Без права на ошибку. Спасти свою дочь - Кэти Свит

Каждый из нас понимает, что время идет на минуты, и, скорее всего, никто до самого вечера не вернется на свое рабочее место.

– Сколько у нас есть времени? – уточняю, смотря на старого друга.

Он бросает короткий взгляд на часы и хмурится только сильнее.

– Не больше десяти минут, – не удивляет своим ответом.

– Понял тебя, – киваю. – Иди. Мы скоро подойдем, не беспокойся.

Кир уходит, а я тут же связываюсь с Хмельницким и обрисовываю ему ситуацию. Саня сейчас поставит своих на уши, операционные будут готовы в срок, в этом я ни на секунду не сомневаюсь.

– Дим, ты слышал? – в ординаторскую влетает раскрасневшийся Леха. – Чего тут сидишь? – с порога накидывается на меня.

– Отдышись, – следом заходит Майоров. – Все он правильно делает.

– Реанимация в курсе, операционные свободны, Саня сейчас разрулит все по своей части. Я его предупредил, – сразу же приступаю к делу. – Через, – смотрю в чаты. – Семь минут привезут первых пострадавших, их возьмем на себя, – произношу намеренно громче, чтобы остальные коллеги услышали. – У вас будет минут пятнадцать на отдых. Больше времени дать не могу.

– Дим, спасибо и на этом, – от чистого сердца благодарит Майоров.

Ординаторская моментально пустеет. Каждый из нас забирает с собой все строго необходимое и спешит вниз. Кто-то направляется к лифтам, кто-то спускается по лестнице, а я…

Я не могу пройти мимо палаты Яковлевой и не заглянуть. Мне нужно убедиться, что у девочек все в порядке.

– Ну же, пожалуйста, – когда я приоткрыл дверь, до меня донесся тихий плач. – Милая моя, пожалуйста, кушай.

В голосе Насти столько отчаяния и боли, столько слез… У меня невольно екает сердце.

– Настя? – делаю несколько быстрых размашистых шагов, стремительно сокращая расстояние между нами. – Что случилось?

– Она не ест, – отвечает, продолжая плакать. – Не может глотать. Не сосет, – всхлипывает. – Я не могу выполнить ваше поручение, – кивает на таблицу кормлений.

Я сказал ей каждое кормление увеличивать объем. Кормить каждые два часа, строго следить за увеличением объема смеси. Все расписал.

– Сколько съедает сейчас? – уточняю.

– Двадцать два, – говорит и всхлипывает.

Плохо…

– Значит так, – принимаю решение. Нет времени ждать. – Продолжай. Нам нужно дойти до сорока пяти миллилитров и сможем перейти на перерыв в три часа между кормлениями. Ты меня поняла?

– Угу, – кусая губы, кивает.

– Сегодня ночью можешь сделать перерыв в кормлении на четыре часа, – поясняю. – Все остальное время строго по расписанию.

– Поняла, – обессиленно выдыхает.

Смотрю на расстроенную девушку, которая едва стоит на ногах, и не знаю, чем ей помочь. К сожалению, любое мое вмешательство сделает только хуже.

– Почаще соску давай, – подсказываю единственное, чем могу ей реально помочь. – Тебе сосательный рефлекс помочь ей разрабатывать нужно.

– Это… поможет? – смотрит на меня с нескрываемой надеждой во взгляде.

– Должно, – признаюсь. Других вариантов все равно нет. – Потому, что возвращать зонд я пока не собираюсь. Ничего хорошего от него не будет. Сосательный рефлекс сам по себе не появится.

– Старание и труд все перетрут, – произносит с печальной улыбкой.

– Так точно, – соглашаюсь.

Глава 10. Настя

Вика уснула, и я тоже ложусь. Ставлю будильник на сорок минут, закрываю глаза и моментально проваливаюсь в сон.

Сквозь него слышу шум в коридоре, короткие обрывки ничего не значащих фраз, звуки каталок… А еще я слышу каждый вдох и выдох своей дочери.

Быть мамой – это всегда нелегко, особенно в первые месяцы.

Перед глазами стоит мой четырехлетний сын. Тимоша, мальчик мой, мамочка очень сильно по тебе скучает.

Ах, как же я виноватой чувствую себя перед ним! Чтобы выразить чувства к сыну, мне не хватит слов.

Тим, мы обязательно со всем справимся. Я изо всех сил стараюсь ради тебя, но сейчас так складывается ситуация, что я гораздо нужнее своей дочери. Потерпи еще немного, родной. Мама скоро к тебе приедет.

Звенит будильник. Он выдергивает меня из сна, но я устала настолько, что едва нахожу в себе силы открыть глаза. Сажусь только потому, что нужно сесть, с трудом вспоминаю, что должна сделать.

Действую на автомате, ведь голова не соображает от слова совсем. От перенапряжения, стресса и нереального количества информации я уже ничего не понимаю.

Не знаю сколько еще протяну в таком авральном режиме, но понимаю, что не отступлю. Вика останется со мной, от нее я не откажусь и уж тем более одну никогда не оставлю.

Да, будет у меня двое детей. Да, буду растить их одна. Ничего страшного! Справлюсь.

Отец Тимоши вообще не в курсе, что у него есть сын. У нас с ним была лишь одна случайная ночь, о которой я жалела ровно до тех пор, пока не увидела две полоски на тесте для определения беременности.

Все вышло банально и просто. Бывший мне изменил, я его застукала в квартире с лучшей подругой. Ну а потом… Просто взяла и отправилась в клуб, где отдала свою невинность первому попавшемуся мужчине.

С тех пор мы не виделись несколько лет. Пусть я не знала о нем ничего, кроме имени, но внешность не забуду никогда. Наш сын растет точной копией своего отца, каждый день в нем я вижу лицо своего первого и до сих пор единственного мужчины.

Отбрасываю воспоминания прочь, сейчас не до них. С трудом поднимаюсь с кровати, все тело ломит.

Пересиливая боль в мышцах, встаю. Проверяю дочку, поднимаю пеленку и смотрю на экраны инфузоматов. Нужно четко понимать, через какое время они запищат. Я должна быть готова подскочить и тут же нажать на кнопку, иначе Викулю разбудят.

С радостью понимаю, что капельницы не закончатся еще в течение нескольких часов, лекарства достаточно, и поэтому я спокойно могу приготовить дочурке еду.

Открываю термос, наливаю в бутылочку и понимаю, что вода остыла. Пытаюсь вспомнить, как давно наливала в него кипяток, но память отказывается помогать.

Поэтому выливаю остатки остывшей воды в раковину и, убедившись, что дочка спит, выхожу из палаты. Направляюсь в буфет.

Набираю воды, ставлю чайник и жду, пока тот закипит.

Каждую секундочку думаю о дочери, поэтому то и дело подхожу к приоткрытой двери. Слушаю, не заплакала ли. Ведь если заплачет, то я брошу все и сразу же побегу к ней.

– Сань, ты издеваешься? Какая, нафиг, операция? Ты анализы видел вообще? – вдруг доносится до моего слуха. Застываю.

Я без труда узнаю того, кому принадлежит голос. Дима.

И понимаю, что он очень зол.

– В том-то и дело, я видел анализы, – произносит другой мужчина. – А еще я прекрасно вижу динамику и четко осознаю,