o fad3c0960b610c79 - Yuriy

- Всегда пожалуйста, - ответил Кучин. – И вы меня простите. Обращайтесь,

конечно.

Он вывел гостей в прихожую и закрыл за ними дверь.

- Сейчас же волосы на экспертизу! – распорядился Суровин на улице. - Чтобы к

завтрашнему полудню были готовы! Что-то не нравится мне этот Кучин! Да

подождите вы, Всеволод Никитич, с вашими предположениями! – видя, что

Лобов как-то насторожился, поторопился следователь. - Ведь за научную идею

тоже можно человека убить! Что, разве не было такого в истории?

32

- К сожалению, было, Николай Владимирович.

- Ну вот, - и поглядев на Лобова, сказал уже мягче:

- Дождемся результатов экспертизы, тогда и поговорим.

Лобов понял, что может произойти непоправимое.

- Хорошо, Николай Владимирович, - понуро ответил он. – А вас можно попросить

об одном одолжении?

- Разумеется.

- Нужно проверить, кому принадлежит телефонный номер, с которого Ксении

Рябич звонили сегодня в тринадцать сорок три.

- Хорошо, завтра сделаю запрос сотовому оператору, попрошу пооперативнее.

Давайте так: вы с результатами к обеду ко мне, а я буду ждать вас с определенным

номером. Хорошо?

- Хорошо. Спасибо, Николай Владимирович, - Лобов попытался ответить как

можно дружелюбнее.

Хотя на душе у него кошки скребли.

5.

Около полуночи Лобов сидел за кухонным столом напротив жены и через силу

(через «не хочу», как говорила Ирина) жевал кусочки рыбного филе.

- Я ничего не понимаю, Ирина, - мрачно промолвил он. – Кучин не виноват,

понимаешь, не виноват! Я чувствую это, печенкой чувствую, ты ведь знаешь меня!

Кучин кто угодно – карьерист, серость, подлиза, но не преступник!

- Раз он не виноват, ты сможешь это доказать, - успокаивая, Ирина погладила его

по голове, как маленького капризного ребенка. – У тебя получится. Именно

потому, что я тебя знаю.

- Но сколько копий придется сломать, чтобы доказать это Суровину!

- Ты - докажешь! Ведь есть же еще что-то помимо этих волос?

- Так только, догадки, смутные чувства…

- Так надо развить их, превратить чувства в убеждения, а потом попробовать

подобрать доказательную базу.

- Да я-то подберу. Но как это воспримет Суровин? Знаешь, мне всегда было

нелегко работать со следователями. Ладно Сырцов, он меня знает тысячу лет. А

Суровин? Да и не посмотрит он вовсе на какие-то мои измышлизмы!

33

- Всякая работа есть тяжелый, упорный труд, - возразила Ирина. – И относиться к

нему нужно безропотно, с благодарностью, сам знаешь, Кому. Труд нам во

спасение дается, - она еще раз взъерошила его волосы и ласково заглянула в глаза.

- Надоело мне все, Ириша, - устало произнес Лобов. – Бросить, что ли все да

открыть свое агентство? Хоть никто мешать не будет…

- Вот до пенсии дотянешь, там и откроешь, - категорично отрезала жена. – К тому

же сам знаешь, что частные детективы – по большому счету никто. Если у

милиции власть, сила, то у частных сыщиков что? Пфу! - она дунула на пальцы и

раскрыла их веером.

Они помолчали. Лобов доел филе, поднялся из-за стола и подошел к мойке.

Открыл кран, стал мыть посуду. Ирина о чем-то напряженно думала, глядя на

него.

- Слушай, - вдруг сказала она, словно очнулась. – Сядь-ка.

Лобов удивленно посмотрел на нее, вытер руки и сел на табурет.

- Скажи, ты ведь уже кого-то подозреваешь? Не спрашиваю, кого. Знаю, что могу

сглазить. Но ответь – есть подозреваемый?

- Пока – только чутье какое-то…

- Неважно. Твое чутье, как правило, всегда непогрешимо. Так вот, надо отнестись

к подозреваемым, как к пациентам, например…

- Пациентам? – Лобов вытаращил глаза.

- Ну да! Знаешь, в нашей практике часто попадаются такие пациенты

(алкоголики, конечно), которые всеми правдами и неправдами пытаются

увильнуть от лечения, говорят, что оно им ни к чему, что они и сами могут

справиться с зависимостью. Это и понятно: ни одни алкоголик не признается в

том, что он алкоголик.

- Ты к чему?

- Вот к чему. Во время бесед врач или психолог обычно задает им всевозможные

вопросы, как правило, не относящиеся напрямую к их алкогольной зависимости, но тем не менее могущие приоткрыть какие-то тайники его психики.

Спрашиваешь, например: «Перед уходом из дома бывает ли так, что вы

возвращаетесь на кухню, чтобы проверить, выключена ли плита?» Он понимает, что в вопросе содержится какой-то подвох, чувствует, что сам факт возвращения

на кухню может быть использован против него, и отнекивается: что вы, мол, никогда не возвращаюсь, всегда прекрасно помню, выключил или нет! Говоря

вашим, следственным языком, он запутывает следствие, уводит следователя от

34

сути, сбивает его на не относящиеся к делу мотивы, поступки, лица, наконец.

Понимаешь?

Лобов кивнул сосредоточенно вглядываясь в глаза Ирине.

- Но задача врача (или следователя, неважно) – понять, что вот тут-то он и водит

его за нос. Смотри: если на обухе волосы Кучина, а он, как ты уверен, не виноват, значит, кто-то специально приклеил их к кувалде, чтобы навести следствие на

Кучина. Иначе как волосы попали на улику?

- Да, ты права, - оживился Лобов. – Умница. Мы опросили двоих знакомых

Рябича, остаются еще двое близких ему людей. Один – точно близкий, и даже

очень. А второй… Второй, думаю, тоже что-нибудь знает. Завтра встретимся с

ними, тогда, думаю, картина преступления сложится более отчетливо.

- А точнее – сформируется, - поправила Ирина. – Ведь пока что, я понимаю, у тебя

ее нет?

- Нет, - улыбнулся Лобов, - но с твоей помощью, уверен, она обязательно

сложится.

- Не с моей, а с Божьей! Молиться надо, сколько раз тебе говорила, - и она слегка

щелкнула его по лбу. – Давай спать.

«Кто-то уводит подозрение от себя, - думал Лобов, засыпая. – Кто-то непременно

хочет, чтобы осудили невиновного… Кто же? Завтра, завтра многое прояснится…»

… Утром худшие предположения подтвердились. Экспертиза ДНК установила, что

волосы на обухе кувалды оставил Кучин. Более того – волоски на внутренней

стороне перчаток также принадлежат ему.

- Ну вот видите, - обрадовано вскочил со стула Суровин, когда Лобов положил

перед ним результаты исследований. – А вы говорили! У меня ведь тоже, Всеволод

Никитич, интуиция не вчера появилась! Тоже в органах не первый десяток лет!

Ну что же, все улики налицо. Остается взяться как следует за Кучина. Думаю, долго он увиливать не станет – кишка тонка. Но пока суть да дело, направлю

ходатайство в суд о мере пресечения.

- Какую хотите?- грустно поинтересовался Лобов.

- Самую строгую в данных условиях, - отчеканил следователь. – Помещение в

изолятор временного содержания! А как вы думали? Опасный преступник, убийца

будет свободно по городу ходить? Студентам преподавать?..

- У студентов каникулы сейчас…

- Все равно! А вдруг ему вздумается еще кого-нибудь на тот свет отправить?

35

- Мне кажется все-таки, что вы спешите, Николай Владимирович, - попробовал не

согласиться Лобов. – Неловко потом будет перед человеком, извиняться

придется…

- Перед человеком? – чуть не закричал Суровин. – Да какой это человек,

позвольте спросить?!

- Такой же, как мы с вами, Николай Владимирович, гражданин своей страны, -

Лобов старался быть спокоен, хотя возражения так и лезли из него наружу. – Он

тоже под защитой Конституции, - сказал напоследок первое, что пришло в голову, и замолчал, бессильно опустив руки.

- Понимаете, Всеволод Никитич, - голос Суровина стал мягче. – К сожалению, наша работа плоха тем, что совершенно исключает человеческий фактор.

Совершенно! У всех у нас холодная голова, вы помните девиз. Для нас гораздо

важнее улики. А они в данном случае неопровержимы, я считаю. Так что давайте

станем выполнять каждый свою работу, еще раз прошу вас. И не дуйтесь на меня, ладно? – он подошел к Лобову и приобнял его, заглядывая в глаза.

- Все в порядке, Николай Владимирович, - слабо улыбнулся Лобов. – Вы правы, конечно, улики есть улики. А что с телефонным номером, помните, я просил вас

вчера узнать?

- Ах да, конечно, - спохватился Суровин. – Чуть не забыл. Записан у меня, - он

подошел к столу и протянул Лобову листок. – Только зря вы это, Всеволод

Никитич, улики-то против Кучина налицо…

- Я все-таки попробую, если вы не возражаете, провести дополнительное

расследование, пока вы будете допрашивать Кучина.

- Конечно, не возражаю. В экспертизах пока надобности нет, а заняты мы одним

делом, вот и занимайтесь, чем считаете нужным, пока дело не закроем. Думаю, два-три денечка у вас есть.

«Да, не больше, - подумал Лобов. – И за это время надо успеть доказать, что

Кучин не виноват. А значит – найти настоящего убийцу!»

- Спасибо, Николай Владимирович, - Лобов вышел от Суровина и взглянул на