Ночь Саммерсенда - Линдалл Клипстоун

в чугунную форму. Он накрывает его тканью и ставит рядом с очагом, чтобы тесто поднялось, как его научила Флоренс. Когда он смачивает тряпку и вытирает со стола рассыпанную муку, у меня возникает образ его на другой кухне. В коттедже, где воздух пах льняным маслом, где на алтаре зловеще горели свечи.

Я помню ночь, когда его магия вышла из-под контроля. Думаю о пламени и страхе, и о том, как я опустилась на колени на осколки стекла, чтобы защитить его. Когда-то я думала, что единственный способ уберечь Ариена – это подвергнуть себя опасности. Я никогда не думала – и никогда не надеялась, – что у него может быть это. Дом. Семья. Место, где его магия воспринимается как дар, а не как нечто, чего следует бояться.

Я провожу рукой по его растрепанным со сна кудрям. Он прислоняет голову к моему плечу и улыбается мне.

– Почему ты вообще сейчас не спишь?

– Мы… – Я колеблюсь на мгновение, не зная, как объяснить. Затем я расправляю плечи. Делаю вдох. – Мы идем к озеру, чтобы выполнить обязательства перед Подземным Лордом.

Ариен вздыхает и теснее прижимается ко мне головой. Затем он начинает смеяться.

– Если ты собираешься выйти на улицу, тебе могут понадобиться ботинки. На земле иней.

Я смотрю вниз на свои босые ноги и тоже начинаю смеяться. Неловко перекидываю край плаща Роуэна через руку и влезаю в ботинки. Когда я иду к двери, один из шнурков цепляется за каблук, и я падаю вперед. Роуэн хватает меня за руку, прежде чем я успеваю упасть.

– Ты действительно собиралась проделать весь путь до озера в таком виде? – Он качает головой, затем опускается на колени, чтобы завязать мне шнурки.

Я одариваю его игривой ухмылкой.

– Может быть, я просто хотела, чтобы ты снова был у моих ног.

Ариен фыркает. Он берет метлу и начинает подметать пол, бросая на нас многозначительный взгляд.

– Знаете, я вообще-то еще здесь.

Смеясь, я протягиваю руку Роуэну. Он встает, и мы выходим на улицу, в сад. У нас вырывается пар изо рта в холодном воздухе. Берега из опавших листьев усеяны крошечными кристаллами льда, а одно из деревьев опутано огромной паутиной, каждая шелковая нить усеяна бусинками росы.

Через открытые ворота все в моем саду покрыто инеем, нежным, как кружево, – кусты ежевики, цветы, ветви упавшего дерева. Я бреду по тропинке, думая обо всех семенах, которые я посажу. Как я буду медленно пробуждать сад, точно так же, как и дом.

Я хочу, чтобы Лейкседж был немного похожим на лабиринт и немного диким, так что всегда будет часть поместья, которая останется такой, какой я ее видела в ту ночь, когда приехала. Увитым виноградными лозами, полным тайн, как что-то из сказки. Я так люблю его; я не хочу полностью приручать его.

Большая часть сада сейчас оголена, а гранатовый куст представляет собой скелетообразную арку. На ходу я срываю пучки бледно-звездчатого жасмина, пока в руках не оказывается каскад цветов и листьев. Роуэн отрывает ветки от ежевики, стараясь не задеть шипы.

Мы идем по тропинке вниз по склону, пока она не подводит нас к лесу. Туман струится сквозь бледные деревья, и в воздухе пахнет сыростью. Я слышу озеро еще до того, как оно появляется в поле зрения, мягкое шипение и вздох волн, когда вода плещется взад и вперед. Наши ноги оставляют неглубокие следы на земле, когда мы идем по берегу.

Я медленно опускаюсь у кромки волн, чувствуя, как к моим коленям прилипает холодный мокрый песок. Роуэн садится рядом со мной. Он ставит алтарную свечу на землю, окруженную вьющимися стеблями кустарника.

Солнце начинает подниматься, и небо над озером прочерчивают лавандовые полосы. Роуэн достает зажигалку и щелкает ею по свече, обхватив пламя ладонью, чтобы защитить его от ветра. Я срываю пригоршню лепестков и разбрасываю их по воде. Волны подхватывают цветы и начинают утягивать их, увлекая их все дальше и дальше, пока на поверхности не остаются обрывки листьев и бледные звезды жасмина.

Я смотрю, как тонут лепестки. Смотрю, как горит свеча.

Роуэн кладет свои руки поверх моих, и мы прижимаем наши ладони к земле. Я начинаю читать литанию урожая. Я представляю, как мои слова тонут в волнах вместе с цветами, которые я предложила. Как будто песня поглощается, когда она достигает поверхности озера.

Роуэн на мгновение кладет подбородок мне на плечо. Затем… он тоже начинает петь. Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него, изумленная. Он краснеет и улыбается мне. Его голос тихий, неуверенный. Он несовершенен и прекрасен, и такое чувство, что он поделился секретом, чтобы позволить мне услышать это, то, что он никогда не раскрывал никому другому.

Сначала наши голоса сплетаются вместе неуверенно, мы оба слегка сбиваемся с тональности и в слишком медленном ритме. Затем попадаем в ритм. Пока мы поем, я зарываюсь пальцами в землю и слушаю, слушаю, слушаю темноту.

Я представляю себя в центре леса, с ветвистой короной на волосах и цветами, распускающимися у моих ног. Мои глаза закрываются. Сначала тени, которые я вижу, – это всего лишь тени. Затем в воздухе проносится шепот. Звук, который может быть ветром, может быть волнами, может быть моим именем.

Я вижу перья, снег и серебристокрылых мотыльков. Полоса тумана, которая принимает форму существа, которое почти – но не совсем – человек. Черты его лица сменяются глазами, зубами и полосами на горле. Чья-то рука тянется ко мне. Я представляю, как она прижимается к моей щеке. Холодная и когтистая, но нежная.

Пальцы Роуэна крепче сжимают мои. Связь мерцает слабыми цветами, страхом и благоговением. Я бросаю взгляд на его запястье, на зажившие шрамы. Тьма перемещается под его кожей, но раны остаются закрытыми.

– Ты тоже можешь его видеть, – тихо говорю я. – Да?

Роуэн придвигается ближе ко мне. Его голос немного дрожит, но он не боится.

– Да. Я вижу его.

Мы поем последние строки литании и погружаемся в тишину. Я делаю глубокий, медленный вдох со вкусом леса, тумана и меда. Постепенно тени начинают исчезать. Я моргаю, открываю глаза и вижу озеро, небо и бледные облака. Алтарная свеча догорела. В воздухе вьется струйка дыма.

Роуэн тянется ко мне, убирает выбившийся локон с моей щеки своей перепачканной грязью рукой. Грязь оставила пятна на его пальцах, как затененная магия. Он начинает целовать меня, вытирая мои слезы. Я не осознавала, что плачу.

Впервые с тех пор, как я вернулась домой, я чувствую тепло – настоящее тепло. Наполненное