По закону перелетных птиц - Светлана Нергина

– О чем хоть сплетничают? Это ведь тоже полезный источник информации. Хоть и не всегда достоверный, но в общем и целом… Ничто из ниоткуда не берется.

– Ну-ну, – с сомнением протянула Лерга. – Ценной информации я почерпнула много! В частности, сколько золота королева-мать тратит на гламарию, какие фрейлины слишком часто захаживают по ночам в королевскую опочивальню, чтобы сменить лучину, и что Марьянка-дура, разменяв шестой десяток, спускает все жалованье на зелья: омолодиться хочет.

– Лучший способ борьбы со старостью – это смерть, – веско заметила Ристания. – Что-нибудь еще? Столь же животрепещущее?

– Еще меня искусала эта чертова собака и весь день доставал придурок-разнорабочий, из-за которого все и случилось, – угрюмо закончила перечень неприятностей Лерга.

– Разнорабочий? – Ристания тонко улыбнулась возмущению дисцитии. – Хоть симпатичный?

– Не знаю, наверное, – мрачно буркнула та.

– Так чего же ты возмущаешься?

– Да потому что дурак дураком, двух слов связать не может! Только «бе» да «ме». Как из-за угла мешком ударенный!

Чародейка искренне и звонко рассмеялась. Лерга обиделась еще больше.

– Ну а чего же ты хотела, долена? – усилием воли изгоняя остатки клокочущего в груди смеха, спросила Ристания. – Если бы при дворе повысилось искусство вести беседу, то резко понизилась бы рождаемость!

– Ну а я-то тут при чем?

– Как это – при чем? Новое лицо. Молодая, симпатичная, неглупая… Таких здесь не пропускают.

– Ну-ну, осталось сказать, что этот тип и собаку на меня специально натравил! – недовольно поморщилась Лерга. – Для привлечения внимания, так сказать…

– Все может быть, все может быть… – задумчиво покачала головой чародейка. – Впрочем, мы увлеклись, а еще одной бессонной ночи мои нервы не выдержат. Так что за работу.

Уж чего-чего, а работы хватало. Проявив несказанные душевные качества, Ристания даже пожалела Лергу и сама принесла ей стопку книг, сложив их горкой возле кресла. Дисцития с сомнением приподняла одну за корешок. Переворошила всю пачку. Никакой логике в подборе жанров и направлений не было: от прошловековой беллетристики до научных трактатов в изложении и поныне здравствующего домна Растора.

– А что мы ищем?

Ристания неопределенно пожала плечами:

– Найдем – узнаем.

Нечего сказать, вдохновляющее начало работы…

За несколько часов чародейки успели перерыть с полсотни свитков, книг, фолиантов и растрепанных справочников, но ничего хоть мало-мальски ценного для себя не отыскали. О том, как привести человека в чувство, они и сами знали. А про реанимацию при полуживом-полумертвом состоянии в книгах ни слова не говорилось.

Камин успел прогореть, зашедшая пару раз служанка кое-как смахнула с корешков пыль и по просьбе Ристании принесла дров и две чашки чая. Чай остыл, а работа так и не сдвинулась с мертвой точки.

– Что за идиотизм, – уныло глядя в одну точку, простонала Лерга, – третью книгу листаю, а начало везде одно… Да и половина текста словно списана подчистую! А между тем авторы вроде бы разные, да и заглавия…

– А кто первый украл – тот и автор, – небрежно махнула рукой Ристания. – Текстологический закон, или как там его…

– Текстологический закон? – недоуменно повторила дисцития. – Это что, официальная легализация плагиата?!

– Нет, – устало улыбнулась чародейка. – Скорее научное понятие… Звучит примерно так: если в двух и более текстах есть совпадающие элементы и есть отличия, то у этих текстов был общий первоисточник.

– Ни черта не поняла, – поморщилась Лерга.

– Ну… смотри: в Митьессе, насколько я знаю, господствуют три примерно равноправных диалекта – так?

– Так.

– При этом около трех четвертей лексики у них совпадает, так что для понимания вполне достаточно знать какой-то один, правильно?

– Ну.

– А почему они похожи?

– Так это даже детям известно, – фыркнула Лерга. – До войны Семи Королевств здесь был единый прамитьесский, как его сейчас называют, язык. Потом мы одно время проигрывали, королевство поделили на три части, доставшиеся разным противникам, и с полвека Митьесса жила раздробленно. А потом снова собралась, но три провинции, как выяснилось, говорят на несколько разных языках. А переучиваться, разумеется, никто не пожелал – вот и мучаемся до сих пор.

– С текстами примерно так же, – кивнула Ристания, с неподдельным интересом выслушав экскурс в историю. – Представь, что был некий «пратекст», который не сохранился, вот с него-то по кусочкам и списывали эти халтурщики, чьи имена теперь гордо красуются на обложках.

– А зачем?

– А затем, что упор на приличный авторитет еще никому не повредил, – отрезала ведьма, залпом допивая чай и со вздохом открывая следующий фолиант.

Лерге ничего не оставалось, кроме как последовать ее примеру.

Случалось напарываться и на интересные вещи, как, например, личные письма его высочества Люмена к своему венценосному брату. Тонкое, точно сбалансированное сочетание традиционно возвышенного слога и безукоризненного следования законам искусства письма, талантливо приправленное вкраплениями уместной и ловко завуалированной лести, заставило уважительно хмыкнуть даже Ристанию, до сих пор весьма скептически относившуюся к художественной ценности просматриваемой ими макулатуры.

– Правду говорят, что в письмах умного человека отражается характер тех, кому они адресованы, – задумчиво протянула ведьма.

– А Люмен – умный человек? – заинтересовалась Лерга. Вот о ком, о ком, а о принце по Обители ходили самые туманные слухи, особенно в последнее время. Не то он предателем подкупленным оказался, не то дурачком умалишенным…

– Да, – уверенно кивнула Ристания.

– А его величество? – осторожно продолжила дисцития.

Чародейка усмехнулась:

– Не берусь судить однозначно, но на меня Регис производит впечатления человека, для которого ахиллесовой пятой стала именно голова. Увы.

Лерга хихикнула.

Ристания тряхнула длинными волосами, отгоняя прочь ненужные мысли, и опустила глаза на свиток у себя в руке. Зацепилась взглядом за строчку, вторую… С интересом пробежала глазами самое начало и решительно углубилась в непонятный документ, сбросив с коленей все остальные, чтобы не мешали.

– Что-то достойное внимания? – лениво спросила Лерга, тоскливо косясь на глубокую темноту, плещущуюся за окном.

– Может быть, – рассеянно отмахнулась ведьма, не отрываясь от меленько исписанных строчек.

Лерга, не дождавшись более подробных объяснений и позорно проиграв здоровому любопытству, с кряхтеньем вылезла из кресла и зашла чародейке в тыл, через плечо заглядывая в свиток.