NFT: Невероятно Фальшивый Тип - Эдуард Сероусов

– Я сделаю это завтра, – сказал Дима, когда мы закончили. – Понадобится день-два, чтобы все выглядело достаточно убедительно.

– Отлично, – я допил кофе. – Тем временем я продолжу работу с Софьей над статьей. Она прислала вопросы, и я уже подготовил ответы от имени Фантома.

Дима кивнул, но выглядел обеспокоенным:

– Марк, ты уверен, что твоя сестра не заподозрит неладное? Все-таки она журналистка, привыкла проверять факты.

Это был болезненный вопрос. Использовать Софью в своей афере было, пожалуй, самым безнравственным аспектом всего плана. Но я убеждал себя, что делаю это и для ее блага тоже – успешная статья о восходящей звезде арт-рынка могла помочь ее карьере.

– Она доверяет мне, – сказал я, чувствуя укол совести. – И у нее нет причин сомневаться в существовании Фантома. К тому же, мои ответы будут достаточно убедительными.

Дима покачал головой:

– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь. Вовлекать в это близких людей – большой риск.

– Я знаю, – огрызнулся я, не желая углубляться в эту тему. – Давай сосредоточимся на насущных проблемах. Нам нужно это видео и еще несколько работ для первой выставки.

Мы разошлись около двух часов ночи, договорившись созвониться, как только Дима закончит работу над видео. По дороге домой я размышлял о словах Димы. Он был прав – вовлекать Софью было рискованно. Но с другой стороны, ее участие придавало всей истории дополнительную достоверность. Статья в уважаемом издании, написанная журналисткой с репутацией, станет первым официальным подтверждением существования Алекса Фантома.

«Алекс Фантом: Искусство невидимости» – так называлась статья, которую Софья прислала мне на согласование перед публикацией. Я открыл файл и начал читать:

«В мире, одержимом публичностью и самопрезентацией, находятся те, кто выбирает иной путь – путь осознанной невидимости. Алекс Фантом, чьи работы в последние месяцы вызывают все больший интерес в узких кругах ценителей цифрового искусства, является ярким представителем этого направления.

Фантом принципиально отказывается от публичных появлений, интервью дает исключительно в письменной форме, а его биография окутана тайной, которую он сам предпочитает не раскрывать. "Биография художника не имеет никакого отношения к его работам, – утверждает он в редком интервью нашему изданию. – Современное общество слишком зациклено на личности творца, превращая его в бренд, в товар. Я предпочитаю оставаться в тени, позволяя моим работам говорить самим за себя".

И работы действительно говорят. Цифровые композиции Фантома исследуют границу между реальностью и виртуальным пространством, ставя под вопрос саму концепцию подлинности в эпоху тотальной цифровизации. Его серия "Дисперсия идентичности" представляет собой пугающе прекрасную визуализацию распада личности в информационном потоке…»

Статья была написана профессионально и увлекательно. Софья мастерски балансировала между фактами (то есть моими выдумками) и собственными интерпретациями работ Фантома. Она создавала образ таинственного, принципиального художника, чье творчество стоит внимания именно благодаря своим художественным достоинствам, а не искусственно созданному хайпу.

Я был впечатлен и одновременно испытывал чувство вины. Софья искренне поверила в существование Фантома и написала отличный материал. Что она скажет, когда узнает правду? И узнает ли вообще?

Я отправил ей короткое сообщение: «Отличная статья. Фантом доволен. Публикуй как есть».

Статья должна была выйти через три дня. К этому времени мне нужно было получить от Димы видео для Глеба и подготовить почву для первой презентации работ Фантома избранной публике.

Глеб просмотрел видеообращение Фантома дважды, прежде чем выключить планшет и задумчиво посмотреть на меня.

– Странный парень твой художник, – сказал он наконец. – Но, кажется, искренний. По крайней мере, в своей одержимости анонимностью.

Я внутренне выдохнул. Дима превзошел самого себя, создав действительно убедительное видео. Фигура в тени, голос, искаженный модулятором, но при этом эмоциональный и выразительный. Речь была структурированной и страстной – как и должен говорить художник, одержимый своими идеями.

– Теперь ты убедился, что он реален? – спросил я, стараясь не выказывать своего облегчения.

– Настолько, насколько может быть реален человек, которого я никогда не встречу лично, – Глеб пожал плечами. – Но видео достаточно убедительно, чтобы я был готов рискнуть.

– Отлично, – я улыбнулся. – Тогда давай обсудим детали первой презентации. Я думаю, нам стоит организовать закрытый показ для избранных гостей в следующем месяце.

Глеб кивнул:

– Я уже составил предварительный список приглашенных. Двадцать человек максимум – ключевые коллекционеры, несколько влиятельных критиков, пара медиаперсон для создания шума в соцсетях.

– Идеально, – я достал свой ноутбук. – У меня есть несколько идей относительно организации пространства и презентации работ.

Мы провели следующие два часа, обсуждая каждую деталь предстоящего мероприятия. Глеб был в своей стихии – планирование выставок всегда приводило его в состояние творческого возбуждения. Я же старался направлять его энтузиазм в нужное русло, подталкивая к решениям, которые усиливали бы ореол таинственности вокруг Фантома.

– И еще одно, – сказал Глеб, когда мы заканчивали. – Нам нужен каталог с работами и сопроводительным текстом. Я думаю привлечь Карину Штерн для написания критической статьи.

Я напрягся. Карина Штерн была одним из самых влиятельных и одновременно безжалостных арт-критиков Москвы. Ее острый язык и бескомпромиссность были легендарными. Получить ее одобрение означало мгновенное признание в арт-сообществе, но ее скептицизм и привычка докапываться до сути могли стать проблемой для нашей аферы.

– Ты уверен? – осторожно спросил я. – Штерн известна своим… критическим подходом.

– Именно поэтому она идеально подходит, – Глеб хитро улыбнулся. – Если Карина одобрит Фантома, его репутация будет мгновенно установлена. А если раскритикует – что ж, отрицательная пресса тоже пресса. Любой скандал только увеличит интерес к работам.

Я не мог возразить против этой логики, хотя перспектива столкнуться с Кариной Штерн вызывала у меня тревогу.

– Хорошо, – сказал я наконец. – Но я хотел бы присутствовать при ее ознакомлении с работами. Чтобы иметь возможность ответить на вопросы от имени Фантома.

– Само собой, – Глеб похлопал меня по плечу. – Не волнуйся так, Марк. Все идет отлично. Я чувствую, что этот проект будет успешным.

Я улыбнулся, стараясь выглядеть уверенно, хотя внутри меня грызли сомнения. Каждый новый шаг в нашей афере означал привлечение новых людей, новые риски разоблачения. Но отступать было поздно. Алекс Фантом уже начал обретать собственную жизнь, независимую от моей воли.

Статья Софьи вышла в четверг и быстро привлекла внимание в социальных сетях. Хештег #AlexPhantom начал набирать популярность, особенно после того, как несколько инфлюенсеров из мира искусства поделились ссылкой на статью со своими подписчиками.

Я сидел в кафе, просматривая комментарии к публикации, когда зазвонил телефон. Номер был незнакомым.

– Алло?

– Марк Белецкий? – женский голос звучал резко и уверенно. – Это Карина Штерн. Мы не знакомы лично, но Глеб Рогозин дал мне ваш номер.

Я выпрямился, как будто она могла