Делец платит наличными - Игорь Хрусталев

Хозяин кабинета уже застегивал пиджак левой рукой, а в правой держал на весу кейс, намереваясь, очевидно, покинуть свое рабочее место.

― Угу, ― произнес я, оглядывая кабинет. ― Неплохо, неплохо.

― Простите? ― с вежливой опаской посмотрел на меня Кривоносов.

― Неплохо, говорю, офис отделали, ― пояснил я, присаживаясь к столу.

― Видите ли, ― быстро проговорил Кривоносов, поглядывая на дверь и прикидывая, вызывать ли охрану или можно спровадить меня просто так, ― мой рабочий день уже закончен, так что...

― Да вы не волнуйтесь, ― улыбнулся я, ― я вовсе не от Марата.

Виктор Фомич очень осторожно поставил дипломат на стол и снова вернулся в свое кресло, прикрываясь кейсом, словно щитом.

― А от кого же еще? Перестаньте темнить и говорите прямо, что вы намерены со мной обсудить? ― хмуро спросил он. ― Я вообще-то не понимаю, почему вы пришли прямо ко мне, а не к...

― Карасеву, ― закончил я. ― Ведь это именно Карась патронирует все фирмы, которые расположенные в этом здании, не так ли?

Виктор Фомич Кривоносов продолжал настороженно смотреть на меня, но хватка руки, заслоняющейся кейсом, заметно ослабла.

― Ах да, я же забыл представиться!

Я приветливо улыбнулся и сунул руку во внутренний карман. Кривоносов с ужасом наблюдал за моими действиями, даже рот слегка приоткрыл.

Но я достал вовсе не пистолет, как ожидал Виктор Фомич, а бумажник, из которого вытащил свою визитную карточку, которую катнул по полированной поверхности стола к начальнику бюро «Ястреб».

Шероховатый картон с очень четкой печатью врезался в кейс и, покрутившись на месте, остановился возле мизинца Кривоносова.

Виктор Фомич поставил дипломат на пол возле стола и, нагнувшись, ознакомился с текстом на визитке, не беря ее при этом в руки.

Потом он посмотрел на меня, снова уставился в визитку и еще раз окинул меня взглядом.

Вслед за этим Кривоносов поднялся с кресла, подошел к двери, закрыл ее ключом на два оборота и вновь уселся на свое место.

Не скрывая недавнего испуга, он поднес руку ко лбу и смахнул крупные капли пота.

― Хотите кофе? Или, может быть, водки? ― спросил хозяин кабинета тихим голосом.

― Мне кофе, себе ― что угодно, ― ответил я. ― Только без молока, пожалуйста.

Кривоносов прошел к бару и вытащил оттуда громоздкую немецкую кофеварку.

Опрокинув туда содержимое кувшина с водой, Виктор Фомич включил подогрев и, порывшись в столе, достал растворимый «Нескафе».

Я поморщился, но положил в стакан две ложки с горкой, а от сахара отказался.

Себе Кривоносов налил полстакана местной дрянной водяры и, для приличия буркнув что-то вроде «Ну, будем», выпил злодейку в три глотка.

― Вот так, ― проговорил он, прислушиваясь к своему организму.

После выпитой дозы Кривоносов слегка повеселел и даже дружески подмигнул мне.

― Вот работка, а! ― пробормотал он, с ненавистью смотря на свои дрожащие руки.

Я покамест молча слушал Виктора Фомича, изредка кивая на его жалобы.

― Если бы мне кто-нибудь сказал, что после ментовки, где чего только со мной не было, я сидеть в собственном кабинете и трястись при каждом визите, я бы решил, что надо мной издеваются, ― обращался ко мне Кривоносов, рассчитывая, очевидно, на сочувствие с моей стороны. ― Как будто самого вот-вот возьмут, право слово. Врагу, блин, не пожелаешь.

― Но, насколько я понимаю, такое положение длится всего месяц, ― отозвался я.

― Всего! ― возмущенно хрюкнул Виктор Фомич. ― Другой бы на моем месте за неделю в инфаркте свалился! А я ничего, держусь!

― Да я думаю, все устроится, Виктор Фомич, ― успокоил я его.

У меня были некоторые основания для такого утешительного прогноза.

Насколько я был в курсе дела, небезызвестный Карасев, «державший» все эти конторы и более известный в городе как Карась, в настоящее время подвергался ожесточенному давлению.

На Карася наезжал его бывший подельник Марат, недавно отбывший срок полностью, в то время как Карась отделался половиной и успел надежно закрепить свои позиции в городе и почти легализоваться.

Сам Карась выбрал верный имидж и теперь косил под филантропа и возглавлял фирму «Общее дело» ― фонд помощи заключенным.

Ежу понятно, что речь на самом деле шла о легализованном общаке.

Вокруг господина Карасева тесным роем вились мелкие бизнесмены и руководители убыточных предприятий, он был в хороших отношениях с местной епархией и периодически вкладывался в реставрацию церквей.

Особо удачным оказался для Карасева год прошлый, когда ему удалось оказать существенную поддержку кандидатам в городскую думу, одобренным администрацией.

Местные власти с большим удовольствием переложили суетные заботы по финансированию выборов лично на Карасева и тот, надо сказать, блестяще справился с возложенной на него высокой задачей.

А вот год нынешний принес с собой весьма серьезные проблемы.

Марат вышел на свободу, быстро оценил обстановку, пришел к выводу, что он обделен в прибылях, которые мог бы иметь, выйди на свободу он, а не Карась, и не так давно решительно заявил о своих правах.

Ситуация была крайне сложной.

Марат по старой памяти пользовался в городе огромным авторитетом и открыто выступить против него никто бы не решился.

Тем более, что за очень короткое время Марат развил бурную деятельность и смог сформировать вокруг себя очень мощную группу боевиков.

В этих обстоятельствах Марат сделал ставку на самых что ни на есть отморозков, столь же опасных и неуправляемых, как бешеные собаки.

Как бы ни морщились уголовные авторитеты, считавшие подобный контингент чем-то неприличным, это была сила, которая заставляла с собой считаться.

С другой стороны, Карась за эти годы сумел стать настолько нужным человеком, а его структура настолько удобной для всех, что сдавать его просто так Марату никто бы не решился.

Сначала ситуация подвисла и кроме череды затяжных переговоров с использованием калькуляторов ничего особенного не происходило.

Но потом счетные приборы сменились грохотом автоматной пальбы.

Карась решил, что не стоит уступать и в одном газетном интервью (он купил две трети полосы в городской газете под свой материал) заявил между делом, что он не любит неудачников.

Эта вполне невинная в любой другой ситуации фраза была объявлением войны.

На другой же день в центре города взорвался «мерседес» Карася.

Сам же Карась в это время мирно ужинал в новеньком китайском ресторанчике, возле которого был припаркован его автомобиль.

Метрдотель мне рассказывал, что в момент взрыва Карась выбирал из аквариума живых угрей, для того, чтобы повар их потом зажарил.

Когда снаружи жахнуло, Карась втянул голову в плечи, а потом осторожно выглянул в разбитое окно, сжимая в руке извивающуюся рыбину.

Увидев, что его автомобиль бешено полыхает, господин Карасев дал волю своим чувствам и в припадке ярости откусил угрю голову.

Но неприятности этого вечера для него только еще начинались.

Через полчаса взорвался автомобиль адвоката господина Карасева.

Юрист тоже не пострадал, так как в этот момент всучивал взятку остановившему его гаишнику и находился на безопасном расстоянии от своей машины.

Карась в долгу не остался.

В выходные сгорел дотла пункт приема цветных металлов на Угольной улице.

Казалось бы, мало ли что горит?

Но именно в этом подвале была расположена головная контора братвы Марата, который еще не успел обзавестись пристойным собственным офисом и какой-нибудь фирмой с надлежащей вывеской.

В день пожара в милицию поступили также заявления из восьми пунктов приема посуды, которые были разгромлены до основания.

Этот бизнес тоже опекал Марат, снабжая тарой подпольные водочные заводы.

Люди из команды Карася действовали слаженно, быстро и оперативно.

Семь точек приема стеклотары они обработали всего за полтора часа, а вот на восьмой их уже ждала засада из маратовцев.

Завязалась перестрелка, в результате которой погибли двое маратовцев.

Потери карасевцев точно никто не мог определить, так как наступавшие быстро ретировались, погрузив раненых бойцов в измазанные грязью «джипы черокки» ― в этот день с утра хлестал дождь и дороги по окраинам превратились в мелководные озера.

С утра понедельника весь город затаил дыхание и ждал, чем же завершится смертельный спор между Карасевым и Маратом.

Властные структуры по понятным причинам были очень недовольны происходящим, но воздерживались от активного вмешательства.

Карасевцы же, затаив дыхание, ждали ответного хода Марата.

К многочисленным структурам Карася принадлежала и фирма «Ястреб».

Господин Кривоносов в свое время служил в Гагаринской районном отделе милиции, который располагался в непосредственной близости от фирмы «Общее дело» и интересы двух этих контор не могли не пересекаться.

Так что, сопоставив наличие традиционно имеющих «крышу» «льготников» ― и «крыша» эта была мне известна ― с присутствием в этом же здании сыскного бюро «Ястреб», я пришел ко вполне определенному выводу относительно патронажа Карася и над этой конторой.