Длань Одиночества - Николай Константинович Дитятин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
ЭТО она, между прочим, тоже могла. Проблема была в том, что…
— Приперся, наконец.
Хрясь!
Никас вздрогнул. Ему казалось, что для печатей, которые ставит Мария даже чернила не нужны.
…да, проблема была именно в этом.
Аркас услышал голоса, доносящиеся из кабинета.
— Привет. Он не один?
— Не один, — подтвердила Мария. — Но ты заходи. Сейчас самое время.
— Самое время для чего?
— Для наглядности. Заходи, не бойся!
Она нажала на кнопку коммуникатора и отрапортовала:
— Аркас здесь, Дмитрий Сергеевич.
— Пусть заходит, мы уже заканчиваем.
Никас посмотрел на Марию. Ее суровое лицо специалиста по горящим избам ничего не выражало.
Хрясь!
В кабинете главного редактора Никаса ждала следующая картина: Арнаутов пожимал руку какому-то хмырю в пижонском кардигане. Хмырь, при этом, сидел в кресле, а редактор — стоял, льстиво улыбаясь.
Это было что-то новое.
— Добро пожаловать в «Экватор», — говорил редактор тоном, который он использовал для сохранения спокойствия в умах ничего не подозревающих новичков. Этот хмырь, явно привыкший к пиетету и надбавкам, еще не знал, что через неделю на него буду орать как на всех остальных. А он будет слушать. Слушать и не возражать. — А точнее, на экватор. Теплее места не найдете.
Что-то, однако, подсказывало Никасу, что случай не простой. На его глазах заканчивалась церемония крупного вложения средств и надежд. На столе остывал дорогой чай, была выставлена трепетно хранимая редактором статуэтка из Новой Гвинеи, а сам Арнаутов надел костюм.
Костюм, подумал Никас. Костюм. Он что, проиграл ему квартиру в карты?
Хмырь тем временем тоже поднялся и они распрощались. Никас старался не провожать его взглядом. Когда за ним щелкнула дверь, Арнаутов указал на кресло и принялся допивать остывший чай.
— Невкусно и дорого, — произнес он критически. — Значит, мещански рассуждая, высший сорт. Так же и с этим чертом. Видал? Виталий Антонов. Номинант на Пулитцеровскую премию. Каждую статью пишет как последнюю. С таким, знаешь, апломбом и пафосом, но в меру.
— Ни разу не слышал, — ответил Никас из кресла. От запаха навязчивого и дорогого одеколона, тоже первосортного, мутило.
— Он новичок, восходящая звезда, — пояснил редактор, пряча свою статуэтку-фетиш обратно в сейф. — Начал, когда ты… закончил.
— Ясно. Не знаю, зачем ты меня вызывал, Дима, но я хотел поговорить как раз по поводу «закончил».
— Как это кстати, — оживился Арнаутов и принялся снимать пиджак. — Ничего если я при тебе переоденусь? Мы ведь с тобой почти как родственники.
— Переживу.
— Ха! Хорошее настроение у тебя сегодня, да? Мария! Тащи повседневное!
Секретарь моментально оказалась в кабинете, с выглаженными джинсами и выстиранным свитером. Ее Арнаутов о чувствах не спрашивал. Просто начал облачаться в спец-костюм суперскупердяя. Никас подумал о том, что Мария похожа на одного из почти вымерших викторианских дворецких, которые точно так же могли и готовы были ко всему ради своего господина. Они были даже лучше самураев, потому что не брезговали стирать прокуренные свитера.
— Я хочу вернуться на полную ставку, — начал Никас, глядя в окно. — К настоящим делам. Мне кажется, я только так смогу вернуть себе форму. Этот полупостельный режим, эти постоянные сопли у терапевта и страхи, — они меня доконают. Сегодня я понял, что лекарство от моей хандры только одно: через немогу вернуться в строй.
— Вот как, — с нескрываемым сомнением проговорил редактор.
Он надавил себе на левое плечо, будто разминая его.
— Знаешь, я совсем не на это рассчитывал. Я думал под «закончить», ты подразумеваешь… закончить. То есть, все. Баста.
— Нет, — неприятно поразился Никас. — А что я буду делать? Черт возьми, у меня даже в мыслях не было уходить.
— Хм, — буркнул Арнаутов и вжикнул молнией.
Никасу очень не понравилось это «хм».
Редактор закончил перевоплощаться. Из доброжелательного, учтивого и открытого, он превратился в требовательного, толстокожего и непроницаемого. Никасу показалось, что у него за минуту отросла недельная щетина.
Арнаутов сел в свое кресло. Мария осталась стоять по правую руку от него.
— Аркас, ты ведь понимаешь, что я не могу тебя вот так, с бухты-барахты отправить в командировку? Я себе не враг. И тебе не враг, — добавил редактор, подумав. — У тебя есть справка от врача, что ты полностью здоров или что-то похожее? Документ.
— Да я нездоров только потому, что меня держат под колпаком, постоянно напоминают мне, что я должен сидеть тише воды ниже травы. Я что, только так могу прийти в себя? Я нутром чую, что мне нужно действие!
Редактор посмотрел на руку Никаса, обмотанную носовым платком. На белом проступало красное. Потом Арнаутов заглянул под стол и увидел стыдливо поджатые ступни в сандалях.
— Да уж да.
— Что, да уж да?
— Слышал я про твои действия, — редактор сложил пальцы замком и заговорил по-дружески. — Слушай, хрен с ним с этим Белоголовцевым, он действительно кретин каких еще поискать…
— О господи, — Никас не мог поверить своим ушам.
Когда успели?! А, впрочем, Мария — это коллектор рассеянной информации. Ее способности в получении сведений граничат с предикторскими. Черт… Так вот почему он не прогнал ее сразу, приводить костюм в порядок. Оставил телохранителем.
— Не вздыхай, не маленький. Я говорю, что это не бог весть какое событие. У нас. Но что будет, если ты такое учинишь где-нибудь в США? А? С их-то законами? Тебя же за решетку упекут и меня заодно, потому что недоглядел, выпустил тебя.
— Я не сдержался. Ну, с кем не бывает?
— Согласен! Но в твоем случае, пока ты не получишь справку, всегда будет подтекст. Сам знаешь какой.
— Ну, какая справка, Дима, о чем ты говоришь? Я же не в психушке сидел. Ну, то есть, я был там… Но это была просто реабилитация!
— Хорошо, — редактор взял трубку. — Давай я позвоню твоему терапевту и спрошу, готов ли Никас Аркас лететь в США, Сербию, Бразилию. Да куда угодно, хоть в долбанное Перу! Что он мне скажет? А? Ну?
— Что не могу! — рявкнул Никас, и Мария напряглась как
