По закону перелетных птиц - Светлана Нергина

Она мне изменяет.

Наверное.

Сегодня утром я шел по первой восточной галерее – терпеть не могу это место, окон там нет, а факелы на стены подвесить придворный маг не разрешает: дескать, колдовать мешают. Тоже мне, колдун чертов! Так что тьма кромешная.

И вот буквально за три-четыре шага до кабинета Леагра открывается его дверь, и оттуда боком, с опаской выходит… Уганда собственной персоной!

Как меня увидела – просто дар речи потеряла. Лепетала что-то невнятное насчет того, что к магу ее послала маменька. Ага, так я и поверил! Ее величество терпеть не может Леагра, даже гламарию у сторонних магов заказывает. Учитывая счета, приходящие за оную, заказывает даже не у одного, а у десятка магов. Бочонками.

Я с сомнением хмыкнул, попытался позвать Леагра, чтобы лично выяснить, что же от него понадобилось в кои-то веки королеве, но фрейлина подхватила меня под руку и чуть не силой потащила дальше по коридору, тараторя, что Леагра ни в коем случае нельзя отвлекать, потому что он занят, плетет ужасное заклинание, так что стоит помешать – и на какую-нибудь ерунду вроде взорванного дворца его гнева вполне хватит.

Выражать сомнения в столь необыкновенных дарованиях своего мага мне пришлось уже шепотом в общем зале. Там Уганду заприметила маменька и решила, что пора бы ей вспомнить: она прежде всего фрейлина ее величества, позвала – и скандал пришлось отложить до вечера.

А жаль. Ибо первый гнев до вечера, разумеется, успел перегореть, повыветриться, так что мои малоубедительные без яростного напора обвинения она отражала в своей обычной невозмутимой и даже чуть удивленной недоверием манере. Как мирно проспавшая весь день на кресле кошка, которую вдруг обвиняют в наглой краже рыбы со стола.

Но весь вечер она была необычайно мила и уступчива, еще больше укрепляя меня в моих сомнениях. Я даже наконец решился спросить, почему в отличие от всех остальных дам травяными (и безумно дорогими, судя по тонкому букету аромата) духами пахнет только от ее волос, а руки, кожа, плечи пахнут чем-то… свежим и неопознанным.

– Водой! – рассмеялась она.

Оказывается, она каждую седмицу принимает ванну. Невероятно! Почти как крестьянка…

Право, жаль, что такая женщина…

Хотя можно ли это вообще назвать изменой?! От женщины, которая ничего мне не обещала и даже не дала ни разу поцеловать себя.

Единственное, что ласкает самолюбие, – это ее испуганный взгляд, когда я намекнул, что еще один такой «визит по просьбе королевы» – и на мое общество она может больше не рассчитывать».

– Почему как крестьянка?! – искренне возмутилась Лерга. – Я, например, тоже принимаю ванну не реже, чем два раза в седмицу – так это что, и я как крестьянка, что ли?!

Ристания не ответила с первого раза. Она сидела и неотрывно, хотя невидяще глядела прямо перед собой, на канделябр с пятью свечами. И мыслями витала где-то бесконечно далеко.

Но не в облаках. А скорее в торопливо сплетаемой паутине логики причин и следствий. С таким напряженным, режущим взглядом на облака не пускают. Кипящая работа мысли словно окутала ведьму аурой непроницаемости, сквозь которую было не пробиться, не докричаться и не дозваться. Но Лерга и не пыталась, наоборот, притихла, как заслышавший шаги хозяина вороватый кот на кухонном столе. Чтобы не спугнуть верткую и призрачную мысль, терпеливо отлавливаемую Ристанией.

Чародейка очнулась сама. Довольно тряхнула волосами и спрятала торжествующую улыбку, вежливо переспросив:

– Что ты сказала?

– Почему король так удивился, что она каждую неделю заставляет слуг натаскать бадью воды, чтобы принять ванну?

– Полагаешь, слуг… – Чародейка неопределенно, но весьма насмешливо хмыкнула. – Да просто он ориентируется на то, что знает. Придворные дамы (а уж тем более кавалеры!) принимают ванну трижды в жизни: после рождения, накануне свадьбы и перед положением во гроб.

– Разве это уже в жизни? – хихикнула Лерга.

– Резонно, – кивнула ведьма. – Значит, вообще дважды.

– А как они… хм…

– А никак, – пожала плечами Ристания. – Просто заглушают все неприятные ароматы безумным количеством парфюма: пудра для кожи, пудра для волос, пудра для лица… От них за сажень несет этим приторным, сладковатым запахом.

Лерга брезгливо скривилась. В Обители если ты не станешь ополаскиваться ежедневно и принимать ванну дважды в неделю, то огребешь немало колких шуточек от однокурсников (а уж тем более от старшекурсников).

– А крестьяне же, как ты, может быть, знаешь…

«Откуда, интересно?» – мрачно фыркнула впервые за последние тринадцать лет вышедшая в мир дисцития.

– …ходят в баню каждую неделю. Вот король и сравнил ее с крестьянкой просто потому, что не знал, с кем еще сравнить.

– Уж лучше б с ведьмой! – угрюмо настаивала Лерга.

Ристания снова странно сверкнула на нее глазами и снова промолчала.

«Ни черта не понимаю в этом королевстве!

Что тут творится за моей спиной?!

Впрочем, если уж ты не можешь разобраться с одной-единственной фрейлиной, в которую имел несчастье влюбиться, то чего можно от тебя ждать в качестве монарха?

Не моя стезя. Но как это втолковать всем вокруг?

Отречься от престола?

Ага, куда уж там. Не дождутся.

Политический союз с Асканией полетел в тартарары. Не согласны они, понимаете ли, с нашей политикой в отношении магов. А кто их просит во внутренние дела лезть?! Мы военный союз заключали, в конце концов!

Голова болит третью неделю подряд, причем Бэррий ни черта с ней сделать не может. Говорит, это нервы. А попробуй тут не нервничай, если кругом сплошной змеиный клубок интриг, тайн и недомолвок.

На Уганду с легкой руки королевы и Леагра ополчился весь двор.

Чем она не угодила этому проклятому магу, ума не приложу. Вероятно, сказала, что они расстаются из-за меня. Приятно, конечно, но кто ж знал, что он прилетит ко мне, вломится без доклада и с порога начнет ее чуть ли не руганью крыть?

Наговорил всякой чуши, чего только не приплел: и шпионка, мол, она (ага, на кого, интересно, если она за все время жизни во дворце со двора не выходила и к послам не приближалась?), и убийца, ко мне специально подосланная (что же тогда, скажите, ей мешало подпустить меня поближе к себе в первый же вечер и ткнуть кинжалом под ребро?), и вертихвостка… Словом, навешал лапши на уши с полфунта – и доволен собой.

Отправил я его, конечно, куда подальше, чтоб не порол чепуху и в монарших глазах беззащитную женщину не чернил. А толку?

Если этот паскудный маг что-то решил, то так просто уже не оставит.