NFT: Невероятно Фальшивый Тип - Эдуард Сероусов

о реальном человеке. – Он не любит публичность, предпочитает, чтобы за него говорили работы.

– Еще один скрытный гений? – Вероника скептически приподняла бровь. – В последнее время их развелось как собак нерезаных. Модный тренд – быть загадочным и недоступным.

– Это не поза, – я почувствовал странное желание защитить Фантома, хотя защищал, по сути, собственную выдумку. – У него есть причины избегать публичности. И его работы действительно впечатляют.

– Можно взглянуть?

Я достал телефон и показал ей фотографии работ, которые прислал Дима. Вероника внимательно изучала их, и ее лицо постепенно менялось – от скептицизма к заинтересованности.

– Неплохо, – признала она наконец. – Есть что-то… цепляющее. Но мне кажется, я где-то уже видела похожий стиль.

Мое сердце пропустило удар.

– Вряд ли, – сказал я, стараясь звучать уверенно. – Фантом работает в уникальной технике. Возможно, есть какие-то визуальные пересечения с другими художниками, но его подход абсолютно оригинален.

Вероника пожала плечами:

– Возможно. В любом случае, работы интересные. Познакомишь нас, когда он решит выйти из тени?

– Обязательно, – я улыбнулся, чувствуя иронию ситуации.

Мы проговорили еще около часа. Вероника рассказывала о своих новых проектах, о сложностях работы с галереями, о планах на будущее. Я рассказывал о московской арт-сцене, о новых трендах, о рынке NFT. Было странно осознавать, что, несмотря на расставание и все наши разногласия, мы все еще могли вести содержательную беседу. Вероника всегда понимала искусство лучше, чем большинство людей из моего окружения.

– Знаешь, Марк, – сказала она, когда мы прощались, – мне всегда казалось, что ты зря бросил рисовать. У тебя был потенциал.

– У меня не было того, что есть у тебя, – честно ответил я. – Настоящего таланта. Я хороший ремесленник, не более.

– Возможно, – она грустно улыбнулась. – Или просто не нашел свой путь. Не все могут быть художниками в традиционном смысле. Но есть много других способов творить.

Ее слова звучали почти пророчески. Возможно, создание Алекса Фантома и было моим способом творить – изобретая художника, я сам становился своего рода художником, создающим не картины или инсталляции, а целую личность, целый миф.

Мы обменялись прощальными поцелуями в щеку, и я почувствовал знакомый запах ее духов – что-то травяное, свежее, с нотками жасмина. На мгновение меня накрыло волной воспоминаний: Вероника в моей постели, утренний кофе на маленькой кухне ее мастерской, жаркие споры об искусстве, переходящие в не менее жаркий секс.

– Удачи с твоим Фантомом, – сказала она напоследок. – Надеюсь, он того стоит.

Я кивнул, не доверяя своему голосу. Вероника ушла, а я остался у барной стойки, заказал еще один виски и задумался о границах между реальностью и выдумкой. О том, как легко создать иллюзию и как легко в нее поверить. О том, что, возможно, мы все – немного выдумка, созданная нами самими и теми, кто нас окружает.

Мой телефон завибрировал – сообщение от Димы: «Готовы все пять работ для первой серии. Выглядят охуенно. Когда встречаемся?»

Я допил виски и ответил: «Завтра в 7 вечера у меня. Захвати всё».

План продолжал развиваться. Алекс Фантом постепенно обретал плоть и кровь, выходя за пределы моего воображения и становясь частью реального мира. И это одновременно пугало и восхищало меня.

Глава 4: Легенда

Когда я открыл дверь, Дима выглядел взбудораженным – глаза блестели, волосы растрепаны еще больше обычного, а на лице играла полубезумная улыбка.

– Я превзошел сам себя, – заявил он без предисловий, проходя в квартиру и доставая ноутбук. – Серьезно, Марк, это лучшее, что я когда-либо создавал.

Я закрыл дверь и последовал за ним в гостиную, где он уже расположился на диване, открывая крышку ноутбука.

– Смотри, – Дима развернул экран ко мне.

На экране была работа, которую мы условно назвали «Дисперсия идентичности». Она представляла собой цифровую композицию, где человеческий силуэт распадался на множество фрагментов, как будто разбитое зеркало, в каждом осколке которого отражалась другая версия человека. Цветовая гамма была выдержана в холодных тонах с яркими красными акцентами. При движении мышкой изображение слегка менялось, создавая эффект объемности и интерактивности.

– Охренеть, – выдохнул я, действительно впечатленный. – Это… потрясающе.

– Я же говорил, – Дима откинулся на спинку дивана с видом удовлетворенного творца. – И это еще не все. Я создал целую серию из пяти работ, объединенных общей концепцией распада личности в цифровую эпоху. Плюс сделал несколько эскизов для следующей серии.

Он показал остальные работы, и каждая была не менее впечатляющей, чем первая. Технически совершенные, концептуально глубокие, они идеально соответствовали образу Алекса Фантома, который мы конструировали.

– Это именно то, что нужно, – я сел рядом с Димой, чувствуя прилив энтузиазма. – Завтра показываю Глебу, и если все пойдет по плану, мы сможем организовать первую выставку уже в следующем месяце.

– Не слишком ли быстро? – Дима нахмурился. – Может, стоит сначала создать некоторый информационный фон? Публикации, упоминания в соцсетях, слухи…

– Я уже работаю над этим, – я достал свой ноутбук и показал Диме подготовленное «интервью» Фантома, которое должно было появиться в издании, где работала Софья. – Это выйдет на следующей неделе. Первое официальное появление Фантома в медиапространстве.

Дима пробежал глазами текст:

– «Я не скрываюсь, я просто отказываюсь от внешнего в пользу внутреннего. В мире, одержимом поверхностностью, истинное существование возможно только вне поля зрения», – он усмехнулся. – Неплохо. Достаточно претенциозно, чтобы звучать как настоящий современный художник.

– Я старался, – я улыбнулся. – Теперь нам нужно детализировать биографию Фантома. Чем конкретнее детали, тем убедительнее будет наша легенда.

Мы провели следующие несколько часов, конструируя прошлое Алекса Фантома. Детство в неблагополучной семье в небольшом городе на севере России. Ранняя потеря родителей. Воспитание у дальних родственников, которые не понимали и не поддерживали его творческие наклонности. Побег из дома в шестнадцать лет. Скитания по Европе, случайные заработки. Самообразование в области искусства и программирования. Экспериментальная работа на стыке технологий и визуального искусства. Травматические отношения, закончившиеся трагедией (мы намеренно оставили это расплывчатым, чтобы создать ореол таинственности). Решение отказаться от публичности и сосредоточиться исключительно на творчестве.

– Звучит убедительно, – сказал Дима, когда мы закончили. – Достаточно драматично, чтобы вызвать сочувствие, но не настолько необычно, чтобы вызвать подозрения.

– Именно, – я потянулся, чувствуя усталость после нескольких часов интенсивной работы. – Теперь нам нужно создать несколько точек подтверждения этой истории. Может быть, старый блог, якобы принадлежавший Фантому? Или упоминания в каких-то малоизвестных изданиях?

– Я могу заняться цифровым следом, – предложил Дима. – Создать несколько аккаунтов в соцсетях с датировкой несколько лет назад, добавить фотографии работ, которые якобы были созданы ранее, но в том же стиле.

– Отлично, – я одобрительно кивнул. – Только не переусердствуй. Лучше