Мелодия убийства - Валерий Георгиевич Шарапов

Юлия впервые улыбнулась:

– Да уж, Прохор и в самом деле стал настоящим ревнивцем, когда потерял зрение. Как вообще он мог такое подумать. Приревновать к Стасику, да что за бред…

– Почему бред? – спросил Зверев. – Этот Стасик стар… или, может, он уродец?

– Нет, Стасик молодой и симпатичный, но вряд ли какой женщине он придется по вкусу, уж поверьте.

– Это потому что он работает уборщиком?

– Вовсе нет! Просто Стасик… – Юлия запнулась, явно стараясь подобрать правильное слово. – Видите ли, Стасик не совсем здоров! Точнее, он здоров, но… как бы это получше сказать? Этот мальчик имеет отклонения…

– Умственно отсталый? – подсказал Зверев.

Женщина кивнула.

– Его настоящее имя Станислав Гулько.

Зубков подал знак Елизарову, тот записал все сказанное в свой блокнот. Зубков снова спросил:

– То есть кроме Дюкова к вам сегодня приходил ваш уборщик? А еще кто?

– Больше никто не приходил.

– Хорошо, а Стасик зачем приходил? Чтобы убраться?

– Я не знаю, зачем он приходил.

– То есть как не знаете?

– Потому что он приходил тогда, когда меня не было в гримерной. Я не видела Стасика, а о том, что он заходил, мне сказал Прохор.

– Ах, вон оно что. И что же еще сказал вам муж об этом визитере?

– Стасик зашел, походил по комнате и, не сказав не слова, ушел. Наверное, он что-то у нас забыл…

– Постойте! – вмешался Зверев. – Вы сказали, что он не сказал ни слова? Ваш муж слепой, поэтому он не мог видеть этого вашего уборщика. Как же он тогда понял, что это был именно Стасик? По голосу он тоже его не мог узнать, как же тогда он…

– По запаху, – ответила Юлия.

– Вы хотите сказать, что из-за того, что ваш муж слепой, у него обостренное обоняние? И что он может любого человека определить по запаху? Так, что ли?

Юлия снова улыбнулась:

– Не любого. Пожалуй, никакого другого, кроме Стаса Гулько, он бы не определил.

– А Стаса он узнал, потому что от него пахнет хлоркой? Или чем там еще может пахнуть уборщик? Простите, нечистотами и сортиром? – едко уточнил Зубков. – Вы это хотели сказать?

– Я бы не сказала, что это запах туалета, скорее, – Юлия снова вопросительно посмотрела на Зверева, – я бы назвала этот запах запахом нечистого тела.

– Хотите сказать, что от этого чокнутого уборщика несет потом? Ах да, такие люди, как я понимаю, не отличаются особой чистоплотностью. Проще говоря, они довольно редко моются, и от них пахнет потом! Тогда мне все понятно – этот парень грязнуля! Я вас правильно понял?

Зверев хмыкнул: «И кто это говорит? Неужели я не ослышался? Неужели этот до жути неряшливый капитан милиции?» Зверев поправил узел галстука, достал из кармана спичечный коробок, вынул из него спичку и стал чистить ею ногти.

Юлия тем временем продолжала:

– Нет, вы не правы. Насколько я знаю, Стас Гулько в целом вполне нормальный паренек. Просто Стасик болен. В смысле, не только в плане психики. Наш Василий Андреевич говорит, что у Стаса очень редкая болезнь. От людей с такими проблемами даже после душа плохо пахнет. Это как-то связано с нарушением работы потовых желез. Впрочем, я в этом не специалист. Если хотите, то лучше спросите об этом у Василия Андреевича.

– Василий Андреевич – это ваш начальник? – уточнил Зверев.

– Старостин. Главный врач санатория. Из-за этого дурного запаха и из-за особенностей Стасика, который, кроме того, еще и заикается, многим работникам санатория, да и, чего уж тут говорить, отдыхающим Стасик не нравится. Были такие, кто писал на парня жалобы и даже требовал уволить его. Однако Василий Андреевич не дает Стасика в обиду.

– Их что-то связывает? – предположил Зверев.

– Возможно, но если это и так, то подробности мне не известны!

– Над юродивыми на Руси-матушке почему-то всегда одни тряслись, а другие глумились, – философски заметил Зубков. – Над юродивыми и калеками. Вот и ваш Старостин, видимо, из первых, в смысле из сердобольных.

Юлия вздрогнула и ответила довольно резко:

– Мой муж тоже, если вы помните, был калекой! Однако особых поблажек от начальства он никогда не получал. Мы выступаем в «Эльбрусе» с апреля сорок четвертого, с того самого времени, когда после ранения Прохор вернулся с фронта. Тогда санаторием руководил другой врач.

Зверев убрал спичку в коробок и плавно сменил тему:

– Вы сказали, что ваш муж стал вас ревновать после того, как потерял зрение. Расскажите, как это случилось?

– Мой муж, наверное, как и большинство современных мужчин, воевал. Причиной слепоты Прохора стал разорвавшийся у него под ногами фугас. Хотите узнать об этом подробнее?

Видя, что Юлия все еще на взводе, Зверев попытался это исправить:

– Ваш муж довольно молод! Раз вы говорите, что он воевал, значит, он наверняка ушел на фронт не в начале войны? Или я ошибаюсь?

– Когда началась война, нам с Прохором было по пятнадцать, поэтому мы и остались в Кисловодске. А вот в сорок третьем, когда Красная армия вернулась в Минводы, Прошу тут же зачислили в батальон Второй Гвардейской дивизии, той самой, бойцы которой первыми вошли в Кисловодск. Я тоже просилась на фронт, но, несмотря на мой боевой опыт, меня не взяли.

Зверев удивился.

– У вас есть боевой опыт?

Глаза женщины сузились, она снова повысила голос:

– А вы думали, что только на скрипке могу?.. Вы сами-то воевали?

– Фронтовая разведка! Подробности уточнять не стану, по крайней мере сейчас, – не менее резко ответил Зверев. – Будет желание, можем об этом поговорить позже. Сейчас же прошу ответить на мой вопрос. Откуда у вас боевой опыт?

– Партизанское подполье! Для нас с Прохором война началась в августе сорок второго, когда в город вошли немцы. Тогда ни я, ни мой будущий муж на скрипке и саксофоне не играли. Днем мы работали на немцев, а ночью делали все, чтобы гнать поганой метлой этих гадов с нашей земли. Про партизанский отряд Сколкова слышать доводилось?

Зверев никак не ожидал такого услышать. Так выходит, эта красотка не та, кем он ее до этого считал. Зверев устыдился.

– Отряд Сколкова?.. Извините, не довелось…

– Ну да, вы же не местный! Так вот, мы с Прошей состояли в одной из молодежных ячеек местного подполья. На нашем счету взорванный мост и два сожженных склада с боеприпасами плюс к тому около сотни убитых фрицев, так что боевого опыта, уж поверьте, у меня хватает.

– С мужем познакомились в отряде?

– Еще до войны учились в музыкальной школе. А вот сблизились уже после войны. После освобождения города