Пара для Эммы (СИ) - Меллер Юлия Викторовна

Молчание оказалось тягучим и безнадёжным.

— Вожак вам в любом случае нужен, — подытожил Ратмир. — Я должен уходить. Везде неспокойно.

— Люди начали баламутить своих и наших, — неожиданно произнёс седой крепкий оборотень-волк. — Зачем они это сделали?

— Поймали бы и допросили! — раздражённо бросил Ратмир.

Все принялись вздыхать. В городе иные порядки, чем в поселениях. Там чужаков остановили бы, заподозрив в плохом, а тут… тут свои правила, да и народ разный шастает. Нельзя же всех хватать и допрашивать!

— Наводите порядок и придерживайтесь его, — всё же начал раздавать указания Ратмир. — Уходить вам сейчас некуда, но дело идёт к тому, что придётся провести более чёткую границу между королевством Фарна и нами.

— Так это что же… пограничных городов более не будет?

— Совместного города уже нет! Смиритесь с этим. Я понимаю, что за один день жизнь не изменишь, но ваш отсчёт перемен уже начался. Кому есть куда уйти, пусть уходят. Остальным надо продержаться до лета, там видно будет.

— Чего видно?

— Где проведём границу, куда уедут жители, и как дальше жить будем. Всё скажу вашему новому альфе, так что выбирайте его с умом, чтобы смог удержать власть в сложное время.

— Где ж умного найдёшь среди сильных, — показательно начали вздыхать оборотни, желая получить больше указаний.

— Я всё сказал, — отчеканил Ратмир и ушёл.

Его злило, что все хотели переложить ответственность на него или будущего альфу. Привычка волков подчиняться сильнейшему безусловно полезна для умного вожака, но стоило начаться переменам, как волчья стая превращалась в безмозглую, но хищную отару овец, с которой не всякий глава справится. Медведя бы поставить над ними, так медведи не склонны к быстрым и неординарным решениям. Они хороши в мирное время, когда всё отлажено и надо лишь поддерживать порядок. О лисах не хочется думать, а то и послать бы их куда подальше! Тигры, еноты… нет, не то. В Медунице жили в основном волки, и им нужен именно альфа, иначе вместо дела один за другим будут вызовы на поединок.

С тяжёлым сердцем судья оставлял затихший город, но следовало бежать в Сосновый Бор. Оттуда не было никаких вестей.

Настраиваясь на самое плохое, он с удивлением обнаружил мирно живущий своей жизнью городок. Пожалуй, непривычным было скопление караванов на окраине, что опасались идти дальше, но и не решались повернуть обратно.

Впервые за последние дни Ратмир смог вздохнуть с облегчением и с интересом выслушал, как здесь развивались события. Он знал, что у людей градоначальником был назначен отставной военный, но новостью оказалось, что его дочь вышла замуж за альфу Соснового Бора. Тесть и зять быстро разобрались в том, что происходит, и вместе обезопасили свой город, кое-где применив крайние меры.

— Все сказители и болтуны на человеческой половине задержаны, допрошены и наказаны. Всем им заплатил незнакомый маг. Он же и выдал примерный текст их болтовни, — докладывал молодой альфа.

— Описание мага?

— Люди не смогли его описать, а наши говорят, что он не молод, но физически хорошо развит. Его запах скрывают духи.

«М-да, Сероглазка получше вас прочуяла его!» — недовольно подумал он, а вслух сказал:

— Нападения на купцов у вас были?

— Нет. Маг пытался соблазнить живущих на окраине неудачников, но там одни слабаки, куда им до того, чтобы что-то организовать!

— Это хорошо, — задумчиво протянул Ратмир, — очень хорошо…

Альфа недоуменно следил за судьёй и не понимал, что хорошего в том, что происходит.

— Значит, так: порядок в городе держите с тестем крепко! Повторения событий, что случились в Медунице, нельзя больше допускать!

Молодой оборотень непроизвольно напряг верхнюю губу, как будто скалясь, демонстрируя, что ему не нравятся команды судьи, на что тот лишь одобрительно хмыкнул. Своенравный волк, но ещё слишком молодой. Даст Луна, тесть сделает из него хорошего вожака, раз отец не научил уму-разуму.

— Через два дня к тебе придут самцы из соседних стай…

— Зачем?! — вскинулся альфа. — Это моя территория!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Они обеспечат безопасность купцов. Дай карту.

Альфа разложил карту на столе и Ратмир очертил линию:

— Вот этот участок сейчас небезопасен, но мы это берём на себя.

— Кто это «мы»?

— Наш народ.

— Купцы будут недовольны, что им придётся платить…

— Разве я что-то сказал об оплате? Похоже, в вашем союзе с тестем он голова, а ты — только кулак, — усмехнулся судья.

Прихлопнув ладонью по столу, Ратмир велел сесть и продолжил говорить:

— Мы отвечаем за свою территорию и предоставляем охрану только на той дороге, что я очертил. Если купцам угодно сделать крюк по нашим землям или продлить работу охранникам, то пусть платят. Сейчас цена договорная, а после… впрочем, скоро я брошу клич и всем всё объясню.

Не задерживаясь в Сосновом Бору, Ратмир заставил несколько ближних к городу стай выделить самцов для охраны собравшихся возле города караванов.

Условия работы им не понравились, но услышав, что произошло в Медунице, оборотни отнеслись с пониманием к предпринятым мерам. А когда приступили к охране, то поняли, что судья не зря беспокоился о купцах.

Дорога была неспокойна, и если бы не усиление сопровождения, то людей порезали бы, как скот. Справедливости ради стоило отметить, что все купцы взяли на себя пропитание дополнительной охраны, а некоторым отрядам было предложено продолжить сотрудничество. Всё упиралось в то, что следуя по границе с оборотнями, купцы обзавелись защищающими их лошадей средствами, а вот в человеческих городах эта проблема, к обоюдному сожалению, оставалась.

Эмма потихоньку обустраивалась в новом доме и продолжала попытки создать вещество, маскирующее запах оборотней. Островитяне один за другим отправлялись в город, чтобы опробовать на себе новые образцы, но приносили неутешительные наблюдения.

— Госпожа, всё хорошо, но лошадки спят, — докладывали ей.

— Как спят? А коты? — коты не давали Эмме покоя и стали лакмусовой бумажкой в её экспериментах. Она даже хотела одного забрать к себе, но ведь животные привыкают к хозяевам и уже не смогут быть полезны в её целях.

— И коты. Пришлось ловить подопытных, совать под нос ваше зелье — и они засыпали.

— Ну-у, под нос-то зачем? — отчего-то стало стыдно перед островитянами за неудачные попытки. Они с таким уважением на неё смотрят, а она… Нельзя показывать, что удивлена эффектом полученного средства. Надо хотя бы держать умное лицо!

— А как же! Вы же сами говорили, что нужно больше конкретики! А они все вялые, не поймёшь, среагировали или нет.

— Господин Снежный, — строго произнесла Эмма, — вялость — это и есть реакция! Без зелья вас покусали бы!

Следующая попытка была прокомментирована примерно так:

— Как хотите, госпожа, но один я больше не пойду! Меня терпеть такие страсти не нанимали!

— Да что вы так кипятитесь? — удивлялась Эмма, стараясь не смотреть на навостривших уши и развалившихся на снегу волков.

— Снежному вы дали убаюкивающее зелье, он теперь дрыхнет как щенок!

— Я?! Он?..

— А мне вы что вручили? Я такого страха натерпелся! Ладно, кони, они животные подневольные, их люди в узде держат, а коты и собаки? Я молчу уже о крысах!

— Да что случилось-то?

— А то! Они как нюхнут вашего снадобья, так что-то в их глазах сверкнёт, как будто злодейская мысль, и они следить за мною начинают! Я иду, а их всё больше! Я бегу, и они бегут за мною… и смотрят! — здоровенный мужик состроил жуткую рожу, показывая, как на него смотрели котики.

— Да что вы такое говорите?! — опешила Эмма. — Зачем им за вами бежать?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Вот и я говорю, — оборотень принял задумчивый вид и, с подозрением глядя на Эмму, спросил: — Зачем? — она шумно сглотнула, ища поддержки у следящих за докладом волков. — Бегут и смотрят! — зловеще прошептал оборотень. — Мне теперь в кошмаре такое сниться будет!

Эмма не знала, что думать. Временами ей казалось, что охрана издевается над нею, строя из себя великомученников и вынуждая чаще угощать их, но волки были такими серьёзными, да и не мальчики уже, чтобы так шутить! Взрослые здоровенные мужики, некоторые уже деды! И всё же было что-то озорное в их глазах и в той обречённости, с которой они шли в город, прижимая к себе новый пробник. Даже не это, а то, как смотрели оставшиеся на уходящего. Его провожали, вздыхали, а сами с молчаливым укором поглядывали на неё. Эмма не выдерживала и звала обедать, пытаясь сгладить похоронную атмосферу.