Плавать с дельфинами - Эрин Пицци

Машина остановилась у дверей аэропорта. Ричард ждал рядом с носильщиком, готовым принять вещи Пандоры.

— Моя Венера! — воскликнул он, обхватывая ее своими по-обезьяньи длинными руками. Он поднял ее и кружил так долго, что ей чуть не стало плохо. — Я не спал всю ночь, боясь, что вы вдруг передумаете. Но вы приехали!

Люди вокруг останавливались и смотрели на них. Громкий, с британским выговором голос Ричарда буквально летал над аэропортом.

— Пойдем, дорогая. С билетами все в порядке.

Мариан, наблюдавшая за происходящим со стороны, улыбалась. Ричард начинал ей нравиться. Она обняла его, прощаясь.

— Заботьтесь о ней хорошенько или вам придется иметь дело со мной.

— Обязательно, я обязательно буду о ней заботиться. — Ричард в свою очередь сжал Мариан в объятиях.

— Пока, дорогая мисси. — Мариан прижалась к Пандоре, слезы блеснули в ее глазах.

— Не плачь. Я вернусь через три недели. Пока меня не будет, подумай над предложением — поехать со мной в Бостон. Я бы очень хотела, чтобы твой ответ был положительным.

Мариан улыбнулась.

— Спасибо, — ответила она. — Хорошего вам путешествия.

— Пора идти, Пандора, иначе опоздаем. Я купил билеты в первый класс, так что весь полет нас будут поить шампанским. — Он быстро провел Пандору мимо газетных киосков, где ее фото красовалось на первых полосах газет. Ричард успокоился, только когда они очутились в зале ожидания для пассажиров первого класса.

— Хотите шампанского, милая? — спросил он.

— Нет, спасибо. Мне бы кофе. Да побольше.

От таблеток у нее тряслись руки, а стены вокруг будто вздымались и опускались в ритмичных движениях.

— Вы почему-то вдруг страшно побледнели, с вами все в порядке?

— Конечно, Ричард. Я просто боюсь самолетов. Приму пару таблеток и успокоюсь.

Ричард отправился к бару и заказал себе бренди «Александр», а Пандоре кофе. Ожидая заказа, он посмотрел через плечо на стройную фигуру своей спутницы в коричневом костюме и такого же цвета шляпке с маленькой вуалью. У ее ног стояла сумка с драгоценностями. Ричард стал напевать себе под нос: «Ой, как здорово…» Это была его виннипуховская счастливая песенка, и пел он ее обычно тогда, когда был безумно счастлив, например, после бурного продолжительного оргазма, или же, когда удачным ударом забивал крикетный шар. Сегодня он пел, поскольку только что встретил своего ангела, того самого, которого Бог хранил до сих пор в особом, обитом вельветом ящике с надписью «Для Ричарда Таунсенда» и припиской пониже «только для него», сделанной уже не Богом, а ангелом-хранителем. Радость омрачало чувство вины перед Пандорой — левое плечо его немного саднило. Видимо, так ангел-хранитель напоминал ему, что он уже успел только что откровенно наврать своей единственной в целом мире возлюбленной. Ведь не сам он купил билеты первого класса, их обеспечил ему издатель «Бостон телеграф»: «Ты должен улететь оттуда первым же самолетом. Не надо, чтобы до нее добрались другие газеты. Сделай так, чтобы этот материал остался эксклюзивным, Таунсенд». Но это же лишь маленькое безобидное вранье, ответил Ричард своему ангелу-хранителю и, продолжая напевать, направился к Пандоре.

— Ричард, — сказала она, — что это вы так расшумелись.

— Я не шумлю, — ответил он, сразу же заметно понизив голос. — Просто напеваю себе под нос, потому что я действительно счастлив, милая. Вы и представить себе не можете, до чего я счастлив!

Пандора запила таблетки глотком кофе.

— Я могу спеть вам целиком какую-нибудь из опер Пуччини. Или, если хотите, что-нибудь из Гилберта и Салливена? «Я — бродячий менестрель…», — начал было он. Несколько сидевших рядом пассажиров первого класса обеспокоенно переглянулись.

— Нет, пожалуйста, не надо ничего петь, Ричард. Просто сядьте и выпейте то, что принесли себе. Нас уже скоро пригласят в самолет.

Ричард прямо сиял, глядя на нее.

— Когда мы сядем в самолет, я, с вашего разрешения, надену повязку на глаза и посплю. Ладно, Ричард?

— Конечно, дорогая. Я буду всю ночь находиться рядом и охранять ваш сон он всяких злых медведей и волков. Я отобьюсь от любого тигра, потоплю любую акулу, которая осмелится угрожать вам.

— Ричард, — мягко сказала Пандора, — успокойтесь.

— Я спокоен и совершенно в своем уме. Да и вообще я спокойный, рассудительный человек.

Пандора уснула еще до того, как лайнер набрал крейсерскую скорость и погасло табло с указанием пристегнуть ремни. Ричард нежным движением поправил ей подушку.

— Где-то я видел лицо вашей спутницы, — сказал молодой стюард, морща нос в тщетной попытке вспомнить.

— Вряд ли, — бодро ответил Ричард, — мадам только что прилетела из Гонконга. — Он выключил лампочки над их местами. Вскоре и весь салон должен был погрузиться в темноту.

Сидящий напротив пассажир держал свежий номер «Бостон телеграф» и говорил о чем-то с соседкой.

— Я думаю, что все это ерунда, — услышал Ричард громкие слова мужчины. — Они делали это потому, что им нравилось. А все эти заумные психологические теории — чушь.

У Ричарда сжались кулаки. Он тяжело запыхтел и с такой яростью посмотрел на пассажира напротив, что тот покраснел и вцепился в кресло.

— Мне кажется, — шепнул он своей маленькой соседке, вероятно, жене, — что вон тот парень совсем с ума сошел.

Чтобы подтвердить эту версию, Ричард, глядя прямо на них, с нескрываемым удовольствием зарычал.

Проглотив свой обед и тот, что принесли Пандоре, Ричард заснул, сильно храпя при этом. Парочка напротив была вынуждена спать по очереди, чтобы сберечь от опасного соседа себя и свое имущество.

Глава сороковая

В лондонском аэропорту Хитроу Ричарда и Пандору ждал преподобный Филип Таунсенд. Он представлял собой потрясающее зрелище. Белый пасторский воротничок выглядывал из разреза старого спортивного свитера, поверх которого был надет еще более старый, поношенный твидовый пиджак. Брюки заправлены в носки, а на ногах — типично английские легкие парусиновые туфли с резиновой подошвой.

— Я захватил свой зонтик-парашют на случай дождя, мальчик мой, — сказал отец Ричарда и одновременно сильно хлопнул сына ладонью по спине. — А это, должно быть, Пандора? Замечательно! Ежели мы будем гнать своих лошадей в верном направлении, то доберемся до дому к позднему ужину. Мамочка просто сгорает от желания поскорее вас обоих увидеть. Она так разволновалась.

— Могу я повести машину, папа?

Пандора, которая все еще не могла отвести глаз от экзотического отца Ричарда, была не менее удивлена и тем фактом, что взрослый уже человек называл своего отца вот так — папа. Потом, правда, Пандора решила, что в этом нет ничего удивительного со стороны англичан, привыкших проводить время в окружении мамочек да нянечек. Иностранцам же не под силу был о понять суть таких отношений.