Пионеры всегда помнят свои обычаи и законы - Елизавета Голякова

Тарасов, если ткнуть его под ребра, а он старательно зажимает себе рот ладонями – то ли послышалось, то ли нет, то ли было, то ли нет.

И почему-то от этой ночной вылазки веяло неисправимым теплом, как бы ни морозил кожу соленый морской ветер.

Пятеро пионеров добрались до границ того мирка, который успели рассмотреть в первые дни: столовка, корпуса, костровое, дорожки между живыми изгородями из какого-то куста вроде мягкой туи, чуть подальше – амфитеатр и медпункт. Позади остались те тропки, которыми водили их вожатые.

Тарасов перелез через упавший заборчик и ступил на хрустящую иссохшую траву. Начинались нарушения правил.

– Ну что, идете? – он почему-то все еще шептал.

– А вдруг там змеи? – Юрка поморщился, хотя бесстрастно перелез заборчик следом за товарищем.

– Ну кто круче, ты или змея?

Впереди вырисовывался остов закрытого на ремонт корпуса «Люкс» и какое-то несуразное, медузообразное здание, смахивающее на беседку. Слышался голос моря, и огоньки обитаемой части лагеря только едва-едва просвечивались из-за деревьев.

Было такое время, такой год или несколько таких лет, что дальние углы небольших летних лагерей как-то сами собой обрастали такими остовами, как морское дно затонувшими кораблями. Их клянутся достать, подлатать и снова спустить на воду, но на самом деле, если трюмы не таят сокровища, то черта с два их про них кто-то вспомнит. Лагерь, который «не «Артек», конечно», сокровищ в дальних неудобных корпусах не таил, это уж точно.

А Окс кашлянула, чтобы ей тоже дали пролезть в самой низкой части заборчика:

– Мы так шумим, что разогнали всех змей в округе, и они сейчас рвут когти подальше от нас, – она задрала обгоревший точеный носик. – Мы – змеиный ночной кошмар.

Марина перелезла следом за ней, даже не опиравшись руками для равновесия. И, как бы между делом:

– А совы?

– А че тебе совы, съедят они тебя? Ты чай не мышь.

Ренат не выдержал и заржал, громко, в голос – рвано расхохотался и тут же зажал себе рот ладонями, сгибаясь пополам и утыкаясь прямо лбом в мертвую траву. Он выхватил взглядом из темноты бледные спинки спящих улиток, гроздьями на этой траве угнездившихся. За несколько вдохов и выдохов загнал смех туда, откуда он отчаянно рвался наружу.

– Простите, народ, это нервное, – отмахнулся он от шипения со всех сторон.

На него смотрели как на врага народа, но то, что на внезапный взрыв хохота не сбежались ни мужики в форме, ни армия негодующих вожатых, ни даже все окрестные змеи, весьма отрезвляло. Ребята замерли, прислушиваясь и уточняя, правда ли к ним не летит со всех ног ни одна из этих напастей.

«Из напастей только комары, – про себя проворчал Ренат, принимаясь скрести где-то под коленкой и тут же натыкаясь пальцами на кровавую каплю – бывшего комара, – да и те какие-то доходяги».

И к ним все еще никто не бежал. На самом деле, всем было попросту наплевать.

Они осознали это спустя еще восемь секунд напряженной тишины в ожидании, и… И свобода обрушилась им на буйные пионерские головы, словно ушат ледяной воды.

Сашка Тарасов, конечно, встрепенулся первым.

– Ну что, айда в заброшенный корпус?! Там наверняка не очень плотно все закрыто, но лестницы должны быть еще крепкие. Идемте!

– А что ты собрался там смотреть? Грязные стены? – Марина нахмурилась, прикусила губу. – Звучит ужасно скучно.

Остальные молчали – было, в общем-то, все равно, где нарушать правила. И потом, если будет скучно, всегда ведь можно уйти, да?

Это и озвучил пройдоха-Ренат.

– А еще, – подлила и Оксана масла в огонь, – там могут быть какие-нибудь бумаги или забытые вещи, или еще что-нибудь, интереснее! Здорово, что мы не знаем даже, но любопытно же посмотреть!

– Не то чтобы очень.

– Маринка, ты че?! Чур не обламывать все веселье! – в голосе девочки зазвучали угрожающие нотки – уж это она умела.

Тогда Юрка фыркнул, как-то даже примирительно, приобнял ее за плечи и мягко повернул прочь от подруги, лицом к недалекому морю.

– Разругаетесь и точно никому уже не будет весело. А? Саш, скажи, мы туда ненадолго, да? Когда кому-нибудь одному надоест, сразу выйдем и пойдем дальше.

Тарасов важно кивнул, и, пока никто не передумал, взял курс прямиком на корпус «Люкс» – и по пути успел утянуть за собой мигом подрастерявшую весь свой пыл Марину. Она шагала за ним все еще с недовольной миной, без особого восторга, но была вынуждена признать, что все же что-то любопытное в стенах корпуса может найтись. А лестницы… не прошло еще столько лет, чтобы они всерьез повредились и стали небезопасными.

Оксана и Юра над чем-то посмеивались за ее спиной, и девочка попыталась прислушаться, не звучит ли там ее имя. Но все, что она успела уловить – это «сходить с тропы» и «черная река». Не очень-то походило на обидные слова о друзьях…

– Даже не пытайся, – вынырнуло из темноты возле ее плеча.

– Ааа! Ренат, ты совсем дурак?!

Тот пожал плечами, не изменившись в лице. И спокойно продолжал:

– Даже не пытайся подслушивать за ними. Так ты можешь упустить куда больше интересного рядом с собой или… – многозначительная пауза, невинная улыбка.

– Или что? – нетерпеливо буркнула Марина.

– Или наступить в кошачье говно. Тарасов то его мастерки обходит, а ты не бдишь, подруга.

И мальчишка ловко поднырнул под рукой, нацелившейся отвесить ему подзатыльник, а потом легко отбежал вперед. Окс и Юра захрюкали над ней, Тарасов обернулся и подмигнул – и про тишину окончательно забыли, просто выбросив из головы что требования вожатой, что проклюнувшийся было инстинкт пионерского самосохранения и обязательности. На том заросшем пустыре было просто весело, да и все.

Так что они пробирались дальше и дальше, то вспомнив героев из недавно прочитанных историй, то дразня друг дружку совами и кошачьими тайниками – и никто из пятерки так и не услышал и не увидел, что за ними еще с четверть часа кралась какая-то тень. Потом, когда они уже высовывались из окон закрытого корпуса, и правда скучного, как сон-час, тень замерла, выждала минуту и утекла восвояси, растворившись в зарослях возле разбитой дорожки и оставшись незамеченной до самого конца.

Горнист играет три

Они проснулись наутро как ни в чем не бывало, и были, может быть, даже бодрее обычного. Общее приключение только объединило их. Вожатая не могла понять, как так быстро сплотились ребята, еще вчера шипевшие друг на друга по любому поводу и не упускавшие случая подцепить другого из-за пустяка. Скажи ей кто-нибудь, что самые непионерские