надо дожить, ― философски пробормотал я, непроизвольно взглянув на труп Соломатина.

― Это точно, ― согласилась со мной старушка. ― Но фильм того стоит. Обязательно доживу. И вы не пожалейте времени, посмотрите обязательно. Флорентина ― такая душечка! Да вот, сами можете убедиться.

И старушка изо всех сил вытаращила глаза, глядя куда-то в пол.

― Не понял, ― вопросительно посмотрел я на ее мимические упражнения.

― Вы же сами сказали: «ничего не трогать», ― ответила старушка. ― А как раз у вас под левым каблучком фотография ихняя семейная придавлена. На ней Сонечка вылитая Флорентина, ей-Богу.

Я осторожно шагнул в сторону и нагнулся над измятым фотоснимком.

С пожелтевшей глянцевой бумаги тринадцать на восемнадцать на меня смотрел Сергей Соломатин, обнимающий за плечо русоволосую красавицу с широким ртом и близко посаженными глазами.

Женщина улыбалась как-то смущенно, что вовсе не делало ее краше.

Пожалуй, Флорентина все же была не в моем вкусе. Так что сериал можно не смотреть.

― Хорошо, ― быстро поднялся я на ноги. ― Значит, так, матушка...

Я вытащил свой широкий лопатник и, запустив туда руку, проговорил: ― Вот вам тысяча новыми. Через десять минут позвоните в милицию. Скажете, как все было на самом деле, только меня не упоминайте. Увидели открытую дверь, зашли, обнаружили труп, позвонили куда следует. Все.

Старушка приняла от меня две бумажки с изображением Петра и с готовностью кивнула.

― А где эта Сонечка живет, не в курсе? ― спросил я напоследок.

― Вроде, где-то в Гагаринском районе возле рынка, ― неуверенно произнесла старушка. ― То ли покупает что-то, то ли продает...

― Как и все мы, грешные, ― непроизвольно добавил я, печально улыбнувшись.

...Офис детективного агентства «Ястреб» располагался на последнем этаже здания бывшего отделения Академии наук на центральной улице города.

Обитавших здесь ученых не так давно перевели в новострой с евроремонтом, а старинное здание о пяти этажах объявили памятником архитектуры и сдали в аренду нескольким фирмам.

Судя по составу арендующих помещения контор, тут были широко представлены так называемые льготники ― организации, свободные от налогообложения.

Центральный вход украшали вывески объединений инвалидов (числом две, конторы были конкурирующими), спортсменов и картинная галерея.

А уже внутри помещения я заметил еще какую-то протестантскую фирму с зарегистрированным товарным знаком, которая именовала себя новой церковью.

«Хорошие новости! Твои грехи прощены!» ― прочитал я на их рекламном плакате.

― Как удобно, черт побери! ― бормотал я себе под нос, плутая по коридорам. ― Главное ― не побояться принять на себя ответственность... А там ― можно и грехи отпускать. И себе и другим.

Сотрудники этих почтенных организаций, как трудолюбивые муравьи, сновавшие среди офисов друг от друга ничем не отличались.

Любой из них имел строгий дорогой костюм, непременное золото на шее или на пальцах, и тщательно уложенную прическу с обязательным прямым пробором. Эта деталь меня особенно умилила.

Я даже сделал про себя заключение о том, что существует некий стиль «льготников», который требует неукоснительного соблюдения, дабы не спутать их с простыми смертными бандитами.

Здесь же, на четвертом этаже и свил себе гнездо «Ястреб».

Как детективная контора вписывалась в эти райские кущи, я пока что не понимал.

Но, остановившись возле двери в отсек, ведущей к «ястребам», я немного пораскинул мозгами и все оказалось просто, как яичница.

На плотной двери из красного дерева красовалась большая табличка с золотыми буквами, извещающая посетителей о том, что Виктор Фомич Кривоносов принимает по будням от сих до сих.

Сверившись с часами, я с удовлетворением обнаружил, что до истечения срока приема еще остается четыре с половиной минуты.

Стукнув в дверь, я нажал на испанскую позолоченную ручку и вошел внутрь, не дожидаясь ответа.

$ 4

― Вы ко мне? ― приподнимался из-за стола крупный мужчина с отвислыми щеками.

Хозяин кабинета уже застегивал пиджак левой рукой, а в правой держал на весу кейс, намереваясь, очевидно, покинуть свое рабочее место.

― Угу, ― произнес я, оглядывая кабинет. ― Неплохо, неплохо.