Динка - Валентина Осеева

«Меркурий, предатель!»

А человек, пятясь задом, вот-вот достигнет края утеса… И, стиснув зубы, Ленька сильным рывком поворачивает доску… В глазах его темнеет, но человек, взмахнув руками, с коротким вскриком исчезает в расселине… Холодный пот выступает на лбу Леньки, и, уткнувшись лицом в песок, он крепко зажмуривает глаза.

Глухо бьется о камни Волга, с шумом катятся крутые волны, гремит отдаленный гром, а в ушах мальчика все еще стоит короткий вскрик упавшего в пропасть человека.

Когда Ленька снова открывает глаза, Кости уже нет, в черной тьме ночи по-прежнему вспыхивают молнии, освещая притихший обрыв… И кажется, что из глубины пропасти тянутся к утесу длинные руки… Высоко подброшенное волной, встает мертвое тело, с одежды его ручьями стекает вода, пустые, страшные глаза ищут Леньку…

Мальчик вскакивает на ноги и, закрывшись с головой пиджаком, перепрыгивает на обрыв. Безотчетный страх гонит его подальше от утеса, и, не разбирая тропинки, он мчится вдоль берега, туда, к пристани, к живым людям…

А Костя, запыхавшись, вбегает па террасу безмолвной маленькой дачи.

— Тушите свет! С Меркурием покончено… Нет, не я! Простая случайность… Ложитесь, мы сейчас уходим. Дальнейшее расскажет Никич…

И Костя исчезает в кромешной тьме ночи.

Глава пятьдесят девятая

В ПРЕДРАССВЕТНУЮ БУРЮ

Черная туча медленно проползает над Волгой. Глухо волнуется большая река; словно подгоняя друг дружку, с пеной вздымаются сердитые волны, все ближе прокатывается рокочущий гром, золотыми изломанными иголками сверкает во тьме молния… У старого причала мечутся на волнах привязанные рыбачьи лодки, жалобно звенят и бьются об их борта натянутые цепи… Темная, закутанная в дождевой плащ фигура неподвижно стоит у берега.

— Митрич! — радостно окликает с обрыва мальчишеский голос, и Ленька, цепляясь за корни, спускается на берег… Наконец-то живой человек, рыбак Митрич! Он пришел, наверное, проверить, не оторвалась ли цепь у лодки.

Мальчик, проваливаясь в холодный песок, бежит к берегу, но человек в дождевом плаще встревожен.

— Стой! Куда бежишь? Что тебе тут надо? — грозно останавливает он мальчика и, схватив его за плечо, хриплым, старческим голосом отрывисто спрашивает: Кто послал? Какой тебе Митрич сейчас нужен?

Капюшон сползает на плечи старика, и Ленька узнает Никича.

— Обознался я… — робко говорит он, и смутная догадка мелькает в его голове… Кого ждет Никич, зачем стоит он ночью у причала, почему испугался его, Леньки?

— Обознался? А теперь узнал? — все так же крепко держа мальчика за плечи, подозрительно допытывается старик.

— Узнал… Вы Никич! — испуганно шепчет ему на ухо мальчик.

Старик отшатывается и, словно не зная, что делать с этим неожиданным пришельцем, подозрительно оглядывается:

— Кто с тобой?..

— Никого… Честное слово, никого… — бормочет Ленька. Но с обрыва вдруг спрыгивают две фигуры и быстро приближаются к берегу.

— Кто это? — спрашивает один, и Ленька, вздрогнув, узнает голос Кости.

— Да вот… спрыгнул с обрыва. Вроде к Митричу. Говорит — один… взволнованно поясняет ему старик.

— Взять с собой! Поехали! — командует Костя, и, пока Никич гремит замком, он, близко наклонившись к лицу мальчика, спрашивает: — Зачем пришел?

— Я свой… свой… Я поеду, я грести могу… Я Ленька, — умоляюще глядя ему в лицо, шепчет мальчик.

Костя в недоумении поворачивается к молчаливо стоящему в стороне товарищу;

— Ну что с ним делать? Оставить нельзя…

— А чей он, откуда? — спрашивает тот, поворачиваясь к мальчику.

Ленька, подавшись вперед и схватившись рукой за ворот своего пиджака, широко раскрытыми глазами смотрит в лицо незнакомца. Темнота мешает ему разглядеть его черты, но голос… Никогда и ни с кем не спутает мальчик этот голос!

— Я Ленька, Ленька! — с тихим рыданием прорываясь вперед, бормочет он, и сильные руки незнакомца вдруг порывисто притягивают его к себе, глаза смотрят и глаза.

— Молчи, браг Ленька, молчи… — отвечает взволнованный голос. — Не время…

Костя с трудом удерживает цепь скачущей на волнах двухвесельной лодки. Никич вталкивает в нее Николая и садится сам. Ленька, боясь, что его оставят, прыгает за ними.

— Оставайся! Буря! — поймав его за голову, кричит сквозь шум волн Николай. — Я тебе напишу, я тебя не забыл… Оставайся!

— Нет-нет! — вертит головой Ленька. — Я грести буду, воду вычерпывать, я все могу!

Костя вскакивает последним и садится на весла, другие весла берет Николай. Лодка, сильно накренившись, вспрыгивает на волну и падает вниз, зарываясь носом в темную пучину… Яркая молния освещает быстро удаляющийся берег и на одно мгновение выхватывает из темноты бледное открытое лицо с блестящими глазами и черными полосками бровей.

— Дядя Коля! Дядя Коля! — вне себя от счастья повторяет Ленька, и Николай молча кивает ему головой, нажимая на весла…

Лодку бросает то вверх, то вниз, через борта ее льется вода… Никич сует Леньке черпак, а сам торопливо выпрямляет руль… На середине реки черная туча вдруг опрокидывается навзничь и вместе со страшным ударом грома разражается ливнем… Лодка встает дыбом и беспомощно вертится в пучине волн, ветер рвет из рук весла…

— Руль! Держи руль! — кричит Костя.

— Держу! — глухо откликается с кормы Никич.

«Потопнем…» — с ужасом думает Ленька, изо всех сил вычерпывая за борт воду. Но страх его не за себя, а за этих троих людей, за дядю Колю, своего большого друга, которого так чудесно нашел он в эту страшную ночь… Не хочется умирать Леньке… Жить бы да жить ему сейчас и радоваться, что жив его дядя Коля… Да еще нельзя ему, Леньке, оставлять навеки свою Макаку… И, не разгибая спины, работает он черпаком, а лодка все наполняется и наполняется водой… То с боков, то с носа обрушиваются на нее волны, а крупный косой ливень беспощадно захлестывает сидящих в ней людей. Пиджак Леньки, намокший и тяжелый, связывает ему руки… Мальчик сбрасывает его под ноги, и крупные капли дождя хлещут по его голой спине…

А лодка то вертится на одном месте, то, глубоко ныряя, рывком бросается вперед, и в черной тьме нигде не видно ни одного огонька…

Плечи у Леньки ломит от непрерывного вычерпывания, он не знает, сколько времени борются они с разъяренной рекой; некогда взглянуть ему на взрослых; молча слушает он изредка подаваемую Костей отрывистую команду:

— Держи лево!.. Относит!

Ленька приходит в себя, когда ливень вдруг затихает и там, где край реки сливается с небом, появляется мутная белая полоса рассвета… Ленька быстро вскидывает глаза, ищет берег… Берега нет нигде… И кажется ему, что лодка, не двигаясь, стоит на одном месте… Но буря постепенно утихает; гром уже не ударяет в уши, а, глухо ворча, как встревоженный в своем логове медведь, уходит куда-то за Волгу… Медленно рассеивается тьма, и вдруг впереди вспыхивает короткий огонек.

— Огонь! — подбодрившись, кричит Никич. — Навались! Буря стихает, но волны разъяренной реки не успокаиваются… Еще и еще раз вспыхивает и гаснет на берегу огонек… Лодку относит в сторону от него… Никич вынимает одной рукой железную табакерку и, с трудом достав оттуда коробку спичек, зажигает сразу две. Ветер и брызги воды мгновенно тушат их, но через минуту ответный огонек на берегу вспыхивает уже в том направлении, куда относит лодку…

Ленька черпает и черпает воду… В молочно-сером рассвете чуть-чуть уже обозначаются лица; мальчик мельком взглядывает на своего дядю Колю и встречает ласковый блеск его глаз… И чудится ему, что знакомый голос, как прежде, Шепчет ему слова утешения и надежды:

«Терпи, брат Ленька! Все повернем мы по-своему и жить будем…»

«…как цари!» — подсказывает ему Ленька.

«Ну, зачем нам такая дурацкая жизнь? Цари, брат, лодыри и тунеядцы, а мы рабочие…»

Замечтавшись, Ленька уже не глядит на бушующую реку и не ищет берега. Берег приближается как-то быстро и неожиданно.

Первым выпрыгивает Костя, за ним Николай. На пустынном песчаном откосе в серой мгле виден пароконный экипаж; около него, попыхивая папироской, стоит кучер.

— Живее! — торопит Костя.

Но Николай, крепко прижав к себе мокрого до нитки Леньку, быстро говорит:

— Константин, запомни: это Ленька-Бублик, мой Ленька! Позаботьтесь о его судьбе! — И, глядя в глаза мальчика, тихо добавляет: — А ты жди меня и слушайся приказа старших!

Ленька ничего не успевает сказать, затуманенными глазами смотрит он вслед исчезающим в сумраке Николаю и Косте, слышит цоканье копыт, видит, как, сорвавшись с моста, быстрые кони уносят куда-то вдаль закрытый экипаж с его дядей Колей…

— Садись, Леня! Уехали они. Время и нам обратно, а то хватится Митрич лодки… — ласково, с глубоким удовлетворением говорит Никич.