DARKER: Бесы и черти - Екатерина Белугина

выхватили Лизу из вереницы кровавых грез. Пустынная дорога, метель, вой ветра. Машина на обочине трассы, как темное пятно на белоснежном холсте. Мужчина в ушанке, женщина в шубе… Это были те двое со снимка из дома в Кондратьевке: пара, пропавшая без вести по дороге в Бийск в декабре 2001-го. Одни из многих.

Они ничего не подозревали.

Они думали, что спаслись.

Лиза не хотела смотреть. Но не могла закрыть глаза – у нее не было век. И не было рта, чтобы кричать. Она лежала в руке археолога, пока тот, раздевшись, фотографировал своих жертв на полароид, как викторианских мертвецов. Щелк! Вспышка отпечаталась посмертным бельмом на слепых зрачках. Сиденье дивана пропиталось кровью. В окно робко заглядывало зимнее солнце.

Одежду покойников убийца бросил в печь, и никто не видел, как он волочил нагие тела по тропе меж сугробов от дома к сеновалу, где в подполе ждали мумии точно таких же пропавших без вести людей. И стеклянные банки с их органами, словно канопы [2].

Алый след тянулся по белому снегу. Рыжие волосы отливали медью в полуденных лучах. Лиза впала в забытье. Она погружалась в трупы, ею кромсали внутренности, вырезали сердца. Она плавала в кровавом бассейне, будто в околоплодных водах, впитывая кожей чужие плоть и запахи, жизнь и страх, подобно губке. Но в один из дней археолог положил нож в ящик старого трюмо и больше не вернулся.

Душа Звезды притихла в ожидании. И когда в следующий раз на лезвие упал солнечный свет, Лиза увидела Костю и услышала его мысли.

Откуда-то издалека донесся болезненный стон, и словно огромная когтистая лапа схватила и вытащила Лизу со дна болота на сушу. Впереди все так же горел зеленым экран смартфона. Кровь засохла на лбу и щеках, как глиняная маска. За спиной, в центре комнаты, висела Света, голая и стянутая веревками на манер шибари так туго, что ее тело опухло и покрылось буграми. Она пробовала кричать, но мешал кляп во рту, и смотрела в экран глазами, выбеленными эффектом ночного видения. Ее пополам рассеченное раной лицо казалось бутоном цветка, сложенным из двух лепестков и готовым раскрыться в любую секунду.

Мумии у стены буравили тьму слепыми глазницами. Одна из них качнула головой, будто отгоняя муху, и у Лизы едва не лопнуло сердце. Она почувствовала удушье и опустила взгляд на с трудом различимые ножки штатива. Попыталась сделать глубокий вдох. Ничего не вышло. Ужас сжимал легкие, копался острыми когтями в матке и кишках. В нос ударил запах мочи. От лобка к животу бежала горячая струя и разбивалась в брызги о бетонный пол.

Успокойся. Дыши. Глубже. Медленнее.

Лиза подняла глаза. Мумия, что пошевелилась минутой ранее, теперь смотрела на нее, широко распахнув рот, подобно голове с навершия кинжала. Но это был Костя. Он сидел среди мертвецов – притворялся одним из них – и резал себя, закатив зрачки. Кровь струилась с лезвия, падала на живот. Всё новые линии рассекали грудь и плечи, складываясь в причудливую паутину ран. Будто сжимающей нож рукой управлял демон и выводил на теле одержимого свое клеймо.

Костя вскочил и ударил в лицо ближайшего покойника. Клинок с хрустом вонзился в глазницу, в горло, в рот… На пол, как бусины из разорванного ожерелья, посыпались зубы. У мумии были длинные волосы. Рыжие? Лизе вспомнился бордовый диван, желто-зеленые обои, кот на картине, красные яблоки, цветы на белом полотенце, мужчина в дубленке, женщина в шубе, плюшевый медведь… Образы мелькали в мыслях и выплескивались наружу, во тьму подвала, пока не стало казаться, что все происходящее – лишь плод воображения.

Костя вышел из кадра и вскоре вернулся с двумя ведрами. Поставил их под Светой. Она застонала так громко, насколько позволял кляп, и Лиза подумала: сейчас голова подруги на самом деле лопнет от напряжения, лицо раскроется, являя ничем более не прикрытые алые мышцы и кости черепа. Но этого не случилось.

Из одного ведра Костя вытащил рулон скотча и несколько раз обмотал лентой голову Светы прямо поверх кляпа. А затем вонзил нож в низ ее живота. Хлынула темная кровь. Прошло еще несколько секунд, и из подвешенного, вскрытого, как консервная банка, тела клубками вывалились кишки.

Костя собирал их в охапку и складывал в ведро. Света дергалась в агонии, намертво схваченная веревками и узлами.

Лиза смотрела на все это, словно через экран телевизора или ноутбука. С безопасного расстояния. Из реальности в мир болезненных, кошмарных грез киноделов. Все в порядке. Бояться нечего. Просто ночь за окном. В комнате погасили свет, и кто-то поставил дурацкий фильм ужасов вроде «Хостела» или «Пилы».

В какой-то мере так оно и было. Лиза действительно смотрела на экран. Но не с удобного кресла-мешка или дивана, а из паутины-шибари. И на самом деле ничто не отделяло ее от ужаса, который творился по ту сторону, – та сторона оказалась куда ближе, на расстоянии нескольких шагов. Она скрывалась прямо за спиной. Оглянись. И увидишь.

Но иллюзия, будто между ней и кошмаром стоит непреодолимый барьер в виде нескольких тысяч пикселей, одновременно и успокаивала Лизу, и обрушивала ее в беспросветную пропасть мрака и безумия. Ведь она знала, пусть и старалась убедить себя в обратном: то, что происходит перед ней на экране, – не сон, не фильм, не бэд-трип и уж точно не часть хоррор-квеста или дурацкого розыгрыша.

Рано или поздно, когда чудовище, очень похожее на Костю, примерившее его тело, словно костюм, закончит со Светой и в подвале станет на одну мумию больше, наступит ее, Лизы, черед.

Мясник орудует ножом. Из ведра на пол, как жирные змеи, сползают кишки. Вдох-выдох-вдох-выдох. Паническая атака накатывает подобно цунами. Сердце бьется чаще, подчиняясь ритму кошмара. Пусть остановится. Остановится! Щеки горят под скотчем. Веревки режут запястья, врезаются в кожу. Больно. Невыносимо. В голове мечутся летучие мыши – ураган летучих мышей. Но в темном подвале время тянется медленно, будто в удушливом сне. Закрыть глаза. Не смотреть. Представить другое. Поверить. Но Лиза уже не чувствует ног. Это все на самом деле… На самом деле!

Воздух пахнет смрадом скотобойни. Тяжелое дыхание, хрип. Лезвие рассекает плоть с противным звуком. Но вдруг – шум мотора. Хлопают двери. И голоса. Женский. А теперь мужской. Мерещится? Они в голове? Нет. Не там! Снаружи! Слов не разобрать… О чем они говорят? Идут сюда. Они приближаются! Они… Вдох-выдох-вдох-выдох.

Лиза открыла глаза и посмотрела на экран смартфона. В правом верхнем углу мигал красный значок