Вроде бы четверг - Роза Лагеркранц

Лотта расстроилась. Она страшно огорчилась. За день столько всего случается, что под вечер начинаешь немного уставать, а когда немного устанешь, то и расстраиваешься легко. Лотта постояла, глядя На новую карточку, потом пошла домой к Малин.

Малин успела вымыть голову, пока Лотты не было дома, и теперь сидела в спальне, обмотавшись полотенцем. Сидела и, как обычно, плакала, все никак не могла остановиться.

— А сейчас-то ты почему плачешь? — спросила наконец Лотта.

— Плачу, потому что больше не люблю Ниссе Сандгрена, — сказала Малин.

Но тут Лотта не выдержала:

— Что только из тебя выйдет, Малин? То ты плачешь, потому что любишь Ниссе Сандгрена, то потому, что не любишь!

А больше ничего не случилось…

«А больше ничего не случилось», — говорит Лотта Монссон…

Лотта Монссон устала стучать каблуком по ножке стула, на котором сидит в коридоре.

— Правда-правда! — нетерпеливо говорит она, глядя на свою маму. — Больше вчера ничего не случилось! Только то, что скоро ты пришла с работы, и папа пришел, и мы чистили картошку и морковку. И Малин все плакала и не могла остановиться, что из нее выйдет?

Мама Лотты Монссон качает головой. Но если мама вечно беспокоится за Лотту, то за Малин она совершенно спокойна.

— Ничего страшного с Малин не произойдет, — говорит мама. — Когда человек так юн, любовь быстротечна, и только полезно смыть ее слезами, будет еще другая.

Лотта жмурит глаза и задумывается.

— А когда состаришься? — спрашивает она.

— Когда состаришься, наберешься мудрости! — вздыхает Лоттина мама.

— Ясно, — говорит Лотта. — Ну, я пошла?

— Куда ты пойдешь с таким насморком?

— Куда-куда — в школу, я же сказала! — отвечает Лотта, соскакивая на пол.

— Ничего не случится, если ты пропустишь один день… — опять начинает мама, но потом останавливается. — Ты уверена, что вчера больше ничего не случилось? Что ты только нашла какую-то штуковину в шкатулке, а потом увидела что-то, когда спускалась вниз по лестнице, а потом появился ТАИНСТВЕННЫЙ НЕКТО…

— Уверена, уверена! — отвечает Лотта Монссон. — А про ТАИНСТВЕННОГО НЕКТО, так ведь это мы только вообразили…

Потом Лотта вдруг спрашивает:

— А какой день сегодня, мама?

Мама задумывается, вспоминая.

— Пятница, — говорит она наконец.

— Пятница! — кричит Лотта. — Что же ты не сказала раньше! Где моя тетрадь по арифметике? Точно, я ее в школе оставила! Караул, я же совсем опаздываю!

Она выбегает за дверь, тут же возвращается обратно за мусорным мешком и снова выскакивает за дверь.

— Пока, любимая! — кричит она напоследок маме.

Так все члены семейства Монссон кричат маме, когда торопятся.

— Пока Лотта! — кричит мама и смотрит на часы.

Ей ведь тоже некогда весь день торчать в коридоре, надо скорей одеваться и бежать на работу!

А Лотта Монссон вихрем скатывается вниз по лестнице, потому что в подъезде сразу стало как-то пусто и уныло после того, как исчез ХАНСОЙ, и вместо него появился какой-то заурядный ХАНСОН. Однако в ту самую минуту, когда Лотта уже готова выйти из подъезда на крыльцо, до ее ушей доносится звук открываемой двери. Она оборачивается и видит, как из дверей ХАНСОНА выходит человек, самый настоящий, живой ХАНСОН! Он смотрит прямо на Лотту, а она не верит своим глазам, потому что ХАНСОН как две капли воды похож на ХАНСОЯ! Ростом карлик, зато страшно волосатый и с огромным носом. От ХАНСОЯ его отличает только то, что ХАНСОН улыбается. ХАНСОЙ никогда не улыбался. Лотта распахивает дверь подъезда, пропуская вперед ХАНСОНА, а он берется за ручку, чтобы пропустить ее, и некоторое время они стоят так, пропуская друг друга. Наконец оба решают выйти первыми, сталкиваются, и тут Лотта замечает еще одну вещь: у ХАНСОНА в руках точно такой мусорный мешок, как у нее. Интересно, куда это он направился со своим мусором? Но долго размышлять ей некогда, потому что надо бежать в школу, она и без того опаздывает.

И Лотта срывается с места, лишь один раз она оборачивается на бегу, чтобы посмотреть, куда направился ХАНСОН, и как раз в эту минуту ХАНСОН тоже оборачивается, но он бежит в другую сторону.

И, только добежав до школы и войдя в класс, Лотта обнаруживает, что ее пальцы крепко сжимают какой-то предмет. Ну, конечно, мусорный мешок. Хорошо еще, что сегодня и новая учительница тоже где-то замешкалась. Все ребята стоят и ждут у своих парт, и Лотта быстро озирается по сторонам, но на этот раз не успевает до прихода учительницы подбежать к фисгармонии и поспешно прячет мусорный мешок в шкаф для учебных пособий.

Дальше все идет, как обычно, но намного лучше. Учительница предлагает им заняться арифметикой, и они послушно решают примеры. Лотта тоже сидит и полным ходом складывает и вычитает, лишь иногда выглядывая в окно и тихонько зевая. В классе царит порядок и тишина. Только один раз Торд мычит, как корова, и у него получается очень красиво.

Внезапно раздается стук в дверь и входит… ХАНСОН! Лотта и все ребята чуть не ахают от неожиданности, только новая учительница нимало не озадачена.

— Наконец-то! — говорит она. — Я давно тебя жду, ведь ты и есть тот новый ученик, который должен был прийти вчера. Пер Хансон, если я не ошибаюсь?

— Да, это я, — отвечает ХАНСОН. — Но вчера я так и не выбрался в школу, очень уж много было хлопот с переездом, и с папой, и с обедом, и с карточкой для почтового ящика, и все такое прочее.

— Ничего, сегодня пришел, и хорошо! — говорит новая учительница.

И предлагает ему сесть за парту, которая стоит перед Лоттой Монссон и позади Сванте Стрёма. Эту парту поставила здесь старая толстая учительница, чтобы Лотта и Сванте не болтали так много на уроках. Но ХАНСОН не идет к своей парте. Он стоит в дверях и медленно краснеет.

— Садись же! — уговаривает его новая учительница, но он только качает головой, и наконец она спрашивает: — Почему ты не хочешь садиться?

На что ХАНСОН поднимает в руке свой мусорный мешок и говорит:

— А куда мне это деть?

Новая учительница долго глядит на мешок в руке Хансона. Так долго, словно в жизни никогда не видела мусорного мешка. Потом как будто вспоминает, что, конечно же, видела, и смотрит в разные стороны, соображая, что посоветовать новому ученику. Наконец говорит ХАНСОНУ, чтобы он пока положил свой мешок в шкаф, сама подходит к шкафу, открывает дверцу и видит, что там уже лежит один мусорный мешок.

Но к этому времени она настолько свыклась с мусором, что не показывает вида.

— Лотта! — спокойно говорит учительница. — Ты ведь знаешь, куда положено выбрасывать мусор, — можно тебя попросить, чтобы ты вынесла оба эти мешка?

И Лотта снова вынуждена вставать и уходить. Она идет в лес. Идет, размахивая на ходу мусорными мешками. Потом достает из кармана ту самую штуковину — каменную пуговицу. Подносит к глазам и внимательно разглядывает. Говорит себе, что с этими штуковинами шутки плохи, и опускает пуговицу в один из мешков.

Как же чудесно в лесу! Деревья, камни, небо, пятачки зеленого мха… И бутылочные осколки так красиво блестят на солнце. «Этот ХАНСОЙ…» — думает Лотта. Тут же она поправляет себя: «Этот ХАНСОН…» И окончательно сбивается — этот или тот? «Ладно, пусть будет эти!» — заключает Лотта. И говорит себе, что ХАНСОЙ не такой, как все, необыкновенный, а к ХАНСОНУ можно быстро привыкнуть. ХАНСОЙ был какой-то особенный. Он никогда не смеялся и не болтал языком. Уж он не мог бы ей наскучить. А ХАНСОН болтает вовсю. И глаза у него совсем не красные. Даже не розовые.

Дойдя до большой ели, Лотта вынуждена лечь и поглядеть на небо. Она лежит и думает о том, что все-таки она счастливая. Такая счастливая, что могла бы написать счастливый билетик! Карандаш в кармане есть, а бумажку она отрывает от одного из мешков. Правда, при этом весь мусор высыпается на землю. Лотта подбирает почти все, потом вдруг вспоминает, что ей надо поторапливаться, надо возвращаться в школу и глядеть на новую учительницу. Решает на этот раз обойтись без билетика и мчится что есть мочи обратно. Лишь войдя в класс, Лотта обнаруживает, что принесла с собой оба мусорных мешка.

Новая учительница внимательно смотрит на нее. Но на этот раз она не плачет, а, скорее, смеется. Они впервые видят, как смеется новая учительница, и она такая симпатичная, такая симпатичная, что сил нет! Впрочем, не такая она уже и новая, а почти старая, можно сказать.

— Милая деточка! — говорит она Лотте. — Где витает твоя голова? Ты хоть знаешь, как тебя звать, знаешь, какой сегодня день, ты вообще смыслишь что-нибудь?

Лотта Монссон стоит на пороге и вспоминает, переминаясь с ноги на ногу.

— А то нет, — говорит она. — Какой сегодня день?..

Лотта продолжает вспоминать.