Ночь Саммерсенда - Линдалл Клипстоун

сжимаю пальцы на ладонях, чувствуя ноющую пустоту там, где раньше была моя сила.

Раздается тихий стук в дверь. Она приоткрывается, и в комнату входит Роуэн. Он смотрит на меня в приглушенной пылью тишине – мое лицо повернуто к окну, спинка моего платья все еще раскрыта.

– Тебе нужна помощь?

Я киваю, мои губы плотно сжаты. Я чувствую, что вот-вот снова расплачусь.

Он тихо закрывает дверь и пересекает комнату. Он осторожно отводит мои волосы в сторону и начинает застегивать пуговицы. Когда его пальцы касаются моего затылка, Роуэн смеется про себя.

– Ты помнишь, когда я впервые делал это для тебя?

Я улыбаюсь, немного согретая воспоминанием.

– Да, помню.

– Ты не представляешь, как ужасно я хотел поцеловать тебя тогда.

Моя улыбка становится шире.

– О, у меня, возможно, тоже были мысли на этот счет.

Он наклоняется и прижимается губами к моей шее. Я дрожу от его близости. По связи пробегает искра, а затем я чувствую, как другая часть заклинания, некогда привязанная к Подземному Лорду, растягивается в глухую тьму.

Я смаргиваю непрошеные слезы; кажется, их бесконечный источник, окрашенный смешением эмоций. Я сжимаю руки в кулаки, смотрю наружу на израненную землю.

Роуэн снова целует меня в шею.

– Ты можешь скучать по нему, Лета.

– Я не… – Я качаю головой, желая возразить, но слова не приходят. Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него, беру его руки в свои. – Я не жалею, что я дома. Совсем нет.

– И все равно ты можешь скучать по нему. – Его голос становится тихим, нежным. – Тебе не нужно это скрывать. Если бы ты не любила его так, как любила, тогда все это было бы невозможно.

Я киваю, не в силах заставить себя заговорить. Может быть, горько-сладкая боль смягчится, а может, и нет. Все, в чем я уверена, – это то, что я не жалею о том, что сделала.

Я выбрала все это – сделки, боль и жертвы.

Я решила вернуться домой.

Роуэн застегивает остальные мои пуговицы. Затем мягко, нежно он говорит:

– Расскажи мне остальную часть истории, Лета. Историю из домика у обочины.

На мгновение я прихожу в замешательство. Я так привыкла к потерям и пустоте, которые нахожу всякий раз, когда тянусь к историям, которые когда-то знала. Но затем слова всплывают непрошеные, как будто их положили мне на язык.

– Девушка в лабиринте?

– Я все еще жду и хочу услышать, чем все закончилось.

Я думаю о той давней ночи в придорожном коттедже, когда я лежала рядом с Ариеном и рассказывала ему историю, как будто я могла соткать для него безопасность своими словами. Я думаю о движении света, о том, как я подняла глаза и увидела, что Роуэн наблюдает за мной. Очарованный.

Я прерывисто вздыхаю.

– За семью лесами, за семью озерами обитало чудовище, которое жило глубоко под землей…

Слова этой истории теперь мне знакомы. Как будто я никогда их не забывала. Как девушка находит свой путь сквозь запутанные стены лабиринта, следуя за тянущейся нитью, чтобы отыскать свой путь домой.

И когда я закрываю глаза, я вижу свою маму, сидящую у камина в нашем коттедже. Моего отца с Ариеном на руках, и его пристальный взгляд, прикованный к ней, пока она рассказывает историю. Слушающий историю, слушающий ее голос. Все его лицо озаряется нежностью.

– Я помню их, – шепчу я. – Я помню.

Роуэн лезет в карман и достает предмет, обмотанный длинной шелковой лентой. Ключ… ключ от моего сада. Я сжимаю его пальцами, железо греется на моей ладони.

Затем, решившись, я связываю концы ленты, надеваю ключ на шею и выхожу обратно на кухню. Кловер и Ариен все еще стоят у очага.

– Мне нужна ваша помощь, – говорю я им. – Чтобы залечить шрам.

– Конечно, – говорит Ариен. Они встают. Ариен натягивает плащ, а Кловер находит в кладовой ручку и чернильницу. Они ждут меня, пока я надеваю запасные ботинки Кловер, оставленные у кухонной двери, и мы вместе выходим во двор.

Трава усеяна одуванчиками, которые превратились в серебряные луны. Семена свободно парят в воздухе, когда мы проходим мимо. Калитка в мой сад открыта, оставлена незапертой. Внутри – алтарь, где Роуэн призвал меня, он все еще прислонен к мертвому дереву.

Так странно видеть ее там, эту икону, запечатлевающую момент, когда я была волшебным существом. Я провожу пальцами по раме, по выступам воска от сгоревших свечей.

Я оглядываю сад. Скелетообразные деревья, бесплодные шипы, место, где заканчивается шрам, под алтарем.

– Я хочу исправить его, – говорю я. – Вместе. Точно так же, как мы это делали во время ритуала.

Ариен кивает, его глаза становятся серьезными. Мы преклоняем колени перед алтарем, и Кловер берет ручку, рисует печать на своей руке. Ариен делает то же самое, а затем передает ручку мне.

Я оттягиваю рукав и добавляю отметину в нежную впадинку своего предплечья. То же самое заклинание, которое я впервые написала, чтобы разбудить сад, когда Роуэн привел меня сюда. То же самое заклинание, которое я однажды использовала, чтобы вырастить сердцедрево из семени. Пока чернила текут по моей коже, я задаюсь вопросом, последний ли это раз, когда мне пригодятся навыки алхимии.

Мы прижимаем руки к земле, бок о бок, наши пальцы соприкасаются. Новая печать тепло светится на моем запястье. Земля гудит под моей кожей, и я тянусь к искре своей силы.

Она мягкая и едва ощутимая, вся из дыма свечей и крошечных крыльев. Так отличается от бесконечной силы, которой я обладала в Нижнем мире. Медленно нити нашей магии начинают сплетаться воедино. Это все, что у меня сейчас есть. Ласковое тепло, одинокая нить, свободно проскальзывающая сквозь мои пальцы. Но этого будет достаточно.

И когда я закрываю глаза и произношу заклинание… Я вижу своего отца. Его руки в земле, семена, прорастающие к жизни под прикосновением его силы. Чернила на его запястьях, его глаза, ставшие золотыми, когда от его кожи исходит свечение магии.

Вместо боли и разрухи, которые я когда-то испытывала взамен этих воспоминаний, теперь есть только свет, тепло и любовь.

Я откидываюсь и осматриваюсь вокруг. Деревья все еще по-осеннему голые, под ними резко изгибается ежевика. Но по краям дорожки появились новые цветы. Алые розы, морозник с черными лепестками. Мы починили сад, и рана, оставленная на земле, затянулась. Мое горло сжалось, я улыбаюсь, когда смотрю на пространства все еще голой земли, представляя, где буду сажать семена, когда погода снова станет теплой.

Кловер обнимает меня за плечи.

– Я так рада, что ты вернулась, Лета.