Гагарин: дорога на Марс - Анатолий Евгеньевич Матвиенко

скорее как врач — проплыла к посту медицинских обследований и вернулась к установке с медицинским фонендоскопом, взявшись прослушивать станцию как терапевт пациента. Через несколько минут нажала кнопку вызова на переговорном устройстве.

— Алексей Архипович! Лейтенант Гагарина. Прошу срочно прибыть к установке «Бриз». Нештатная ситуация.

Он появился минут через десять в сопровождении другого ветерана космоса — Константина Феоктистова. Леонов был одногодком отца, Феоктистов немного старше, из-за чего Юрий Алексеевич постоянно расстраивался: товарищи по-прежнему заняты делом, а не перекладыванием бумажек… Хоть все понимали, насколько гагаринская стезя важнее.

— Ксения, что случилось?

— Похоже на утечку метана, Алексей Архипович, — она рассказала о снижении его подачи на пиролиз. — Но прибор не видит примеси в воздухе. Или самопроизвольный сброс газа за борт?

— Из метановой магистрали нет клапана наружу, — возразил Феоктистов. — Я сам проверю.

Конечно, на борту имеется самая подробная документация, как и в ЦУП. Но у Константина Петровича память уникальная, феноменальная. Кажется, что он знает каждый проводок и болтик в сотнях тонн состыкованного оборудования. «В новых отсеках ориентируюсь хуже», — признавался он.

Феоктистов остался колдовать с установкой, Леонов велел Ксении работать далее по обычному графику, а через полчаса вызвал к себе в центральный пост. Там же находился и второй ветеран.

Генерал отключил все средства связи.

— Товарищи! Это уже пятая тревожная и труднообъяснимая неполадка за месяц. Костя, рассказывай.

— Ослаблен фланец трубопровода, вот метан и прорывался внутрь. Слух у тебя как у моего сеттера, Ксения Юрьевна. Молодец, что услышала.

Она похолодела.

— Мы могли взорваться! Но почему датчик молчал?

— Неисправен. Пломба целая, но прибор не реагирует. И успокойтесь, для взрыва нужна концентрация четыре-пять процентов. Даже до ПДК, вредного для здоровья, это меньше грамма на куб воздуха, не дотягивает. Течь я устранил, прибор заменил.

— То есть кто-то вывел из строя датчик и ослабил гайку фланца? Константин! У нас что — диверсант на борту⁈ — тихо прошипел Леонов, не желавший, чтоб кто-то подслушал их разговор.

— Датчик мог сдохнуть раньше, — пожал плечами Феоктистов. — А утечка свежая, раз только сейчас замечено снижение продуктивности разложения метана. Ксения тщательно всё записывала. И я очень сомневаюсь, что крепление ослабло само.

— Доложу в ЦУП, — принял решение генерал. — Вроде все неисправности малозначительные, одну можно списать на случайность. Ну — две. Пять ни на какого барабашку не свалишь.

— В последний месяц на станцию в порядке ротации прибыли три экипажа по четыре человека, — напомнил Феоктистов. — Под командованием Ференца Пушкаша, Александра Масютина, Ксении Гагариной. Краткосрочно находился Андрей Гагарин, сейчас Иван Лавейкин, оба не в счёт. Неприятности начались с появления девочек. Но, Алексей Архипович, если мы подозреваем злоумышленника на борту, он вполне мог прилететь с Пушкашем или Масютиным, а шкодить начать позже.

Леонов разродился эмоциональной непечатной тирадой. Всё так же — шёпотом. Успокоившись, подвёл черту:

— Вот скажите мне: какого чёрта мне перед пенсией играть в комиссара Мегре?

— Скорее Эркюля Пуаро из романа «Убийство в Восточном экспрессе». Замкнутый объём, персонажей ограниченное количество, — возразила Ксения.

— Тогда так. Стопроцентно доверенные у меня вы двое, товарищи ватсоны. Пушкаш тоже, с ним летал на «Салют-6», свой в доску, хоть венгр. Но… Нет, его не будем ставить в известность. Ксюша, я пересмотрю твой график. Придумаем тебе новую обязанность — контроль за самочувствием космонавтов на рабочих местах, включая военные отсеки. Чтоб перемещалась и слушала разговоры.

— То есть я — не Ватсон, а Штирлиц в юбке, — она была, естественно, в спортивных брюках, лёгкой форменной курточке Госкосмоса и белых носках. — Помесь Штирлица с радисткой Кэт? К сожалению, не смешно. Тот же метан действует на нервную систему угнетающе. Даже в малых дозах. Зачем, Алексей Архипович? Ведь наш предполагаемый злоумышленник дышит тем же воздухом?

— Вычислим и спросим. Всё! За работу. Оба — брысь. Я буду с Береговым секретничать.

— Даже нам, коммунистам, не доверяет, — буркнула Гагарина, уплывая из центрального поста.

Феоктистов одобрил шутку. Он единственный из первых наборов в отряд космонавтов не вступил в КПСС, и его никто не тянул, чтоб показывать иностранцам: у нас нерушимый союз партийцев и беспартийных, любой вправе готовиться в ЦПК. А Ксения всё ещё член ВЛКСМ, партбилет ей и девочкам светит лишь по возвращении на Землю.

— Ксюша! Думаешь, вправду что-то разузнаешь? Или будешь марлю на мётлы мотать?

Она притормозила полёт, уцепившись за поручень.

— Что за метлы, дядя Костя?

— Неужели не слышала? Хрестоматийная история. Правда, ты ещё маленькая была. Это случилось зимой где-то в шестьдесят втором, ещё при Хрущёве. Он задумал посетить Звёздный Городок, тот иначе назывался… А комендант вспомнил: по плану должны были высадить деревья на аллее вдоль жилых домов, но не высадили. Приказал собрать все мётлы, даже у соседей одолжить, взять марлю из медчасти.

— Зачем?

— Не перебивай старших! Хрущёву шлея под хвост попала, Королёва распекал, что медленно многоместный корабль строим, Каманина по асфальту размазал за нежелание женщин в космос отправлять. Идёт к машине и тычет пальцем в мётлы, торчащие из сугробов щетиной вверх: что за херня? Тут комендант выскакивает: разрешите доложить, товарищ Первый секретарь, это саженцы, от мороза марлей укутаны — по последнему слову передовой советской науки. Хрущ чуть смягчился и попенял Каманину с Королёвым: берите пример, у этого ответственного товарища всё идёт по плану. С тех пор укоренилось «марлю на метлу мотать» как синоним показухи. Первое поколение космонавтов знало, молодёжь уже забыла.

— Зато я другое помню. Для жизнеобеспечения, когда все отходы шли за борт, на сутки мужчине требовалось десять килограмм воды, пищи, воздуха, гигиены. Теперь, когда складываем в грузовик только мусор и контейнер с фекалиями, расход снизился до четырёх килограмм. Если какая-то крыса повредит «Бриз», вернёмся к тем же десяти кило. А сколько стоит подъём килограмма на орбиту? Поэтому про марлю и метлу вы, дядя Костя, не вовремя вспомнили.

Само собой, «дядей Костей», как вечерами в домике у Гагариных на Земле, он мог быть только наедине. В присутствии любого, кроме Леонова, по имени-отчеству или «товарищ инженер-космонавт».

Что интересно, этот заслуженный и уважаемый человек, Герой Советского Союза и Герой Социалистического Труда, получал денежное довольствие меньше, чем у неё, лейтенанта ВВС, поскольку не имел надбавки за звание. И на пенсию не мог уйти раньше шестидесяти, такова несправедливость. Правда, пенсия у него будет персональная,