Ваше Сиятельство #12 - Эрли Моури

— Елена Викторовна, — отозвалась Елецкая, оглядывая небольшую по дворцовым меркам комнату с двумя диванами и столиками на резных ножках с позолотой. Здесь резко пахло каким-то снадобьем: валерьянкой, гвоздикой, мятой. Наверное, запах исходил из флакона, стоявшего на столике справа.

— Не нравится запах? — усмехнулась Глория. — Мне тоже он очень не нравится. Не спала почти всю ночь. Пришлось пить успокоительное. С моим Филофеем совсем плохо. И смею вас заверить, я хоть императрица, но я тоже человек. Садитесь, Елецкая, — она небрежно махнула рукой в сторону дивана.

— Извиняюсь, значит, я очень не вовремя. Может, зайти мне позже? — графиня сделала шаг к дивану и остановилась. — Назначьте, пожалуйста время. Мне очень нужно с вами поговорить.

— Нет уж. Я в состоянии вас выслушать. Быть может даже хорошо, что вы зашли. Садитесь! — настояла Глория.

Елена Викторовна села, помещая ноги под близко стоявший столик. Все, что она собиралась сказать, все, что готовила в мыслях и писала на бумаге, в один миг будто кто-то стер из памяти. И была там лишь жутковатая пустота. Однако, начать разговор с чего-то следовало, ведь речь шла о ее сыне, а значит любое проявление робости здесь просто преступно.

— Я насчет Саши. Александра Петровича Елецкого, — твердо произнесла графиня и со скрытым вызовом глянула на императрицу.

— Догадываюсь. Иначе, какие еще вопросы могут быть, между нами. Ну, и дальше? — Глория устроилась напротив нее. — Говорите, графиня. Какие именно вопросы, касающиеся Саши, вас принесли в столь ранний час во дворец?

После того как Глория произнесла имя его сына так просто «Саши», у Елецкой исчезли последние сомнения: Гера не обманула ее, ни капли ни схитрила. Между Глорией и ее сыном в самом деле были те самые постыдные отношения, о которых сказала богиня. Увы…

Елена Викторовна опустила глаза вовсе не потому, что не могла выдержать давящий взгляд императрицы, а потому что стало тяжело на душе и даже страшно. За Сашу.

— Мне известно, что вы — его любовница, — не поднимая глаз сказала Елецкая. — Вы же понимаете, что это значит?

Глория с минуту молчала, шурша краем своего платья. Казалось, что это молчание режет слух сильнее пронзительного крика.

— Кто это вам сказал? Елецкий не мог такое сказать! — императрица встала, едва не смахнув со столика чайную чашку. — Кто сказал⁈

Глава 4

Разящая в Сердце

— Я, наверное, здесь лишняя, — штабс-капитан попятилась к двери, давая место богине.

— Будет хорошо, если ты оставишь нас и позаботишься, чтобы сюда никто не заходил, — сказала Небесная Охотница, позволяя ей выйти. — Астерий, ты меня злишь постоянным вниманием к… — она проводила недовольным взглядом Бондареву.

Я хотел было возразить, напомнить ей о разделении отношений земных и небесных, но Артемида прервала меня, вскинув руку и прижав пальцы к моим губам, так что едва не вышел шлепок.

— Знаю, помню! Но то, что у меня на душе, я выразить вправе! — громко произнесла она, не дожидаясь, когда Наташа закроет дверь. — Это чтобы и ты знал и помнил о моем отношении! Но спешила я к тебе не за этим! Есть кое-что посерьезнее, чем твои забавы замужними женщинами!

— Арти! — я снова хотел возразить, сделать это мягко, обняв ее.

— Молчи! — резко прервала меня богиня. — У нас мало времени! Ты же знаешь, я не могу быть здесь долго! Тем более это не Россия, где мои храмы!

— Ну, говори, — я все-таки обнял ее.

— Гера что-то замышляет. Мне очень тревожно. Мне и Афине. И многим, с кем она не в ладах. К Гере начал часто являться Гермес. Хотя с Вестником все понятно — он всем готов услужить. Говорят, вчера она провела больше часа у Вечной Книги и громко поскандалила с Громовержцем. Даже посмела сказать ему, что Зевс был умнее его, и она его больше любила. Ее эринии что-то делали в вашем мире, что-то искали. Несколько дней назад она наведывалась в Индийское Семицарствие в древний храм Шамус Хунтам. Жрецы поднесли ей там какую-то важную вещь. Что-то происходит, Астерий! Да, кстати, что для тебя особо важно!.. — богиня положила мне руку на грудь. — Гера была у твоей матери. Вчера вечером. И задержалась у нее надолго. Я теряюсь в догадках. Афина сейчас пытается узнать, что она делала в индийском храме, но это не так просто. Гера слишком хитра — умеет не оставлять следы.

Вот теперь уже разволновался я, после того как она сказала о визите Геры к Елене Викторовне. Вернуться к этому я решил чуть позже, сейчас же, сохраняя спокойствие, сказал:

— Вчера она вертелась возле меня, конечно, не весь день, но неожиданно много побаловала вниманием. Сообщила много полезного для нашей миссии в Лондоне. Серьезно помогла мне на вокзале. Но ее помощь вполне объяснима: ей важно, чтобы я добился здесь успеха и случилось это поскорее. Причин ее спешки я не знаю. А под вечер, уже в ее владениях на нее что-то нашло: начала проявлять странные капризы, сердиться. В общем, перед тем как мы вернулись в Лондон, я успел подпортить с ней отношения. Но, ладно, последнее мало имеет отношения к делу. Ты хочешь, чтобы я с ней поговорил? — я отошел к плите, глядя на остатки кофе в кастрюльке — его еще вполне можно было пить и он даже был горячим.

— В первую очередь, я хочу знать, что ты пообещал ей принести из Хранилища Знаний! Думай, Астерий! Что это может быть⁈ — она, чуть сведя брови, строго смотрела на меня. — Может, ты пообещал ей такое, что уничтожит нас всех? Она странно себя ведет. Будто чувствует за собой какую-то силу. Не считается даже с Громовержцем! Она всегда легко играла им, но сейчас прямо дает ему понять, что он для нее перестал иметь значение! Понятно, что она злится из-за того, что Лето заняла ее место и своим поведением мстит Перуну, но это точно еще не все. Она что-то замышляет. Очень важно, чтобы ты сказал, что она хочет получить из Хранилища Знаний!

— Уже говорил тебе: она сама не знает, название этой вещи. Или делает вид, что не знает. О ее назначении она так же не говорит.