Праведные клятвы - Киа Кэррингтон-Рассел

руку над её головой, достаю бюстгальтер, который она пыталась достать, и передаю его ей.

Она стоит ко мне спиной и не знает, что это я, пока не поворачивается, и её глаза не расширяются от удивления.

— Привет, Хани, — улыбаюсь я, в то время как она быстро прижимает бюстгальтер к груди.

Дафна смотрит на нас обоих, и, словно внезапно очнувшись от шока, Хани натянуто улыбается и протягивает Дафне бюстгальтер, чтобы та примерила его. Дафна направляется в примерочные, но перед этим ещё раз подозрительно оглядывается через плечо.

— Ты здесь, — говорит Хани, сбитая с толку. Мне нравится, как на её щеках появляется горячий румянец. Это отличается от того, как на меня смотрит большинство людей — как на некий приз. Они либо пристально смотрят, либо избегают взгляда. Но не эта женщина, в которой сочетается уверенность в себе и какая-то необычная невинность, отчего она иногда напоминает потерянного оленёнка. Я наклоняюсь ближе к её уху, вдыхая её аромат — определённо пахнет плохими решениями.

— Каждый день наслаждаюсь медом. Интересно, ты такая же сладкая на вкус, как твое имя? — Она втягивает воздух, и ее щеки краснеют еще сильнее.

Когда я отстраняюсь, она, кажется, не может найти слов.

Мой член дергается при виде этого зрелища.

Мне не следовало приходить сюда.

Следовало оставаться в тени.

Но теперь я задаюсь вопросом, стоит ли мне позволить ей снова укусить меня за член. Каким был бы вкус ее губ, если бы я прижал ее к этой стене.

Не могу держаться подальше.

ГЛАВА 7

Хани

Я в замешательстве, не уверена, что именно происходит, не с ситуацией, а с моим телом. Каждая часть меня горит.

И всё это потому, что он здесь.

И почти касается меня.

Ему не стоит трогать меня.

— Т-ты у м-меня на работе, — заикаюсь я.

Я вижу, как Марко пристально смотрит на нас через стеклянные двери. Доусона легко узнать, и учитывая, что мой отец не в восторге от него после свадьбы, это автоматически означает, что Марко не хочет, чтобы мы разговаривали.

— Похоже на то, — ухмыляется он.

Я осматриваю его с головы до ног, и он, как всегда, производит на меня впечатление. Одна из первых вещей, которые я заметила в Доусоне, когда впервые встретила его — это его чувство стиля. Он может с лёгкостью носить практически что угодно.

Это совершенно несправедливо по отношению ко всему остальному населению земли.

Но потом он заставил меня смеяться, и вскоре всё, что я хотела с ним делать, стало совершенно неприличным.

И я всё ещё этого хочу.

Я никогда не желала, чтобы кто-то прикоснулся ко мне так сильно, как хочу этого с ним.

И в этом вся проблема.

Доусона здесь быть не должно.

— Почему? — с трудом спрашиваю я. — Это же магазин нижнего белья.

О боже, только не говорите мне, что у него есть девушка или даже жена. Не может быть, особенно после того, что мы делали в кладовке. При мысли о том, что он уже принадлежит кому-то, мой разум начинает паниковать

— Я прекрасно это понимаю.

— Мисс, вы любите кошек? — слышу вопрос за спиной и оборачиваюсь, чтобы увидеть красивую брюнетку, которую я обслуживала ранее.

— Эм, конечно? — отвечаю я.

Она великолепна. У нее высокое и стройное тело. Женщина похожа на модель с красивой загорелой кожей и глазами цвета леса, когда она медленно крутится вокруг своей оси.

— Вопрос, как вы думаете, кошке это понравится? — спрашивает она.

Что? Я колеблюсь, не уверенная, что верно ее расслышала.

— Я…

— Завтра у меня прослушивание, и я должна держать кошку, когда буду в этом белье. Это реклама кошачьего корма, и они хотят, чтобы я выглядела сексуально, чтобы показать, что не все, кто заводит кошек, старые и одинокие.

Я стараюсь не рассмеяться.

— Кошки — это прекрасно. И я думаю, кошке понравится этот наряд, — говорю я ей. Она улыбается, довольная моим ответом, и уходит обратно в примерочную.

— Ты ведь не любишь кошек, да? — Я подпрыгиваю от вопроса Доусона, когда он наклоняется через мое плечо и ухмыляется.

Я мгновенно пытаюсь создать между нами некоторую дистанцию.

— Абсолютно. Ненавижу кошек. Я больше по змеям, — говорю я, скрещивая руки на груди.

— Почему, Хани? Не любишь их когти? — спрашивает он, и прежде чем я успеваю ответить, он поднимает палец, чтобы остановить меня. — Потому что, если я правильно помню, ты определённо любишь кусаться. Твои зубы точно оставили след на моём члене.

Жар заливает мои щеки, когда я оглядываюсь по сторонам, чтобы убедиться, что никто не слышит наш разговор.

— Я… — Черт возьми! Он дразнит меня и получает от этого огромное удовольствие.

— Просто составляю список вещей, которые тебе нравятся. Записано… кошки — не нравятся.

— Почему тебя волнует, что мне нравится?

Доусон тянется к золотому ожерелью на моей шее, внимательно разглядывая подвеску в виде горшка с медом. Это глупо, но это последний подарок моей бабушки, и с тех пор я ношу его. Его пальцы нежно касаются моей кожи, и это прикосновение заставляет меня замереть на месте. Затем он одаривает меня греховной улыбкой.

— Хочешь кое-что увидеть, Хани? — спрашивает он.

Я хочу покачать головой в ответ, но вместо этого послушно киваю. Это глупо, конечно. Наверное, все попадают под его чары. Прежде чем я успеваю воспротивиться, он хватает меня за руку и тянет вглубь магазина. Он заходит в зону, предназначенную только для персонала, включает свет и расстегивает штаны.

— Я на работе, Доусон, — говорю я шокированным шепотом. Неужели он думает, что я встану перед ним на колени на работе? Возможно, я сделала это однажды, но это была другая ситуация, и я думала, что больше его никогда не увижу. Он не обращает внимания на тревогу в моем голосе.

— Меня могут уволить за то, что ты здесь, — говорю я, но в моих словах нет уверенности, потому что мой взгляд не отрывается от его штанов.

Доусон спускает штаны до того места, где я могу увидеть начало его члена, и тут замечаю покраснение. Я наклоняюсь ближе, потому что не могу поверить своим глазам.

— Это…? — начинаю я, не веря в то, что вижу.

— Твои губы? Да, — отвечает он.

Мои руки мгновенно подлетают к рту.

— Ты серьезно набил татуировку с моими губами на своём члене? Ты ведь помнишь, что я укусила тебя, да? — спрашиваю я, смущённая и шокированная. Зачем кому-то вообще такое делать? И всё же я не могу не почувствовать странное,