Незримый фронт. Сага о разведчиках - Андрей Юрьевич Ведяев

работал нелегально за рубежом в качестве резидента ИНО и вел разведывательную и активную работу в ряде стран Европы, Дальнего Востока, Ближнего Востока и в Латинской Америке. За это время не было почти ни одной крупной акции чекистских органов за границей, в которой я бы ни принимал того или иного участия, будь то в качестве организатора и исполнителя или консультанта и помощника, в частности, в 1938 г., по указанию Центра я выезжал из Испании, где в то время работал, во Францию, чтобы обеспечить безопасность отъезда в СССР, после блестящего личного выполнения задания тов. Судоплатова П.А.».

Когда в годы разгула демократии в России были широко распахнуты двери архивов, туда в поисках компромата на советских лидеров и руководителей советских спецслужб устремились толпы не то историков, не то истериков — тем более что новые российские власти первым делом реабилитировали… Троцкого! Это произошло 21 мая 1992 года по запросу НИЦ «Мемориал» (весной 2013 года эта организация была признана иностранным агентом). Но недаром Феликс Эдмундович Дзержинский в свое время предупреждал: «В будущем историки обратятся к нашим архивам, но материалов, имеющихся в них, конечно, совершенно недостаточно, так как все они сводятся в громадном большинстве к показаниям лиц, привлекавшихся к ответственности, а потому зачастую весьма односторонне освещают как отдельные штрихи деятельности ВЧК — ОГПУ, так и события, относящиеся к истории революции».

Невозможно раскрыть облик чекиста, смысл той или иной чекистской операции вне исторического контекста, не прибегая к порой сложным аналитическим построениям, основанным на воспоминаниях и свидетельствах как самих участников тех событий, так и их родственников, знакомых и коллег. Это тем более актуально в наши дни, когда выявлена массовая фальсификация и подмена архивных материалов, тенденциозная подтасовка фактов с целью опорочить не только органы госбезопасности, но и весь советский строй, сделать его «нелегитимным», то есть фактически подготовить население страны к ее утилизации.

В ответ на злобную клевету — например статью «Юность терминатора», в которой ретивый либерал с замашками фашиста восклицает: «Так каким же остается в истории Наум Эйтингон? Легендарный разведчик, мужественный боец невидимого фронта, герой Великой Отечественной, один из добытчиков секретов атомного оружия? Или жестокий авантюрист, который буквально по черепам шагал к заветной цели — властвованию над людьми?..» — необходимо помнить, что единственным достоверным материалом о своем отце на сегодняшний день обладают только дети генерала Эйтингона — Муза Малиновская и Леонид Эйтингон, издавшие в 2009 году книгу «На предельной высоте» о жизни своих родителей. «Эта жизнь, — пишут они, — вместила в себя и сложнейшие разведывательные операции, и “благодарность” правителей в виде тюремного заключения, и стойкость и веру ждавших, и награды Родины».

Нужно сказать, что Муза является душой неформального объединения потомков великих советских разведчиков, особенно после ухода Анатолия Судоплатова. Это такое же объединение, как, например, Фонд памяти полководцев Победы — может быть, не столь статусное, но не менее дружное. И пока мы есть, мы будем отстаивать светлую память о героях невидимого фронта, вклад которых в Победу до сих пор мало изучен, но от этого не менее значителен.

Наум Эйтингон родился 6 декабря 1899 года в городе Шклове Могилёвской губернии. Семья была небогатой, но весьма образованной. В числе родственников матери были братья Гранаты, издатели популярной Энциклопедии. А вот что касается пушных королей Эйтингонов, штаб-квартира которых находилась вначале в Москве и Лейпциге, а после 1933 года — в Нью-Йорке, то родство наших Эйтингонов с этим когда-то богатейшим семейством доказать пока никому не удалось, хотя такие попытки активно предпринимаются. Их очевидной целью является выстраивание конспирологической схемы Наум Эйтингон — Макс Эйтингон — Мотти Эйтингон. При этом первый, по задумке конспирологов, был исполнителем «злой воли» НКВД, второй в качестве президента Международной психоаналитической ассоциации и ближайшего сподвижника Зигмунда Фрейда обеспечивал прикрытие тайных операций чекистов за границей, а пушной король Мотти Эйтингон предоставлял необходимое финансирование, получая в награду от советской власти преференции при закупках ценной пушнины в СССР. Беда в том, что Наум Эйтингон был почти на 20 лет моложе двух других фигурантов и, как утверждают его родственники, никогда о них не слышал. С таким же успехом можно записать в одну организацию всех Ивановых. Конечно, Эйтингоны более редкая фамилия, тем более в масштабах Белоруссии — но даже если у этих семейств когда-нибудь найдутся общие корни, — это еще не значит, что они были единомышленниками. Скорее наоборот.

Наум Эйтингон, как и основоположники советской нелегальной разведки Блюмкин и Серебрянский (заместителем которого Эйтингон станет в 1931 году), начинал свою революционную деятельность в рядах левых эсеров. В 1919 году он вступил в РКП(б) и работал в профсоюзных организациях Гомеля, где тогда находился губернский центр. Выделяясь своей образованностью, он был замечен и направлен в аппарат ГубЧК.

Это было время ожесточенной борьбы молодой Советской республики с контрреволюционным отребьем. Среди последних своими зверствами и жестокостью выделялись так называемые «зелёные», то есть крестьянские и казачьи вооружённые бандформирования, в том числе махновцы и балаховцы. Лидер последних атаман Булак-Балахович обратился к главе Польши Юзефу Пилсудскому с просьбой принять его на службу для борьбы с большевиками. Одновременно он заручился поддержкой известного террориста Бориса Савинкова, который с 1919 года вёл переговоры с правительствами Антанты о помощи Белому движению, лично встречался с Пилсудским и Черчиллем.

План атамана был прост — поднять крестьянское восстание под бело-красно-белым флагом и свергнуть советскую власть в Белоруссии. На территории, занятой балаховцами, начались еврейские погромы. Только в Мозырском уезде было ограблено 20 тысяч человек, убито свыше 300, изнасиловано более 500 женщин. Всего, по данным Народного комиссариата социального обеспечения Белоруссии, от действий отрядов Балаховича пострадало около 40 тысяч человек.

Булак-Балахович был не просто бандитом, а патологическим садистом, известным, по выражению русского журналиста Львова, «нечеловеческим пристрастием к повешениям» и зоологическим антисемитизмом. Всего же, по данным З.С. Островского, «около половины городского населения Украины и Белоруссии (вся еврейская часть) была совершенно выведена из строя хозяйственной жизни, что безусловно имело весьма тяжелые последствия в государственном масштабе. <…> Число убитых на Украине и в Белоруссии за время от 1917 по 1921 г.г. включительно колеблется между 180–200 тыс. чел. <…> Уже одна цифра сирот, превышающая 300 тыс., свидетельствует о колоссальных размерах катастрофы. Общее число материально пострадавших достигает 700 тыс. человек, а сумма убытков исчисляется во многие миллиарды золотых рублей. <…> Ужас всего пережитого усугубляется тем, что весь этот кровавый кошмар свершился на глазах буржуазной Европы, перед лицом официальных представителей Антанты, которые в период Гражданской войны находились на Украине при петлюровском