Потерянный рай. Стихотворения. Самсон-борец - Джон Мильтон

Хор

Нет, не ропщи на промысел всевышний:Всегда коварным женам мудрецыВ обман давались и даваться будут.Не упрекай себя — и без тогоСверх меры тяжек груз твоей печали.Но, говоря по правде, странно нам,Что филистимлянок предпочитал тыСвоим одноплеменницам, нисколькоНе менее пленительным и знатным.

Самсон

В Фимнафе взял я первую жену,[763]Хоть мать с отцом сердились, что вступаюЯ с иноверкой в брак. Они не знали,Что мною движет бог, что тайный голосНе упускать велит мне этот случайПриняться за осуществленье дела,К которому с рожденья призван я,И от врагов освободить Израиль.После ее измены я пленилсяЗмеей моей, чудовищем прекрасным,Далилой, девой, жившей на долинеСорек, — и каюсь в том, хоть слишком поздно, —Я полагал, что делаю и этоВсе с той же прежней целью — чтоб прогнатьГонителей Израиля. ОднакоЗа все в ответе не она, а я,Кто сдал — о, слабость! — цитадель молчаньяПод натиском трескучих женских слов.

Хор

Ты никогда — в том мы тебе порука —Не упускал возможности восстатьНа филистимлян, что гнетут Израиль,Но все ж его сынов не спас от рабства.

Самсон

Виной тому не я — вожди колен,[764]Правители Израиля, которым,Когда они узрели, что творюС врагами я один по воле бога,Уразуметь их трусость помешала,Что час освобождения настал.Бахвалиться я не пошел пред ними —Пускай деянье деятеля славит;Они ж молве о подвигах моихНе посчитали нужным внять, покудаВладельцы филистимские не вторглисьС войсками в Иудею, чтоб меняСхватить в ущелии скалы Етама,Где я засел, но не спасенья ради,А с целью истребить их рать сполна.Меж тем, сойдясь туда, сыны Иуды,[765]Чтоб край спасти, меня решили выдать;Не убивать меня я взял с них слово,И сдался, и связать себя позволилДвумя веревками, и отведенБыл к необрезанцам, где с рук моих,Как лен перегоревший, спали путыИ поразил я челюстью ослинойВсех филистимлян, кроме убежавших.Когда б в тот день пошел за мной Израиль,Сегодня башни Гефа были б нашиИ стали б господами мы, рабы.Но разве для народов развращенных,Что впали в рабство за свои грехи,Ярем привычный не милей свободы,Покой трусливый не милей борьбы?Что избавитель, посланный им богом,У них стяжает? Зависть, недоверье,Презренье. Что б для них он ни свершил,Они его в опасности покинут,За подвиги ему хулой заплатят.

Хор

Речи твои нам напомнили,Как Пенуэл и Сокхоф презрелиИх спасителя Гедеона[766]В день, когда царей мадиамскихОн с дружиной преследовал;Как сгубили б ефремлянеИеффая,[767] чье красноречиеЛучше меча защищалоЗемлю Израиля от аммонитян,Если б не сокрушилаСмелость его их спесь и силуВ битве, где всех перебили,Кто «шибболет» не выговаривал.

Самсон

К их именам прибавьте и мое.[768]Но мною пренебречь народ мой вправе,А вот свободой, божьим даром, — нет.

Хор

Праведными считатьНам господни путиСледует, коль не желаем мыВ вечных потемках скитаться.Может только глупец,Мнящий, что он — мудрец,Спорить с божественным провиденьем.

Но часто, усомнившись в нем, вступаемМы на стезю, что небу неугодна,Даем греховным мыслям волю,Идем от заблужденья к заблужденью,И господа гневим, впадая в них,И множим бремя вин своих,Не обретая удовлетворенья.

Тщась безграничного ограничить,Его подчинить завету,Которым нас — не себя связал он,Мы не видим, что воленОн своего избранникаВыше всех заповедей поставить.Кто ж толковать законМожет лучше законодателя?

Разве иначе он, всемогущий,Средств не нашел бы воспрепятствоватьБраку героя,Что чистоту был блюсти обязан,Дабы спасти свой народ от рабства,С этой языческою коварнойБлудною тварью?

Смолкни ж, рассудок! Довольно умствовать!Хоть нам и кажется,Будто виной всему сам назорей,Грех не на нем, а на ней, распутной.

Слышишь, Самсон, шаги? ПодходитК нам твой отец седоволосый,Старец Маной. Прими,Как подобает, родителя.

Самсон

Увы! При этом имени тоскаИ стыд меня объемлют с новой силой.

Маной

Коль вы, собратья по колену Дана,От коих, старец немощный, отстал я,Сюда, в страну врагов, свой юный шагНаправили из уваженья к другу,Который встарь был славен, а теперьСтал пленником, — ответьте, где мой отпрыск.

Хор

Вот он, кому не видел равных мирВ величии вчера, в позоре ныне.

Маной

О, страшное паденье! НеужелиПередо мной Самсон непобедимый,По силе равный ангелам, грозаЯзычников, в чьи города входил он,Отпора не встречая; тот, кто прежде,Один собою войско заменяя,На вражью рать кидался и когоСегодня на длину копья к себеТрус не подпустит. О, сколь неразумныМы, веря в наши силы! О, сколь частоТо благо, о котором просим мы,Оказывается проклятьем нашим!Бесплодности стыдясь, я о потомствеМолил творца, и у меня родилсяСын — да какой! — сородичам на зависть.Но кто из них судьбою поменялся бСо мной теперь? О, для чего господьМне внял, взыскав меня безмерным счастьем?Зачем его щедроты нам желанны,Коль скоро, словно жалом скорпион,Нас каждый дар его язвит бедою?Зачем два раза ангел низлетал,Велев вскормить ребенка чистой пищей,Как редкое священное растенье,Что всех дивит в дни краткого расцвета?Неужто лишь затем, чтобы, обманут,Взят в плен, закован, ослеплен, осмеян,Томился в доме узников мой сын?Мне кажется, того, кто избран богом,Не должно б небесам, хотя бы в памятьДеяний славных, совершенных им,Постыдной рабской участью каратьЗа слабости его и заблужденья.

Самсон

На бога не дерзай роптать, отец.Заслужены мной все мои несчастья —Лишь я виновник и причина их.Да, мой позор безмерен, но безмерноИ безрассудство: я обет нарушилИ выдал хананеянке коварной,[769]Язычнице и нашему врагу,Мне господом доверенную тайну,А я ведь знал на опыте, чем этоЧревато: разве мне не изменилаФимнафка,[770] выдав тайну, что открылЯ ей на ложе брачных наслаждений,Соперникам моим, за мной следившимИ угрожавшим ей? С чего ж я взял,Что будет мне верней жена вторая,Которая в разгаре нашей страстиУже успела, даже не деньгами,А обещаньем денег соблазнясь,[771]Зачать ублюдка — замысел измены?Она ко мне три раза приступала,Чтоб выведать упреками и лестью,Слезами и объятьями, в чем силаМоя и как меня ее лишить.Я трижды обманул жену[772] и к шуткамВсе свел, хоть убеждался всякий разВ ее бесстыдстве, дерзости, коварствеИ, более того, в презренье злобном,С каким она меня пыталась сделатьИзменником перед самим собой.Тогда в четвертый раз она пустилаВ ход женские ухватки и уловки,Мне докучая ими день и ночьВ часы, когда усталому супругуОсобенно нужны покой и отдых,И сдался я, и сердце ей открыл,Хоть мог бы, будь я чуточку мужчиной,Отринуть домогательства ее.Но шею сам, обабившись, подставилЯ под ярмо. О, мерзость! О, пятноНа чести и на вере! За поступок,Раба достойный, рабством я наказан,Но даже в рубище, вращая жернов,Не ниже, не постыдней, не бесславнейЯ пал, чем став невольником блудницы,И нынешняя слепота мояВсе ж не страшнее слепоты духовной,Мне мой позор увидеть не дававшей.

Маной