Унижение России: Брест, Версаль, Мюнхен - Анатолий Уткин

Еще до подписания перемирия, 28 октября 1918 г., командующий Восточной армией (Балканы) Франше д'Эспере решил повернуть фокус своего внимания с увядающих центральных держав и их балканских сателлитов на восточнорусское направление. Франше д'Эспере составил план южнорусского похода, он корректировал свое планирование с генералом Вертело, командующим западными войсками на румынском фронте[472]. Следующим шагом французов была их встреча с широким спектром антибольшевистских сил (от монархистов до меньшевиков) в Яссах 17–24 ноября 1918 г. На ней Милюков просил посылки 150 тыс. войск союзников. В то время французская армия находилась в прямом контакте с армией генерала Деникина на русском Юге — Клемансо послал несколько военных миссий к Деникину, тот стал получать французские боеприпасы через контролируемый англичанами Новороссийск.

Идя на прямую интервенцию, Клемансо должен был сделать решающий выбор между ненавидящими друг друга поляками и украинскими националистами, принять решение, допускающее раздел территории прежнего ближайшего русского союзника.

Учитывая то обстоятельство, что война страшным образом прошлась по стране, обескровив ее северо-восточные области и унеся четверть молодежи, для Клемансо сложилась очень непростая ситуация: желая сохранить доминирование в Восточной Европе, он имел значительно меньше средств, чем американцы и англичане, для материальной поддержки своей политики. И меньше общественной поддержки. Тигр не сдавался, он обращался то к русским белым, то к украинским «жовто-блакитным», то к румынам и в конечном счете к полякам, чтобы поднять свой вес в регионе. Париж наладил связи с украинскими сепаратистами, а чуть позднее с румынским и польским правительствами, упорно надеясь получить канал воздействия на растерзанную Россию и надежный способ блокирования Германии.

Британия и Франция разделили сферы «ответственности» еще в процессе поддержки сил, готовых воевать с немцами. Британия взяла на себя более юго-восточную часть европейской России: казачьи земли Северного Кавказа, Закавказье. Французская зона располагалась западнее — Бессарабия, Украина и Крым. Но события развивались стремительно, и уже в феврале 1918 г. казачьи лидеры начали терпеть поражения от большевиков, а Украинская Рада подписала соглашение с Германией. Все это начало толкать Британию и Францию в сторону поддержки американской и японской интервенции со стороны Владивостока.

После германской капитуляции руки западноевропейцев освободились. Правая часть политического спектра во Франции приветствовала проведение полномасштабной антисоветской военной кампании на Украине и в Закавказье. Французов более всего интересовал ключевой порт Южной России — Одесса[473]. Французские войска высадились в Одессе, это были в основном алжирцы и сенегальцы. 23 ноября союзная эскадра вошла в Новороссийск. Клемансо после контактов с белыми офицерами в Салониках сумел установить рабочие отношения с Деникиным. Через несколько дней французы обосновались в столице Деникина Краснодаре и начали методическое снабжение южной белой армии[474]. В политике Клемансо явственно прослеживалось желание воспрепятствовать занятию доминирующих позиций в Южной России Британией. 22 декабря 1918 г. он начал создавать французские военно-морские базы в Одессе, Николаеве и Севастополе. После укрепления в этих анклавах и консолидации близлежащих территорий следовало начать движение в направлении Киева и Харькова. К февралю 1919 г. 12 тыс. войск, находившихся под началом генерала д'Ансельма (французы плюс 3,5 тыс. поляков и 2 тыс. греков), заняли Крым и практически все северное побережье Черного моря.

Клемансо был против драматических жестов, против неких «крестовых походов», против «объявления войны большевикам» и т. п. Это было отражением его реализма, понимания того, что Россия слишком велика, что исход внутрирусской распри неясен, что ресурсы Франции ограничены. Ведущие публицисты-аналитики в «Тан», «Эко де Пари» и «Фигаро» разделяли эту осторожность.

Ведущему эксперту по русским делам французского Министерства иностранных дел Ф. А. Каммереру было поручено разработать перспективные планы, исходя из того, что немцам в конечном счете придется покинуть Южную Россию. Каммерер пришел к выводу, что следует «действовать быстро, уменьшая степень риска и принимая во внимание то обстоятельство, что во Франции после подписания перемирия растет тяга к частичной мобилизации и это ослабит мораль наших войск… Захват Петрограда создаст слишком большие проблемы по снабжению населения продовольствием… Наиболее благоприятное поле деятельности — Украина, прибытие наших войск здесь будет приветствоваться с энтузиазмом, это обеспечит порядок в Донецком бассейне. Второй театр военных действий, предполагающий сотрудничество с англичанами, включает в себя Дон и Кубань… С ними (англичанами) нетрудно будет прийти к соглашению, поскольку предпочтительные интересы англичан распространяются на Кавказ, Персию и бакинские нефтяные месторождения… Если эти двусторонние действия на Украине, на Дону и на Кубани приведут к соглашению с англичанами — что вероятно, — поражение большевиков будет ускорено созданием банка, уполномоченного выпустить русский франк для финансирования союзных армий, он быстро убьет рубль, главное оружие большевиков»[475]. Нужно сказать, однако, что Франция не участвовала в финансовой поддержке антибольшевистских сил на уровне, сопоставимом с английским. Франция в финансовом отношении была в этот период — после военного напряжения — слишком слаба.

Помогая белым армиям, Париж должен был поневоле думать о том, что произойдет, если белое правительство воцарится в Москве. Такой оборот событий потребует отказа от помощи государствам, образовавшимся на окраинах России. Возможно, наибольшую агонию испытали бы французы, так как в этом случае им пришлось бы снова выбрать Россию (а не Польшу) в качестве своего главного союзника против Германии (поскольку неудовлетворенная Польша была бы для Парижа меньшим злом, чем обратившаяся к Германии разочарованная Россия). Но Россия сражалась во мгле, и полагаться на нее было сложно даже чисто гипотетически. Лишь страх перед Германией сделал французскую позицию (первой среди прочих на Западе) «пропольской», поскольку русский гигант еще был связан внутренней борьбой, а премьера Клемансо больше всего волновала восточная граница Германии. Исходя из сугубо геополитических соображений, премьер-министр Клемансо поддержал максималистские планы возрожденной Польши в отношении Украины и Литвы (равно как Германии и Австро-Венгрии). При прямой помощи Франции Польша и Румыния получили превосходные географические очертания по всем азимутам, их восточная граница стала очень удобным трамплином для вторжения в Центральную Россию. В Париже идея опоры на Польшу стала предусматривать в качестве западной границы России Днепр; в «худшем случае» ею могли стать реки Буг и Днестр.

Париж обращается к Польше. Сложность создавало то, что восстановленная Польша одновременно претендовала на спорные с Германией районы и на Украину с Западной Белоруссией. Французы же в первые дни 1919 г. приходят окончательно к выводу, что длительное ожидание консолидированной России опасно, что, следовательно, нужно ставить на Польшу. В конечном счете Клемансо и его окружение, ожидая сплочения антибольшевистских сил и не дождавшись его, должны были сделать геополитический выбор, и они сделали его в пользу Польши. Именно с этими идеями Клемансо и его соратники пришли на открывающуюся Парижскую мирную конференцию. Париж выдвигает идею «санитарного кордона» в отношении России — эта позиция укрепляла позицию Польши и Румынии за счет России. В результате французы блокировали попытки Вильсона и Ллойд Джорджа посадить большевиков за стол переговоров с белыми генералами.

2 января 1919 г. генералиссимус Фош запросил американского генерала Блисса о возможности «послать 70 тыс. войск в Польшу для того, чтобы остановить поток красного террора». Американцы были не столь порывисты, у Вильсона была другая стратегическая схема.

Россию в сложившийся после окончания войны период частично спасала подозрительность, с которой относились друг к другу Франция и Британия сразу же после окончания военных действий на Западном фронте. Французы видели, что самым удобным плацдармом для захвата Петрограда является Финляндия и только что созданные в Прибалтике государства, но Клемансо и его коллеги усматривали в наступлении с этих территорий повышение значимости британского флота, что делало Британию старшим партнером в предприятии. Обратиться с прямым предложением к броненосной Британии означало для Клемансо потерять влияние в среде Юденича и Деникина, на Балтике и на Черном море. Клемансо явно страшился британской конкуренции. Париж опасался того, что русский Север и Юг станут сферой преимущественного влияния Британии. Если Лондон добавит к богатствам Персидского залива нефть Баку, он закрепит свою роль мирового монополиста в области нефтедобычи.