Ледовый барьер - Дуглас Престон

МакФарлэйн вздрогнул. Посреди всего этого ужаса он не переставал обдумывать эту мысль. И моментально отозвался:

— Морская вода — проводник. Разряд с метеорита уйдёт в неё и ослабнет.

— Ты уверен, что метеорит не взорвёт корабль?

МакФарлэйн помедлил.

— Нет.

— Понятно, — кивнув, ответил Глинн.

Все ждали, но стука по клавишам всё не было. Глинн сидел, согнувшись над клавиатурой, и не шевелился.

Когда корабль погрузился в очередную яму меж волн, снова воцарилась тишина.

Глинн наполовину повернул голову, пальцы по-прежнему нависали над кнопками.

— Этот шаг не является необходимым, — тихо сказал он. — А ещё — он слишком рискован.

Его длинные белые руки отодвинулись от клавиатуры, и Глинн медленно встал, поворачиваясь к ним лицом.

— Корабль выплывет. Проекты Рошфорта не подводили никогда. Нет никакой необходимости активировать люк. В данный момент я солидарен с господином Ллойдом.

Все потрясённо молчали.

— Когда метеорит соприкоснётся с морской водой, взрыв может потопить судно, — продолжил Глинн.

— Я же сказал, что разряд уйдёт в воду, — произнёс МакФарлэйн.

Глинн сжал губы.

— Вы так думаете. Мы не можем пойти на риск и повредить дверцы люка. Если их потом не закрыть, трюм наполнится водой.

— Точно известно одно: если метеорит не сбросить, «Рольвааг» пойдёт ко дну. Эли, ты не понимаешь? Мы не переживём и дюжины волн.

Корабль принялся взбираться на следующую волну.

— Салли, а ведь я думал, ты поддашься панике в последнюю очередь, — сказал Глинн, и его голос звучал спокойно и уверенно. — Мы можем выбраться из этой ситуации.

Бриттон с шумом вдохнула.

— Эли, я знаю свой корабль. Всё кончено, чёрт побери. Неужели ты этого не понимаешь?

— Ничего подобного, — сказал Глинн. — Худшее позади. Верь мне.

Слово «верь» повисло в воздухе, когда корабль начал крениться всё дальше и дальше. Все присутствующие на мостике, казалось, были шокированы и парализованы. Все уставились на Глинна. А судно продолжало крениться.

В динамике раздался голос Гарзы, слабеющий, он то появлялся, то исчезал.

— Эли! Сеть рушится! Ты меня слышишь? Рушится!

Глинн повернулся к микрофону.

— Держись, парень. Я буду через минуту.

— Эли, основание гнезда разнесло на куски. Металл повсюду. Я должен выводить людей.

— Господин Гарза! — Заговорила Бриттон по интеркому судна. — Говорит капитан. Вы знакомы с конструкцией люка экстренного сброса?

— Я сам его создал.

— Так откройте его.

Глинн стоял с безучастным видом. МакФарлэйн смотрел на него, пытаясь понять причину внезапной перемены. А что, если Глинн прав? Может ли корабль — метеорит — выжить? Затем он бросил взгляд на лица офицеров. Жалкий страх в их глазах сказал ему, что это не так. Корабль выровнялся на вершине волны, завертелся, застонал и снова направился вниз.

— Люк сброса может быть активирован с помощью компьютера ЭИР на мостике, — сказал Гарза. — Эли знает код…

— Вы можете открыть его вручную? — Спросила Бриттон.

— Нет. Эли! Ради Бога, поторопись. Осталось совсем немного времени до того, как эта штуковина вывалится прямо сквозь корпус.

— Господин Гарза, — сказала Бриттон. — Прикажите своим людям покинуть помещение.

— Гарза, я оспариваю этот приказ. Мы не потерпим неудачу. Продолжайте работу.

— Нет, сэр, никак. Мы уходим.

Радио смолкло.

Глинн побледнел. Он бросил взгляд на мостик. Корабль погрузился в пучину меж волн, и снова наступила тишина.

Бриттон сделала шаг к Глинну и легко опустила руку ему на плечо.

— Эли, — сказала она. — Я знаю, каково тебе признать поражение. Я знаю, у тебя достаточно мужества, чтобы это сделать. В эту минуту ты — единственный, кто может спасти нас и спасти корабль. Открой люк экстренного сброса, прошу тебя!

МакФарлэйн смотрел, как она протянула вторую руку и схватила Глинна за ладонь. Казалось, он дрогнул.

Откуда ни возьмись, на мостике появился молчаливый Паппап. С него струями стекала вода, и он снова был одет в свои старые тряпки. На его лице застыло выражение странного возбуждения и предвкушения, от которого по коже МакФарлэйна побежали мурашки.

Глинн улыбнулся и сжал руку Бриттон.

— Какая чепуха! Салли, я в самом деле ожидал от тебя большего. Неужели ты не понимаешь, что мы не можем потерпеть поражение? Для этого мы слишком тщательно всё спланировали. Нет никакой нужды в том, чтобы активировать люк. Фактически, в этих обстоятельствах, открывать люк опасно, — сказал он и посмотрел по сторонам. — Я не порицаю никого из вас. Это сложная ситуация, и страх — естественная реакция, которую можно понять. Но посмотрите, через что я вас провёл, практически в одиночку. Я обещаю, что сеть выдержит, и корабль переживёт шторм. Будьте уверены, мы не погибнем на этом месте — уж, по крайней мере, не из-за достойного сожаления нервного срыва.

МакФарлэйн дрогнул, чувствуя в душе прилив надежды. Может быть, Глинн и прав. Ведь он так убедителен, настолько уверен в своих словах. Он преуспел в наименее благоприятных обстоятельствах. МакФарлэйн видел, что Ллойд тоже выглядит напряжённым, страстно желая поверить.

Корабль поднялся. Он кренился. Все разговоры стихли, каждый изо всех сил ухватился за любые опоры, которые только мог отыскать. Визгливый хор скручиваемого, рвущегося металла зазвучал с новой силой, становясь всё громче — пока не заглушил даже ярость шторма. И в этот миг МакФарлэйн понял, полностью и безоговорочно, насколько Глинн неправ. На вершине волны корабль закачался, будто при землетрясении; мигнули аварийные огни.

После мгновения мучительного ожидания корабль выпрямился и перевалил через волну. Ветер в последний раз испустил на мостике вой и стих.

— На этот раз ты неправ, Глинн, сукин ты сын, — сказал Ллойд, в котором ужас вспыхнул с новой силой. — Открой люк.

Глинн улыбнулся, чуть ли не ехидно.

— Прошу прощения, господин Ллойд. Лишь у меня есть код, и я снова спасу для вас метеорит, невзирая на ваше сопротивление.

Неожиданно Ллойд со сдавленным криком прыгнул на Глинна. Глинн легко отступил в сторону и стремительным взмахом запястья швырнул Ллойда на пол. Последний тяжело задыхался.

МакФарлэйн сделал шаг в сторону Глинна. Тот в готовности легко повернулся к нему. Глаза Глинна, как всегда, оставались такими же непроницаемыми, такими же скрытными. МакФарлэйн понял, что Глинн не изменит своего решения. Ведь это человек, который не может потерпеть неудачу, и который умрёт, доказывая это.

Бриттон посмотрела на первого помощника. Один взгляд, брошенный на её лицо, сказал МакФарлэйну, что она пришла к тому же выводу.

— Господин Ховелл, — сказала она. — Общая эвакуация. Мы покидаем корабль.

Глаза Глинна слегка сузились от удивления, но он ничего не сказал.

— Свихнувшийся ублюдок! Ты подписываешь нам смертный приговор, выставляя за борт в спасательных лодках в такой шторм, — выкрикнул Ховелл.

— Быть может, я единственный на мостике в здравом уме.

Ллойд тяжело поднялся с настила, когда корабль натужно сражался, чтобы выровняться. Ллойд не смотрел на Глинна. А тот повернулся и, не говоря ни слова, покинул кренящийся мостик.

— Господин Ховелл, — сказала Бриттон. — Запускайте радиомаяк на четыреста шесть мегагерц, и рассаживайте всех по шлюпкам. Если я не вернусь через пять минут, принимайте на себя обязанности капитана.

Затем она тоже повернулась к двери и исчезла.

Эли Глинн стоял на железных подмостках, которые шли по верху центрального резервуара номер три. Он услышал побренькивающий звук — Паппап задраил люк в коридор доступа. Глинн почувствовал прилив благодарности к индейцу. Тот остался верен до конца, когда все остальные — даже Салли — от него отвернулись.

Истерия, которая царила мостике, была до крайности возмутительной. Он преуспел во всём, и они должны ему доверять. Сирена снаружи испускала прощальный вой, заполняя помещение эхом; жуткий, неприятный звук. В ближайшие часы многие погибнут в жестоком море. А ведь этого так легко избежать! Огромный «Рольвааг» выживет, уж в этом-то он уверен. Танкер выживет вместе со своим грузом и теми, кто его не оставит. К рассвету, когда от шторма останется лишь воспоминание, их встретит буксирное судно с Южной Джорджии. «Рольвааг» вернётся в Нью-Йорк с метеоритом. Жаль, что многие туда не вернутся.

Он снова подумал о Бриттон. Потрясающая женщина. Под конец Глинн чувствовал глубокую печаль, когда прочёл в её словах, что она ему не доверяет. Другую такую он никогда не встретит, это точно. Ради неё он спасёт корабль, но вопрос о личных взаимоотношениях теперь снят.

Глинн прислонился к продольной переборке, отвлечённо удивляясь тому, сколько времени ему требуется на то, чтобы восстановить дыхание. Он прижался к ней, когда корабль накренился; тревожный угол, что правда, то правда — но всё же меньше критического предела в тридцать пять градусов. Он слышал, как под ногами, внизу, провисают цепи, как протестует металл. Наконец, корабль со стоном принялся выправляться. Трагедия в том, что после всего, что он сделал, после невероятного успеха, которого добился — они не пожелали довериться ему в последний раз. Никто, кроме Паппапа. Он бросил взгляд на старика.