Ваше Сиятельство #12 - Эрли Моури

присутствовать и быть первой среди них! Соберутся все, все, которые от тебя пережили обиды и страдания! — шепча эти милые угрозы, она с желанием ответила на мой поцелуй.

— Ты говоришь про тех женщин, которые пережили со мной много радостей и море удовольствия? — переспросил я.

— Узнаешь, когда наступит этот час! С Афиной, прошу, не заигрывайся слишком. Знаю, что ее к тебе очень влечет. Она, единственная с которой я так близка, и ее я еще могу потерпеть с тобой. Но обещай, что Светлоокой не будет больше, чем меня. Нет-нет, даже не так. Пусть ее будет намного меньше, — она заглянула мне в глаза, своими серебряными, полными лунного света.

— Обещаю, что ты будешь всегда самой-самой среди небесных, — я положил руку на ее животик, где тихонько рос наш ребенок. — Это я тебе очень твердо обещаю!

— Пойду… — она отстранилась.

— Арти, стой! — как же я мог забыть за всей этой болтовне о Елене Викторовне? Я схватил Охотницу за руку раньше, чем она успела сделать портал. — Очень прошу, узнай, что от моей мамы хотела Гера! Навести графиню сегодня же! Расспроси обо всем, что связано с Герой и помоги, чем возможно!

— Обещаю! — заверила Разящая в Сердце и шагнула в светящийся овал.

* * *

Глория нервно заходила по комнате. Этот вопрос был слишком серьезен, чтобы не разобраться в нем до конца. То, что такое мог сказать своей матери сам Елецкий, императрице не верилось. Такого просто не могло быть! Она не сомневалась, что молодой граф умеет держать язык за зубами — убеждалась в этом ни раз, многое зная о нем. К тому же, он вовсе не из тех мужчин, которые любят похваляться своими нескромными «победами».

— Не молчите, графиня! Мне важно знать от кого вы об этом узнали! — Глория остановилась напротив Елецкой, по-прежнему непочтительно сидевшей перед ней на диване.

— И вы даже не будете отрицать, что между моим сыном и вами так?.. — Елена Викторовна тоже встала, хотя сделала это с огромным опозданием.

— Милая моя, вы немного путаете! Вопросы здесь задаю я! — повысила голос англичанка.

— Мне сказала об этом Гера, — вот здесь, Елецкая позволила себе улыбнуться. Совсем чуть-чуть, краешками губ. — Богиня Гера! — подчеркнула она, видя на лице императрицы непонимание и даже легкую растерянность.

— Что вы несете! Каким образом богиня могла вам такое сказать? — не сводя глаз с Елецкой, Глория подумала, что учитывая появление в ее покоях Перуна и трех богинь при молодом графе, нельзя исключить, что боги могут баловать визитами и его мать.

— Конечно вам в такое трудно поверить, но это именно так. Мне об этом сообщила Гера. Была у меня вчера вечером. Обещала свое покровительство. Мне и моему сыну, — сказала Елена Викторовна. — Вы же, ваше величество, тоже мать. К тому же вы старше меня. Как вы могли? Саше еще очень молод!

— Вот это не надо ставить мне в упрек! Или ты очень плохо знаешь своего Сашу, или… — императрица с раздражением перешла на «ты». — Или плохо знаешь мужчин. Хотя в последнем я очень сомневаюсь. Знаешь ли, слухи о тебе, графиня Елецкая, докатывались до дворца и даже моих ушей. Ты точно не была святой даже при своем муже. Да, я была с твоим сыном. Была, хотя он младше моего. И я не жалею о том, что происходило между нами. Скажу более… Сядь! Чего мы стоим друг против друга? — Глория вернулась на прежнее место — под ней скрипнули пружины в туго натянутой подушке. — Мне очень нравится твой сын. Вот так просто — нравится и все! Он мне нужен, и он будет приходить ко мне. Могу тебя успокоить: я его ничем не обижу — не стоит за него волноваться. Тем более, уж Елецкий точно не из тех людей, кого можно обидеть — это ты должна знать не хуже меня. Я вообще не понимаю: причину твоих волнений. Должна была тихо радоваться, а не бежать ко мне с обвинениями!

— В том-то и дело, ваше величество: я очень хорошо знаю Сашу. Он бывает слишком безрассудным, и он все становится все больше склонным к опасным поступкам. Он не думает, чем все это может кончиться! Вы понимаете, что будет, если об этом узнают Ковалевские? — Елена Викторовна расстегнула сумочку, чтобы достать сигареты, но спохватилась — все-таки находилась в покоях самой императрицы.

— А вот это должно стать твоей заботой! Не распускай язык и очень постарайся, чтобы никто об этом не узнал. Я здесь мало чем рискую, учитывая состояние Филофея, а вот Саша… Я очень не хочу ему неприятностей, — Глория сплела пальцы рук. — Ни от Ковалевских, ни от кого из дворцовых. Тем более от Дениса. Могу успокоить, что с моей стороны об этом никто не узнает.

— Есть еще кое-что… — мысль, мелькнувшая вчера в сознании Елецкой, сейчас снова вернулась и стала теперь яснее, однако графиня пока не знала, как подать ее англичанке и стоит ли это делать. Еще она подумала, что следовало все-таки посетить храм Артемиды и просить ее помощи. Обратиться к их родовой покровительнице с самой сильной молитвой, на которую способна ее душа — пусть даже это наперекор желанию Геры. Как бы ни было, Небесная Охотница всегда отвечала лишь добром.

— Говори! — Глория наклонилась к ней.

— Гера… именно она во вчерашнем разговоре подбросила мысль, что об этом могут узнать Ковалевские и тогда браку Саши с Ольгой не быть, — наконец произнесла Елецкая. — И я думаю, не может ли Величайшая сама или через кого-то донести эту весть до Ковалевских. У меня такое нехорошее ощущение, что Гере это может зачем-то потребоваться. Или она может это использовать, чтобы держать меня и, возможно, вас в повиновении.

Глория нахмурилась. Мысль графини была очень неприятной.

— Что ей может быть нужно? — спросила она, вспоминая потрясший ее визит Величайшей при Елецком.

— Я не могу знать. Когда она уходила, то сказала, что я буду должна ее отблагодарить за ее заботу о моем сыне и еще об одном человека. Пока не сказала как, — ответила Елецкая, стараясь вспомнить слова богини в точности.

— То есть она тебя делает зависимой, — Глория усмехнулась: уж кому как не