Жунькины байки. Сетевые записки - Евгения Непомнящая

С тех пор, я всегда держу большой палец левой руки вверх!

Коммунистка

Коммунисткой я была с пеленок. Это потом уже, вылезши из пеленок, я коммунисткой быть перестала. Год где-то 1968. Жуткая старина, древняя. Но мне – 7 лет. И я уже октябренок. И с гордостью ношу на груди  значок. С кудрявым дедушкой Лениным. Ношу на левой, еще не четвертого размера груди! В те годы, я была деточкой хрупкой и слабенькой, болезненной. Несмотря на коммунистическую идеологию. И во время очередной болячки, мама повела меня в больницу. Чтоб, значит, в больнице той, из меня эту болячку извлекли. В коридорах было полно людей. То есть больных детей. Надо полагать, что больница была все же детская, хотя достоверно сказать не могу, не помню. Зато помню, что в коридоре этой больницы сидел мальчик, малявка совсем, пацан. Лет пяти. А мне же тогда уже 7 лет было. Барышня на выданье. И эта малявка, пацан совсем, носил на груди, точно такой же октябрятский значок, как и у меня. С тем же кудрявым дедушкой Лениным, восьми лет от роду. Пацан вел себя нагло. Ковырял в носу, чихал на окружающих. Но это еще полбеды. Самая главная беда заключалась в значке на груди. Этого моя коммунистическая душа выдержать не смогла. Я подошла к пацану, вытащила его палец из его же носа. И строго спросила, сколько ему лет? Малявка проблеял, что ему пять лет.

– И тебя уже приняли в октябрята?– опять строго спросила я.

– Нет, это значок моей сестры.

– Ну раз ты не октябренок, ты не имеешь права носить этот значок, сними сейчас же, – приказала я, барышня семи лет, коммунистка. Малыш послушался и снял.

Больше проявлений такого ярого коммунизма, я за собой не замечала. Если не считать конечно, присягу юного пионера и отдания чести каждому встречному.

Собачий кабель

История, которую я хочу рассказать, произошла на втором году нашей удачной абсорбции в Израиле. Неудачной абсорбции вообще не бывает! Потому что, или ты абсорбируешься, то есть впитаешь в себя окружающую среду, или абсорбируют тебя. То есть втопчут в ту же среду. В те годы, кабельное телевидение еще не приобрело такую популярность, как сейчас.

Да и доступно оно было не всем. Но хотелось очень. А когда хочется, оно же хуже, чем болит.

Интернет в те годы, еще не проник в каждый Израильский дом и, конечно же в нем, в интернете, не было еще кабельных каналов.

Да и компьютер у нас тогда был, но без интернета. Дикие времена.

Поскольку абсорбция у нас была удачной, бедными мы себя не считали, и решили провести кабельное телевидение в съемную квартиру. Мы тогда еще жили на второй, и последней, съемной квартире.

Для того, чтоб провести кабель, нужно было разрешение хозяйки квартиры, на пробитие дырок, для кабельных проводов, в стене дома.

Хозяйка была вызвана для переговоров.

На втором году удачной абсорбции, я иврит, конечно же уже выучила, но не так хорошо, как сейчас. Я даже путала некоторые слова и буквы, особенно, когда волновалась.

Но вооружившись словарем, подготовилась к разговору с хозяйкой. Я даже выучила слово кабель, а вернее это слово в множественном числе, то есть – кабеля.

Кабель, кабеля, похоже на кобель, на кобелей, по звучанию, не правда ли? На иврите кабель – это кевель, или, если их много – квалим.

Легко и просто для запоминания.

Напоив хозяйку водой, я приступила к изложению своей просьбы.

– Я хочу клавим, – без предисловий начала я.

– Асур! (Запрещено), – кротко ответила хозяйка.

– Почему нельзя? У многих уже есть, и мы хотим завести клавим.

– Вот купите свою квартиру и заводите себе клавим, сколько вам надо, а у себя в доме я не разрешу это паскудстве держать!

– Почему паскудство? Я тебе обещаю, что мы не будем порнографией заниматься!

– Меня не интересует чем ты будешь заниматься с клавим, но я не разрешаю! – хозяйка смотрела на меня волком. Решив, что живой она от нас не уйдет, я решила взять ее измором.

Пустив слезу в глаза, я стала ее умолять, разрешить мне клавим, потому что без них, наша жизнь в новой стране пуста и ограничена.

– Ты так сильно любишь животных? – удивилась хозяйка.

Я не поняла, причем тут животные, но виду не подала, решив во всем с ней соглашаться.

– Да, очень люблю. И потом они не принесут вреда твоему дому. Дырочки будут маленькие.

– Какие дырочки? – в очередной раз удивилась хозяйка.

– Ну дырочки для клавим, в стене, они же в дырочки должны входить и выходить.

– У вас, у «русских», клавим выходят в дырочки? – хозяйка на всякий случай отодвинулась от меня подальше. Я опять не поняла, причем тут «русские», но на всякий случай согласно кивнула.

Хотя мне было интересно узнать, а у коренных израильтян куда входят кабеля. Не в дырочки?

Хозяйка залпом выпила не запланированный протоколом встречи, лишний стакан воды.

– А без дырочек никак нельзя? – хозяйка начала сдавать свои позиции.

– Нет, дырочки обязательно нужно пробить. Не могут же клавим болтаться в воздухе, их обрезать могут.

– Кто? Моэль? Моэль обрежет клавим?

Теперь уже от хозяйки, на всякий случай отодвинулась я. Наверное ей жарко. Вот бред и несет. Всем известно, что моэль обрезает крайнюю плоть у людей, а к кабелям не имеет никакого отношения.

– Нет, клавим, если они на улице, а не лежат в стене, может обрезать кто угодно, любой дурак. Не обязательно моэль. Хозяйка упала в обморок. Пришлось вылить на нее остальную воду.

– «Бедняжка, сомлела от сорокаградусной жары», – подумалось мне.

Это уже потом выяснилось, что я, от волнения поменяв местами слагаемые, от которых изменилась вся сумма. потребовала у хозяйки кобеля.

И не одного, а свору кобелей. Потому что келев или клавим, то слово, что я упорно повторяла, это собака, а во множественном числе – стая собак.

Это я хотела пробить для кобелей дырочки в стене, чтоб они могли свободно выходить гулять. А порнографией я с ними, конечно заниматься не хотела.

Это я боялась, что свора кобелей будет летать в воздухе, и их может обрезать любо дурак.

А моэль их обрезать не будет, потому что только людей обрезает. Кабельное телевидение мы провели, конечно. Хозяйка дала свое согласие на все.

Даже разрешила нам взять в дом щенка…

Разговор по телефону

У мужа на работе, есть несколько сотрудников-арабов, живущих на территориях, но которым разрешено работать в Израиле. Всем известно, что у арабов прекрасные оливковые сады, а так же отличное оливковое масло, сделанное для себя. Две недели назад, я обнаружила, что запасы оливкового масла, растаяли. Муж сделал заказ одному из сотрудников, который, обещал купить масло у соседа, у которого есть маслобойня, и привезти нам литров 10. Проходит день, проходит неделя, масла нет. Сын ругается, на растительном масле не желает делать яичницу, по ночам. Я пилю мужа, муж выясняет отношения с поставщиком. Бесполезно. Масла нет. Я плюнула, и купила в в магазине. Конечно, и выжимка не та, и качество не то, но что делать. Вчера звоню мужу, он не слова не объясняя, дает трубку поставщику – арабу.

Он: – Привет, Дженни, как дела, как ты себя чувствуешь, у тебя хороший муж, ты знаешь?

Я: – Привет, мотек (потому что понятия не имею, как его зовут) спасибо, все в порядке, хорошо, да я знаю!

Он: – А ты говоришь на арабском?

Я: – А ты говоришь по-русски?

Он: – Да, я знаю несколько слов.

Я: – Ха, так я тоже говорю на арабском, – среагировала я, и выдала ему скороговоркой, но с ошибками и акцентом):

– Собак аль хер, дир баллак, кус охта, кус эмек, ана ареф, ана курди, хайде-хайде, мейдан Тахрир, шукран!

Кто не понял, перевожу, по индийски это звучит, как «Хинди-руси, пхай-пхай», что в переводе на русский означает, по-порядку:

– Добрый день, обрати внимание, твою сестру, твою мать, я знаю, я курд, давай вперед, площадь Тахрир, спасибо!

Поставщик выслушал и в ответ, произнес одно русское слов:

– Физда.

С ударением на букву и.

– Кто? – возмутилась я.

– Физда, физда, хорошо-то, – ответил араб.

– Что хорошо-то, – возмутилась я, – кто физда?

– А кто кус охта, кус эмек, собака и курд? – возмутился поставщик.

– Не ты, это я тебе знание своего арабского показываю, я ведь правильно все сказала?

– Физда, – согласился араб.

– Кто?

– Не ты, кус охта и кус эмек, это физда! – объяснил мне араб. А то я без него не знала!

В общем мы друг друга поняли. Он красиво говорил по-русски, я так же красиво по-арабски. Правда, потом, он высказал мужу свое «Фи». Сказал, что интеллигентная женщина не должна произносить такие слова вслух. Муж пообещал, что я больше не буду!

– Картошка, физдуй немножко, – согласился араб по-русски.

Мафиозо

Две минуты назад, звонит мне сосед мой, местный мафиози и спрашивает: