Лиловый (II) - Ганнибал

…Это был во всех отношениях очень беспокойный день, что ни говори; вечером они еще отправились к одному знакомому Теодато по гильдии вычислителей, имевшему связи среди высших кругов, пытались разузнать хоть что-нибудь о судьбе Орсо Кандиано, но ничего определенного не выяснили. До глубокой ночи братья сидели в кабинете, где Тео беспокойно ходил туда и обратно, а Виченте, как это было в его привычке, развалился в кресле и курил; время от времени между ними завязывался разговор, но потом вновь все стихало.

Наконец они разошлись по своим комнатам.

Утро следующего дня было самое что ни на есть обыкновенное, и Теодато, проснувшись, еще долго валялся в постели и удивлялся тому, как неподатлива привычная реальность, казалось ему, после вчерашних событий мир должен был измениться, а солнце — подняться на западе, но ничего примечательного в природе не произошло.

Кузен его еще не вставал, сообщила прислуга; какое-то время Теодато бестолково слонялся по гостиной, погруженный в свои мысли, наконец ощутил, что если он сейчас же не поговорит с Виченте, который за прошедшее время стал очень близок ему, то попросту взорвется. Теодато решительно поднялся по лестнице на второй этаж и постучал в дверь.

Ответа не было. Что он, так крепко спит?.. Но в следующий момент Теодато вспомнил, как чуток был сон его кузена еще во время охотничьей поездки, и насторожился. Постучал снова.

Тишина. Тогда уж он обеспокоился и открыл дверь, готовый извиняться за вторжение, если что.

Комната была пуста. Солнечный свет падал толстым потоком на ковер, и в воздухе медленно кружились оседавшие пылинки, крошечные золотые точки. Кровать оставалась застеленной, будто никто и не спал в ней эту ночь, и вообще никаких следов человеческого пребывания…

На столике у окна что-то лежало. Теодато осторожно, мягкими шагами подобрался к столику и остановился, глядя на это.

По виду вещица очень похожа была на обыкновенные часы, только вместо циферблата со стрелками имела небольшой матовый экран; какие-то непонятные символы светились на этом экране. Теодато протянул руку, однако не сразу решился прикоснуться к странному предмету, на несколько мгновений пальцы его замерли в воздухе, но вот он осмелился и схватил чудные часы.

Символы на экране поморгали и сложились в короткое понятное: «Увидимся».

Теодато стоял, не сводя с этих букв взгляда, уголки губ его подрагивали; наконец он запрокинул голову и громко заорал:

— Ублюдок!

А потом расхохотался.

В эту ночь в кварталах бездушных было тихо, и казалось, что люди все попрятались по своим домам и сидят там в молчании, ожидая чего-то страшного. Злые духи витали по кривым узким улицам, готовые похитить зазевавшихся. Инопланетяне!.. Где-то совсем близко, еще пока в небе, но вот-вот они спустятся на землю; небо поглотит землю и уничтожит ее вместе со всеми обитателями.

Старый часовщик Язу со своими домочадцами в ту ночь в тишине сидел в темной гостиной у электрического обогревателя; все они отнеслись к новостям по-разному, старик был в шоке и ожидал скорейшего начала войны, старшие сыновья его тоже были убеждены, что скоро доведется им взяться за оружие, младшие дети напуганно хныкали, женщины встревоженно перешептывались на кухне. И жильцов сверху было не слыхать; должно быть, и Нина в ужасе, ведь если ее Уло уйдет на войну, она останется опять совсем одна.

Старик Язу и не предполагал, что в это время наверху за дощатым столом, накрытым ветхой, но чистой скатертью, сидели трое других людей. Никто из них не выглядел испуганным, хотя на смуглом женском лице действительно было беспокойство.

Едва вернувшись с работы в тот день, Уло поймал привычно подошедшую обнять его Нину и негромко хмуро сообщил:

— Нас раскрыли. Ты ничего еще не знаешь?

— Что?.. — напугалась она. — Я ничего никому не…

— Я знаю, — перебил разведчик. — Раскрыли другого из наших людей… нашего капитана. Его место было очень опасным, во дворце самого Наследника. Мы все рисковали, но капитан Касвелин — больше всех, никто не мог знать, действительно ли Наследник сможет угадать его… неважно. Теперь уже ничего не изменишь, поэтому нам отдан приказ возвращаться на станцию.

— В-возвращаться?

— Я уйду, Нина, — вздохнул он. — Я должен уйти. Дальнейшее мое пребывание на планете нецелесообразно. Я оставлю тебе денег, но тебе придется как можно скорей опять найти работу, и…

— Я пойду с тобой, — воскликнула она, не успев и подумать.

— …Ты не можешь.

— Но… ты оставишь меня? — прошептала женщина, и на ее глазах показались слезы. Она еще не до конца понимала, что все это значит, но уже чувствовала всем своим существом одно: происходящее дурно, ее Уло оставляет ее, чтобы…

— Я вынужден это сделать, — почти мягко ответил Уло и обнял ее. — Я не хочу, но выбора нет. Я не могу даже ничего пообещать тебе… никто не знает, как дальше будут складываться обстоятельства. Если все пойдет хорошо, я потом заберу тебя с собой. Если не боишься.

— Ничего не боюсь, — всхлипнула Нина. — Значит, надо подождать?

— Да… надо подождать. И никому не говори обо мне. Когда будут спрашивать, куда я девался, — ругайся и жалуйся, что променял тебя на другую, с которой и убежал в соседний город, — он усмехнулся.

— А если спросят, что за другая, — скажи, она была здоровенная и волосатая, как я, — раздался вдруг чужой голос за ее спиной; Нина перепуганно воскликнула и стремительно обернулась. В сумраке комнаты высился незнакомый мужчина, по виду тоже будто такой же закованный, но лицо его было слишком светлого оттенка.

— Не бойся, это Каин, — сказал Уло, придерживая ее за плечи. — Он тоже один из нас. А ты мог бы хотя б дверью воспользоваться, знаешь ли, для приличия.

— Не хотел, чтобы семья снизу видела меня, — резонно возразил тот. — Потом пойдут ненужные вопросы. Не пугайся, красавица, я не кусаюсь.

Нина только выдохнула и опустила вскинутые руки. В груди у нее между тем поднималось уже полузнакомое чувство; этот человек напротив был… таким же, как Уло, и очевидно, что они давно и хорошо были знакомы. Если это друг Уло… когда-нибудь, когда Уло заберет ее с собой, такие люди будут окружать ее. Она не должна их бояться.

— Я и не боюсь, — тогда решительно, хоть голос ее чуть дрожал от слез, возразила она. — Просто это было неожиданно!..Вы уйдете прямо сейчас?

— У нас есть время до рассвета, — перебил хотевшего было что-то сказать Уло гость. — Не откажусь поужинать с вами, если позволите!

— Конечно!.. — воскликнула она. Уло нахмурился и покачал головой, но вслух ничего не возразил.

…И вот они сидели втроем, и хотя здоровяк Каин по-прежнему выглядел беззаботным, даже время от времени подмигивал Нине, все-таки в комнате повисло тяжелое марево ожидания.

— На сталелитейном заводе Поненто работает один парень, — сообщил Каин, — я с ним, если это можно так назвать, немного сдружился. Ты отыщи его, красавица, скажи, что ты знаешь Кэнги, то есть меня. Мол, жили по соседству в другом районе. Он… своеобразная натура, — ухмыльнулся здоровяк, — но душа у него добрая. Зовут Аллалгар, такой высоченный, черный, сразу узнаешь его.

— Хорошо, — ответила Нина, хотя половина его слов не дошла до нее. Все ее существо было занято осмыслением лишь одной вещи: ее Уло вынужден ее покинуть, и впереди нее — тьма, одиночество… очень страшная вещь — одиночество, одна из самых страшных вещей, которые могут приключиться с человеком.

Она и до того была одинока, но успела уже отвыкнуть.

Мужчины, кажется, оба понимали, о чем она тревожится, и добродушный Каин первым догадался, как ее утешить хоть немного, опять заулыбался:

— Ничего, вот только все устаканится, мы тебя заберем отсюда, и отправишься с нами в Кеттерле! Правда, планета, с которой родом твой принц, не слишком располагает к себе, но, может, ради тебя он предпочтет жилые районы Кэрнана. Там очень красиво! Зелено, у каждой семьи есть свой дом, там тепло и хорошо.

— А там люди тоже работают на заводах? — спросила Нина, лишь бы что-нибудь тоже сказать.

— Ну, если очень-очень захочется, — рассмеялся Каин. — Но у нас и заводы совсем не такие, как тут. Всю самую тяжелую работу выполняют машины.

— Машины, — повторила она.

— Конечно, ты этих машин вовсе не увидишь, если только не захочешь, — спохватился будто тот, — будешь жить себе в большом красивом доме, а вокруг дома обязательно будет сад, и этот прохвост уж непременно возьмет себе отпуск года на два, а то мы уже лет двадцать как с задания на задание кочуем…

— Двадцать!.. — воскликнула Нина. — Разве вы с самого детства?..

— Нет, — хитро улыбнулся Каин. — Наш век длинней вашего. Это все достижения науки. И ты тоже проживешь дольше, если попадешь к нам на Кэрнан. Так что не грусти! Подождать надо будет совсем недолго.