Праведные клятвы - Киа Кэррингтон-Рассел

извращённое удовлетворение. Это делает ненормальным его или меня? Или нас обоих?

— О, я помню, — отвечает он, натягивая штаны обратно, как раз в тот момент, когда заходит моя начальница. Она останавливается в дверях, и её взгляд устремляется на нас. Я собираюсь что-то объяснить, но она улыбается Доусону.

— Привет, Доусон.

— Привет, Алана, — отвечает он, пропуская её вперёд.

— Проверяешь новую сотрудницу? Хани просто замечательная, и клиенты её обожают, — говорит Алана.

— Я не понимаю. Почему это должно его касаться? — спрашиваю я у Аланы, но отвечает Доусон:

— Ты в моем магазине, Хани.

Что?

Нет.

Какого хуя?

— Но я думала…

— Алана управляет магазином, и она отлично справляется, — говорит он.

Я побледнела. Вот дерьмо. Неужели я действительно работаю в его магазине?

— Доусон, я нашла то, что нужно. Пойдём, — кричит спереди красивая брюнетка, задающая странные вопросы про кошек.

Он наклоняется с многозначительной улыбкой.

— А теперь, если позволишь, — шепчет он.

Я ощущаю его горячее дыхание на своей щеке, и всё, о чём могу думать, — это его член и та татуировка. С моими губами. Моё тело вновь наполнено иррациональным желанием и жаром, как в тот день на свадьбе.

Ебать.

Ебать.

Ебать.

Я смотрю, как они уходят вместе, не зная, кто эта женщина — его девушка, подруга или, может быть, секретарша. Но ведь вряд ли кто-то станет брать секретаршу, чтобы купить нижнее бельё? Хотя, если честно, я ничего не знаю о Доусоне Тейлоре.

Но что еще более важно, я задаюсь вопросом, а не стоит ли мне уволиться.

ГЛАВА 8

Доусон

Я чувствую на себе взгляд Дафны.

Она молчала всю дорогу в машине, будто ожидала, что я заговорю, но я этого не сделал.

— Она милая. Кто она? — спрашивает Дафна.

— Никто, — отрезаю я.

— Должно быть, это просто потрясающая «никто», судя по тому, как ты трахал ее глазами, — смеется она.

— Не было такого, — говорю я себе под нос, когда мы возвращаемся в мой офис.

— О, еще как было. Итак, ты хорошо ее знаешь?

Я вздыхаю, понимая, что она не собирается оставлять это просто так.

— Если тебе интересно, я встретил ее в Италии, — выдавливаю я.

— Ооо… это многое объясняет.

— Что именно? — спрашиваю я.

Она садится в моё офисное кресло, поджимает под себя ноги и роется в своей сумке.

— С тех пор, как ты вернулся, ты не хочешь секса, и, если я не ошибаюсь, ещё и сделал татуировку, — она внимательно смотрит на меня.

— Чувствуешь себя одинокой, Дафна? Удивлён, что ты следишь за нашей интимной жизнью. И откуда ты знаешь про тату?

Она закатывает глаза, как умеет только она.

— Когда ты вернулся, и я пришла к тебе, ты встал с кровати голым, как обычно, а потом сказал мне уйти. Тогда я ее и заметила, — она пожимает плечами. — Я не придавала этому особого значения, пока не увидела, как ты трахал глазами эту невинную итальянскую сладость, которая теперь работает в твоём магазине. Довольно особенное чувство — иметь её губы на себе, да?

Напряжение прокатывается по моей челюсти, когда она называет мой маленький горшочек с медом «сладостью». Она гораздо больше, чем просто «сладость».

Татуировка была иррациональным решением. Я был слегка пьян, когда делал её, и до сих пор не понимаю, зачем вообще это сделал. Но точно знаю, то, что произошло в той кладовке, оставило след. Она оставила след. Что-то такое, что я не хочу забывать. Но не могу понять, в чём заключается значение этого или какова глубина.

— Ты можешь идти, Дафна.

— Как думаешь, ей нужны друзья? Я имею в виду, она ведь из Италии, да? У неё, вероятно, не так много друзей, если она новенькая в городе. Она и сама могла бы легко стать моделью, — говорит она рассеянно, наконец находя блеск для губ, который, похоже, и искала всё это время. — И меня всегда интересует всё, что привлекает твоё внимание, — добавляет она, нанося густой слой блеска на губы.

Проверив в маленьком зеркальце результат, Дафна остается довольной его красным оттенком.

— Ты собираешься стать её подругой, чтобы что? Рассказать ей, что ты трахаешься со мной, но не можешь об этом говорить, потому что тебя могут за это засудить или убить?

Она смеется и встает с кресла.

— Да брось. Она знает, что мы трахаемся. Я видела, как она смотрела, когда мы выходили. Эта женщина была вне себя от злости. И если ты хочешь заключить с ней контракт, тебе, возможно, стоит прояснить, что наши отношения исключительно взаимовыгодные, — говорит она, захлопывая клатч.

Я никогда не хотел её злить.

Мой маленький горшочек меда злится.

Интересно. Я всегда подмечаю такие знаки — это часть моей работы. Но когда дело касается её, всё становится другим.

— Доусон, мы собираемся трахаться или нет? — спрашивает Дафна.

Я отступаю в сторону.

— Ты можешь идти.

— Ладно. Но ты меня не обманешь, Доусон. Есть горячая штучка, которая запала тебе в душу, — она наклоняется и целует меня в щёку, я чувствую её улыбку, — и надеюсь, что она устроит тебе ад.

ГЛАВА 9

Хани

— Доусон хозяин магазина, в котором я работаю, — говорю я Райе через неделю, пока мну тесто на её кухне. С тех пор как я узнала об этом, не могу делать ничего, кроме как готовить. Мы с ней не виделись из-за её сумасшедшего рабочего графика, а когда у неё есть свободное время, обычно я на работе, так что это первый случай, когда мне выдалось обсудить это с ней.

Она спокойно читает документы, но я привлекла её внимание, и она поднимает голову.

— Повтори? — просит она. — Крю! — зовет она мужа.

Марко стоит за мной, явно ошеломленный ситуацией, и мы слышим, как Крю ворчит, идя по коридору, прежде чем появляется в одном полотенце. Я отвожу взгляд, когда Райя поворачивается к нему.

— Ты знал, что Доусон владеет «Peche»?

— Да. Он владеет этим и многими другими предприятиями, — спокойно отвечает Крю, беря кофе Райи и делая глоток. Он бросает взгляд на Марко, но ничего не говорит. Крю ясно дал понять, его задевает, что мой телохранитель считает его дом небезопасным для меня. Но Марко всегда был предельно внимателен к своей работе, возможно, иногда даже чрезмерно, но я понимаю это, поэтому молчу.

— Чем еще он владеет? — спрашивает Райя.

— Ты сама сказала — никакого обсуждения дел дома, — Крю приподнимает бровь, глядя на неё.

Райя кладет руку на бедро.

Мне кажется, что работа