Пара для Эммы (СИ) - Меллер Юлия Викторовна

Скучно не было.

По её просьбе пригласили тройку лисов, что приобрели завод по обработке священного сока деревьев эльфов, и она выкупила у них половину предприятия. Сделку оформлял представитель знакомой нотариальной конторы и, помня наставления Ратмира, Эмма проследила, чтобы второй половиной владели не лисы, а все вкладчики Медвежьего стана, что в своё время выделили деньги на «перспективный проект». Совершать покупку не глядя было рискованно, но вместе с заводом она покупала попавшего в кабалу к прежнему владельцу молодого мага, который уже начал экспериментировать над резиной и действовал в верном направлении. Эмма надеялась, что тому будет достаточно её подсказок, и дело сдвинется с места.

Ещё она подозревала, что лисы знатно надули её, выманив почти все деньги вплоть до документов по первой выплате за дом, но зато теперь ей стало понятно, кто будет в будущем заключать торговые договора.

Три рыжих прохиндея были лучшими, и если следовать продуманному ею плану, основанному на опыте земных магнатов, то через десять-пятнадцать лет крохотный заводик по изготовлению шин разрастётся в империю машиностроения, которую никто не сможет игнорировать. А это значит, что в королевстве Фарна появится сильная рука, голосующая за мир и всеобщее процветание!

Но пока надо дождаться Ратмира, узнать новости, и только тогда сообщить ему о предстоящей поездке в южную часть королевства.

Дни пролетали незаметно, но всё чаще Эмма останавливалась у окна и смотрела на дорогу. Новостные листки выдавали противоречивую информацию и, читая их, она всё больше нервничала.

Ратмир не возвращался, самонадеянно обещанное ею средство не получалось. Всякий раз, когда она добавляла магическое усиление на один из выбранных ингредиентов, получался вроде ожидаемый эффект, но какой-то странный и не соответствующий требуемому.

От успокаивающего животные засыпали, от активации мыслительных процессов, что было своеобразной попыткой увеличить разумность, — получилась почти мания преследования. Она пробовала затуманить инстинкт самосохранения, но из животных такая дурь полезла, что повезло обойтись без катастроф. Была попытка отбить нюх подопытным, но тоже ерунда какая-то вышла.

Эмма тщательно изучила наработки магов, сделанные для лошадей. Кое-что можно было бы улучшить, но не заставишь же во всех городах обязать возничих пользоваться ими на случай появления оборотня!

Промучившись с, казалось бы, удачными идеями, Эмма, уже совсем отчаявшись, объединила свои попытки, используя разом все наработки, а потом добавила элементы, разбавляющие концентрацию её воздействия — и у неё получилось поистине волшебное средство!

Эксклюзивное желе, сглаживающее ауру хищности у оборотней до ощущения лёгкой опасности, как будто рядом дворовый сторожевой пёс. Это не идёт против природы и не путает животных. Осталось только придать желеобразной субстанции подходящую форму и проверить сроки годности.

Эмма надеялась, что если поставить невысокую цену, то многие смогут использовать средство не только для путешествия по человеческим королевствам, но и в хозяйстве. Например, это помогло бы содержать оборотням ферму с крупным поголовьем домашнего скота. Правда, в этом деле всех нюансов не учтёшь, но люди ведь берегут своих животных от хищников и защищают их, так и хозяева фермы смогут не подпускать других оборотней, не обеспеченных Эмминым средством.

Дней через десять после ухода Ратмира возле дома сменилась охрана. Десяток крепких ребят притащили несколько саней, битком набитых продуктами и аккуратно уложенным Эмминым гардеробом, который был сшит в замке, а возглавлял процессию Хлад.

Глава 9 Неуязвимый Ратмир

Поначалу мальчик держал дистанцию и снова вёл себя настороженно, но лёд был растоплен в первый же вечер. Жар рассказывал, как они с Эммой обживались в городе, а сын Ратмира поделился, что без них в замке тоска.

— А другие ребята? Разве они не приходят?

На это Хлад неловко пожимал плечами. Без Эмминой поддержки Рок свел обучение к минимуму, хотя и не отказывал. Однако для мальчишек многое потеряло привлекательность и смысл, а те ребята, что стали Хладу приятелями, предпочитали звать его к себе в городок.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Эмма, можно спросить? — нарушая затянувшуюся паузу, произнёс Хлад.

— Спрашивай — с удивлением посмотрела на него.

— Почему вы тогда так быстро уехали? — выпалил мальчишка.

Она замялась, понимая, что старый судья никому не сказал о её выдворении из замка, и внезапно очень хотелось наябедничать… А Хлад, тревожно заглядывая ей в глаза, стал пояснять:

— Отцу было плохо. Рок едва вернул его в человеческую форму.

— Да? — глупо переспросила, а у самой сердце сжалось от сочувствия.

— Так почему?

Пару раз вздохнув и не зная, с чего начать, она всё же попробовала рассказать о самой сути произошедшего, оставляя за кадром роль старика:

— Произошло глупейшее недоразумение, а сказать… пояснить, что баловство и самонадеянность привели к неприятным последствиям, было нелегко и некогда. Я до сих пор не смогла дать понять Ратмиру, что ему надо было просто вышвырнуть за дверь лорда Палеха, как нашкодившего котёнка и не обращать на него внимания. Но твой отец чуть не убил его, а я заступилась, хотя очень хотелось дать в глаз этому Палеху. А Ратмир подумал… впрочем, я не знаю, что он подумал, но вид у него был… — слова находились с трудом, но, кажется, постоянные вздохи помогали Хладу понять невысказанное сожаление. — Рок велел мне уезжать немедленно.

Мальчик долго молчал и обдумывал сказанное, поглядывая на волнующуюся Эмму, а потом кивнул:

— А как вы относитесь к отцу?

Чувствуя себя неловко из-за того, что приходится говорить с детьми на такие темы, и одновременно понимая, что Хлад имеет право всё знать (и лучше не из чужих уст), она всё же отвечала:

— Он мне очень дорог.

— Вы его Дар Небес, — твёрдо ответил ей мальчик, как бы коря её за сомнения, и при этом он показался Эмме напряжённым.

— Он мне тоже так говорил, но и тебя не будет меньше любить… — она отвлеклась от своих переживаний и поняла, что Хлад, скорее всего, должен страдать или бояться, что у него отнимут отца!

— Я знаю. Рок говорит, что такие, как мы, любим потомство через отражение любви к своему Дару Небес.

Открыв рот, она повторила про себя его слова и не удержалась:

— Что за чушь! Ратмир любил именно тебя, и будет любить, просто он не знал, как это выразить, не умел показать свои чувства!

— Он заметил меня только тогда, когда появились вы, — спокойно возразил мальчик.

— Хлад, тогда получается, что ты тоже не способен любить, пока не вырастешь и не встретишь свой Дар Небес, но я видела, как ты смеялся, оберегал Жара и вообще… мне показалось, что я… что мы… не чужие.

Он задумался, а Эмма захотела настучать Року по голове за то, что старик так коверкает детскую психику. Она же помнит, как Хлад искал её ласки, как старался привлечь её внимание, чтобы услышать доброе слово! Если он не умеет чувствовать, то не нуждался бы в этом! А раз так, то научить ответным добрым чувствам не так уж сложно!

Следующий день пришлось посвятить найму помощницы по дому, а когда вечером вышли все вместе на прогулку, встретили Ратмира.

Первым его почувствовал Хлад. Мальчик напрягся, стал меняться. Его тело сделалось крупнее, а лицо изуродовала незавершённая трансформация. Потом горестно завыли сторожа, а Жар, становясь рядом с Эммой, тоже сменил облик — шерсть у мальчишки стояла дыбом. Перед сменой облика он успел буркнуть, что пахнет кровью.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Ничего не понимая, готовясь защищаться и защищать, она схватилась за лопату, которой расчищали снег, но бросила, увидев появившегося из-за поворота Ратмира. Помчалась к нему на встречу — и остановилась, боясь обнять и причинить тем самым боль.

— Господи, я провожала тебя здоровым и цветущим, — растерянно пробормотала она.

На её глазах он вернул себе человеческий вид и, пошатываясь, медленно подошёл. Одежда висела лохмотьями, и это означало отсутствие контроля над переменой обликов. Но самое ужасное — это рана на груди. Люди с такими развороченными дырами не живут, не ходят, не дышат и не заглядывают в глаза женщинам в тревожном ожидании их слов.