Делец платит наличными - Игорь Хрусталев

Так что, сопоставив наличие традиционно имеющих «крышу» «льготников» ― и «крыша» эта была мне известна ― с присутствием в этом же здании сыскного бюро «Ястреб», я пришел ко вполне определенному выводу относительно патронажа Карася и над этой конторой.

И, как показал мой разговор с Кривоносовым, не ошибся в своем предположении.

Отхлебнув кофе, я покатал во рту жидкость и, повернув к себе банку, покачал головой.

― Сомалийская лицензия, сразу видно. Кстати, я такой товар не принимаю.

― А почему, собственно? ― машинально поинтересовался Виктор Фомич, с любовью поглядывая на остатки водки в бутылке.

― Не соблюдают рецепт, ― пояснил я. ― А это очень плохо сказывается на качестве товара ― раз. И на репутации фирмы ― два.

― А по мне так все равно, ― проговорил Кривоносов, недоуменно рассматривая банку. ― Кофе как кофе. Я вообще их не различаю.

― Это у вас вкусовые рецепторы атрофировались, ― предположил я. ― На самом деле проблема очень серьезная и могу с уверенностью сказать, что Марат в ближайшее время погорит именно на этом.

― На кофе? ― удивленно поднял брови Виктор Фомич. ― Это как же понимать?

Я покачал головой.

― Не на кофе, Виктор Фомич, отнюдь не на кофе. На водке, ― улыбнулся я. ― А, вернее, на левом некачественном товаре.

― Ну-ка, ну-ка, ― оживился Кривоносов, ― объясните-ка поподробнее.

― Все очень просто, ― зевнул я, ― Марат, как вы знаете, после выхода из зоны решил резко поправить свое положение. И он выбрал самый легкий способ ― старый добрый испытанный левак.

― В курсе.

― Но Марат не учел одного крайне существенного фактора...

― Какого же?

― Изменение исторической обстановки. И, как совершенно неизбежное следствие ― изменение конъюнктуры, иная расстановка сил, ― начал я свое объяснение. ― А, значит, здесь уже другие правила, другой, что ли, воздух, которым все мы дышим. То, что было можно вчера ― сегодня уже нельзя ни под каким видом. И не потому, что вдруг все стали такими уж честными...

При этих словах Кривоносов понимающе улыбнулся и дважды кивнул.

― Просто это невыгодно, ― продолжал я. ― То есть, выгодно только одному человеку ― Марату, а время одиночек давным-давно закончилось.

― Я, кажется, начинаю понимать, что вы имеете в виду, ― одобрительно произнес Кривоносов, снова посмотрев на водку в бутылке.

― Вот и хорошо, ― похвалил я его за сообразительность. ― Ведь как получается? Марат гонит левую водку плохого качества и заливает ее в тару из под нашей, родной, местной... А что такое местная водка?

― Н-ну... ― Виктор Фомич неопределенно повертел в воздухе руками.

― Правильно. Продукт государственного значения, девяносто девять целых девяносто девять десятых местного бюджета. Кто у нас стоит во главе водочной промышленности? Почему его сделали монополистом? Вот-вот, вы просто киваете, зная, что на такие простые вопросы отвечать не требуется. Так вот, государство может стерпеть очень многое, но запускать руку себе в карман оно не позволит. По крайней мере, тем людям, которые делают это явочным порядком, а не централизованно, дозированно, как все простые смертные чиновники. Левая водка Марата портит как желудки сограждан, так и репутацию местной водочной промышленности. Плюс нехилый ручеек, который течет ему в кассу.

― Миллионы народных денег, ― прокашлявшись, вставил слово Кривоносов.

― Уверен, что именно этого Марату не простят и разделаются с ним в самое ближайшее время. Так что у вас, Виктор Фомич, нет особого повода так уж сильно волноваться, ― завершил я.

Моя длинная речь произвела на Кривоносова сильное впечатление.

Начальник сыскного бюро «Ястреб» сразу подобрел, расправил плечи и допивал водку уже как человек, уверенный в себе и в своем завтрашнем дне.

― Но я пришел вовсе не для того, чтобы успокаивать ваше нервы, Виктор Фомич, ― произнес я. ― Тут одно дело получается малоприятное...

― Нет проблем, ― мгновенно отозвался Кривоносов. ― Мы, правда, немного свернули деятельность в связи с... ну, вы понимаете. Но я готов бросить клич и собрать всех сотрудников...

― Дело не во мне.

― Что-нибудь сугубо интимное? ― деловым тоном произнес Виктор Фомич. ― Все решим без вопросов, и все будет так, как надо.

Он пододвинул к себе стопку ― на этот раз бумаги ― и взялся за перо. Позолоченный «паркер» весело поблескивал в лучах электрической лампы.

― Называйте объект, ― предложил он. ― Женщина, мужчина ― безразлично. Подключим лучших людей, они будут рядом, войдут в доверие и объект выложит все, что вам интересно знать. У нас есть проверенные кадры.

Я покачал головой.

― Я же сказал, что дело касается вовсе не меня. Скорее проблемы у вас, Виктор Фомич. А вернее, у вашей уважаемой конторы.

― Что такое? ― настороженно поднял голову Кривоносов. ― Нельзя ли выражаться поконкретнее? Какие еще такие проблемы?

― Если быть совсем уж точным, то проблема заключается в одном из сотрудников вашего предприятия ― Сергее Соломатине, ― уточнил я.

Кривоносов в раздражении бросил ручку на стол с такой силой, что колпачок слетел с основания и откатился на самый край.

― Этот кадр у нас больше не работает, ― произнес он, скрестив руки на груди.

― Неужели до такий степени проштрафился? ― поинтересовался я.

― Не то слово, ― со вздохом произнес Кривоносов. ― Сами понимаете, какая сейчас ситуация, сотрудники находятся в вынужденных отпусках... Но ведь это все равно не повод, чтобы превышать полномочия!

― Хотите я расскажу, в чем он провинился? ― предложил я. ― Дело было так. Соломатин оказался в конторе в ваше отсутствие и ответил на телефонный звонок. Зная, что вы наверняка спустите заказ на тормозах или поручите его кому-нибудь другому, он решил взять дело на себя и немного полевачить ― зарплату вы ведь сейчас вряд ли выплачиваете. Он встретился с клиентом, взял с него аванс и вник в суть дела. Я правильно излагаю?

― В общем, достаточно близко к реальности, ― заерзал на стуле Кривоносов.

― Как вы узнали о том, что Соломатин превысил свои полномочия? Ведь, насколько я понимаю, он был рядовым сотрудником, а заказы должны проходить если не через вас, то, как минимум, через начальников соответствующих отделов, но никак уж не напрямую.

― Соломатин сам ко мне пришел, ― мрачно сказал Виктор Фомич.

― Вот как? ― удивился я. ― Что, неужели покаялся? Совесть заела? Да в жизни не поверю! Или дело оказалось не по зубам?

― Ни то, ни другое, ни третье, ― нахмурившись, ответил Кривоносов. ― Можете не гадать, я сам скажу. В общем, дело оказалось гораздо сложнее, чем этот крендель себе представлял.

― А именно?

Виктор Фомич немного помолчал и как бы нехотя поинтересовался:

― Вам это для чего нужно знать? Свой интерес или как? У меня все же секретность...

― Или как, ― ответил я. ― Просто ваши клиент ― мой хороший знакомый и он начинает думать, что «Ястреб» его кинул. Мне не хотелось бы, чтобы о вашей фирме складывалось такое мнение. И, с другой стороны, я хочу помочь своему другу.

― Знаете что, ― предложил мне Кривоносов, ― давайте мы с вами плавно переместимся из этого тесного кабинета в какое-нибудь теплое местечко, там я вам все и расскажу. Нет возражений?

― С удовольствием.

― В новом «Лайнере» вы уже успели побывать? Знакомые говорили, что там внутри все такое навороченное... ― сказал Виктор Фомич, сгребая бумаги со стола в ящик и запирая его на ключ.

― Только не «Лайнер», ― твердо сказал я. ― Лучше что-нибудь проверенное годами. Например, «Фокстрот». Устраивает?

Мы завалились в кафе, облюбованное мной еще в студенческие времена и на удивление не утратившее привлекательности за многие годы.

Через полтора часа, после опорожненной бутылки хорошей скандинавской водки Кривоносов излагал мне историю с Соломатиным.

― Его подцепили, ― хрипло говорил Виктор Фомич, наклоняясь поближе ко мне и обдавая водочным перегаром, который не перешибет никакой «Орбит».

― Что значит «подцепили»?

― А значит, что там вовсе не разврат, не адюль... блин, как же это говорится?!

― Адюльтер, супружеская измена, ― пришел я на помощь Виктору Фомичу.

― Вот-вот, это самое слово, ― подтвердил Кривоносов, тыча вилкой в скатерть. ― Там дела, выходит, покруче, и, сдается мне, что твой дружок решил разгрести свои проблемы нашими руками.

При этих словах я сразу вспомнил неуверенный голос Максима Сапожникова, его задумчивую интонацию и плохо скрываемый испуг.

― Не отвечу с уверенностью, ― отозвался я. ― Так что же все-таки произошло?

Виктор Фомич Кривоносов откинулся на спинку стула и произнес:

― Соломатина начали пасти. Пасти грубо, жестко, почти угрожающе.

― Следить за следящим, ― тихо проговорил я. ― Какая-то порнография получается.

― Вот именно. Сергей ходил за этой бабой полдня по всяким маникюрным салонам да бутикам, а к вечеру обнаружил за собой хвоста, ― продолжал Кривоносов. ― Да такого хвоста, что Соломатина вынудили бросить бабу и вели его самого аж до самого дома.