Делец платит наличными - Игорь Хрусталев

Игорь Хрусталев

Делец платит наличными

Предоплата

― С вами все в порядке, господин Паратов? ― подскочил ко мне тот самый одноглазый коротышка, что давеча сломал спинной хребет одному типу, который отстрелил ему мочку левого уха.

― Угу, ― буркнул я, стряхивая с запястья обломки часов.

Сапфировое стекло моих «радо» нельзя было ни разбить, ни поцарапать. Но против пуль крупного калибра это швейцарское изделие не устояло.

Шесть трупов за двое суток ― это чересчур даже для бизнесмена моего уровня.

Один-два ― еще куда ни шло, а с таким веером жмуриков я сегодня рискую нарваться на крупные неприятности. И для себя и для своей фирмы.

Тем более, что я вляпался в эту историю исключительно «из любви к искусству», в данном конкретном случае ― к искусству расследования.

А за любовь, как вам должно быть известно, надо платить. Причем наличными.

Кстати, надо на досуге подсчитать, сколько нулей потеряла моя кредитная карточка. Так что о личной выгоде речь пока что не идет.

Впрочем, это еще как сказать и с какого боку посмотреть. Возможны варианты.

Но для этого нужно сначала разложить все по полочкам, потому что времени остается в обрез.

Черт, они снова стреляют.

Но пули мыслям не помеха.

Даже наоборот.

Итак, как же все начиналось?

$ 1

Зал ресторана «Лайнер» был оформлен под салон самолета, только что раз в десять больше.

Между круглыми столиками туда-сюда сновали рослые длинноногие официантки в прикиде аэрофлотовских стюардесс и развозили заказы.

Несмотря на все рекламные навороты, кормили тут довольно скверно, как-то без души.

И по-хорошему, стоило прилагать к столовому набору пакетик ― для блева, понятное дело, если уж имитировать авиа-сервис до конца.

«Продержатся от силы три месяца, ― подумал я, промокая губы салфеткой, ― у Марциненко ни одно заведение не функционировало больше этого срока. Потом опять возьмет подряд и забабашит какой-нибудь гриль-бар. С тем же, разумеется, результатом».

― Что-то ты хмур сегодня, дружище, ― похлопал я по плечу соседа. ― Я все в толк не возьму ― мы обмываем твою сделку, или справляем поминки?

Сапожников попытался улыбнуться, но это у него не очень-то получилось.

― Да и под конец поминок народ обычно расслабляется, ― продолжал я.

Но Максим по-прежнему молчал и продолжал вяло ковыряться в овощном салатике, терзая тупыми выступами вилки мясистый лист спаржи.

― Да вы только посмотрите на него, люди добрые, ― всплеснул я руками, ― этот человек за два дня уломал французов, чтобы они открыли у себя филиал его фирмы. Любой другой на твоем месте прыгал бы ль счастья, пока не свалился бы без сил.

Мой сосед за столом отнюдь не произвел подобных действий, а, казалось, еще глубже погрузился в мрачную меланхолию.

― Но ты умудрился под согласие французов уломать греков, ― продолжал я, ― а те, в свою очередь, уломали итальянцев. Теперь у тебя свои предприятия по всей матушке-Европе, а ты выглядишь как рэкетир, которого обдурили десятилетние наперсточники.

― Отчасти ты прав... ― через силу выдавил из себя Максим.

― Да что с тобой стряслось? ― тронул я его за плечо. ― Кухня в этом кабаке не нравится? Плюнь в тарелку и сменим диспозицию.

― Да нет, ― отмахнулся Сапожников, ― просто... просто у меня предчувствие.

― Вот как? ― поднял я брови. ― И что это за ощущение такое? В каком месте твоего тела? Не забывай, что я врач по образованию.

― Понимаешь, Сергей, ― Сапожников провел бледной рукой по лицу, ― похоже, что моя благоверная ввязалась во что-то нехорошее.

― Это Ленка-то? ― искренне удивился я. ― С ее-то мертвой хваткой? Ни в жисть не поверю. У нее всегда все получалось. Уверен, что приди ей в голову идея стать президентом РФ ― прошла бы. Просто, наверное, пока ей в Кремль неохота.

Максим Сапожников издал вроде нечто задорного смеха, но тут же снова помрачнел.

― Ну а все-таки, ― наклонился я к нему, ― что же у тебя происходит?

Судя по его рассказу, происходило, действительно, нечто странное.

Максим неделю назад поехал за город ― переговорить кое с кем без лишних ушей.

Переговоры оказались удачными и все проблемы были разрешены к ободному удовольствию.

Но на двести первом километре от города Максим Сапожников увидел автомобиль.

Серый «форд», стоявший на обочине лесочка не представлял бы для него никакого интереса, если бы не принадлежал его супруге.

Максим заверял меня, что никакой ошибки тут быть не могло ― Сапожникову даже удалось разглядеть номер автомобиля и он совпадал с номером «форда» его супруги. Понятно, что Сапожников разволновался.

И вот, этим же вечером, когда Елена вернулась домой, Максим осторожно поинтересовался, что она делала в такой глухомани.

А в ответ...

― Ты же знаешь, какие у нас отношения, ― хмуро процедил Сапожников.

Я молча кивнул.

Максима Сапожникова нельзя было назвать обыкновенным подкаблучником ― все было гораздо тоньше и, в то же время, гораздо банальнее.

Его брак с Еленой был почти идеальным, если бы не одно немаловажное обстоятельство.

Дело в том, что Максим стал преуспевающим бизнесменом лишь два года назад.

А два года плюс один месяц назад он был всего лишь гражданином Сапожниковым, освободившимся по амнистии из мест лишения свободы.

И лишь знакомство с Русланом Коровиным помогло ему укрепиться в новой реальности, которая открылась перед Максимом после выхода из зоны.

Старый номенклатурщик Коровин к тем временам успел прочно обосноваться в областной администрации и курировал вопросы охраны окружающей среды.

Даже такое благородное дело, как экология, стало в его руках средством извлечения «черного нала» из еще работающих в области предприятий.

Руслан Архипович Коровин быстро понял, что Максим ― очень способный работник, а ерундовый срок за мошенничество, который было проще простого получить в перестроечные времена владельцу кооператива, можно было списать на грехи молодости.

Номенклатурный эколог устроил Сапожникова в структуру при местном авиазаводе, которая вскоре отпочковалась и, обретя вывеску акционерного общества, продолжала обслуживать государственные нужды.

Более того, вскоре дочь Коровина Елена и Максим поженились.

Коровин был поставлен перед фактом и решил, что лучше не спорить ― его дочка отличалась характером взбалмошным и мстительным, ― а разумнее продвинуть зятя на еще одну ступеньку карьерной лестницы, обеспечив, тем самым, благополучие молодой семьи.

Но Коровин был тертым калачом и на всякий пожарный случай держал Сапожникова на очень коротком поводке, время от времени давая ему понять, что без тестя Максим ― пустое место.

Пару раз он даже поступился собственной выгодой, только бы не дать зятю обрести такую степень самостоятельности, чтобы тот смог обходиться в дальнейшем без протекции всесильного тестя.

И вот, когда Максим дерзнул поинтересоваться у своей супруги насчет присутствия ее автомобиля в пригородном лесочке, та пришла в такую ярость, что Сапожников не на шутку испугался.

Обычно Елена предпочитала не вмешиваться в деловую сферу жизни своего мужа ― ее вполне устраивало положение домохозяйки.

Впрочем, это не определение образа жизни, а всего лишь термин.

Дом и дети находились на попечении целого штата домработниц и гувернанток, а сама Елена проводила большую часть своего времени в косметических салонах и на курортах Средиземного моря.

Но в этот проклятый вечер Елену Сапожникову словно бы подменили.

Услышав вопрос мужа, она прикрыла глаза, словно бы собираясь с силами после нанесенного ей оскорбления и заявила буквально следующее:

― Если ты хоть еще раз будешь лезть в мои дела, я пожалуюсь отцу и ты снова вернешься туда, откуда вышел два года назад.

После этих жестоких слов Елена удалилась в свою спальню и не появлялась перед глазами своего супруга до следующего утра.

Зато на другой день Елена вела себя так, как будто накануне вечером ничего такого особенного между ними не произошло.

Напуганный Максим решил, что так тому и быть, хотя неприятный осадок остался.

Сапожников на всякий случай убедил себя в том, что эта угроза вырвалась у нее случайно и Елена даже отчасти чувствует себя виноватой, хотя этого и не скажешь по ее внешнему облику и поведению.

― Впрочем, я сделал одну глупость, ― добавил Максим. ― Кажется... Ладно, я не хочу больше об этом говорить. Давай лучше выпьем.

И плеснул себе водки.

Я выслушал этот резанувший мне по сердцу рассказ с двойственным чувством.

С одной стороны, нельзя было не пожалеть своего приятеля.

А с другой, как ни крути, выходило, что Максим сам был во всем виноват.

Не стоило, ну не стоило ему соглашаться на покровительство, и уж тем более не стоило жениться на дочери своей «крыши».

По мне так уж лучше не хватать звезд с неба, но быть независимым человеком.