НА АРЕНЕ СТАРОГО ЦИРКА - Дмитрий Альперов

После этого идет борьба на первый приз. Приз берет Крылов. Если рассказывать о всех борцовских трюках, то, пожалуй, не хватит и нескольких глав. Для меня же важно установить, что борьба — это артистическая игра, хорошо обставленная и срепетированная. Были, например, такие борцы-великаны, что их приходилось во время борьбы поддерживать, чтобы они не упали, и нельзя было их тушировать, то есть подавать вид, что они слабы, нельзя было брать их на прием. Бывали во время борбы и случайности, Так, во Владикавказе стушировал Вахтурова маленький борец Черный. В чемпионате все его клали. Начал с ним бороться Вахтуров и должен был по уговору положить его в шесть минут. Вахтуров должен был взять Черного на передний пояс, войти с ним на мост и там положить его, этим должна была закончиться борьба. Но когда Вахтуррв взял Черного на передний пояс и пошел с ним на мост, то случайно споткнулся и шлепнулся прямо на спину, держа на переднем поясе Чёрного, и так остался лежать. Арбитр во-время не засвистал, уже публика заорала ему: «Свисти!., свисти!., положил!..»

Получился конфуз. Когда Черный пришел за кулисы, борцы накинулись на него, и он получил пару здоровых затрещин. Он же, конечно, виноват не был.

В Сибири был очень популярен борец Бесов. Он прекрасно работал с железом и имел свой чемпионат. Его для рекламы возили оклеенного перьями в клетке и рассказывали, что он питается сырым мясом. С ним работал Терентий Корень, хороший поясник. Он был сильный человек: мог разорвать две сложенных вместе колоды карт; вбивал в двухдюймовую доску кулаком гвозди (доску предварительно клали в воду, чтобы гвозди легче шли).

Публику очень занимала борьба, и она приходила от нее в азарт. Часто можно было видеть, что на борцов ставили деньги.

Борцы не любили, когда им приходилось надевать маску. Это означало, что борец не должен ни с кем видеться, не имеет права выходить днем на улицу и целый день должен сидеть дома. Правда, борцы в масках получали увеличенное вознаграждение[45]. Среди борцов были фанатики своего дела. Они непрерывно тренировались.

Несколько раз за сутки мерили шею и би цепсы сантиметром, и если у него спросишь, какой он носит воротничок, он обязательно скажет на два-три номера больше. Стоило кому-нибудь сказать Крылову: «Такой-то хороший борец». А он в ответ: «Ну, какой же это борец, когда у него воротник сорок два».

Из борцов-зверей некоторые были на амплуа «злодеев». Таким «злодеем» был негр Жан-Амалью ля-Трибели, то есть страшный. Он во время борьбы бил, кусал. Публика возмущенно кричала и негодовала, и в момент наибольшего негодования борец-герой клал борца-злодея на обе лопатки. Это был один из трюков. Публика неистово аплодирует, герой убегает за кулисы, а злодей обращается к жюри и публике и заявляет, что сделал это случайно, в исступлении. Продолжая игру, тоже «в исступлении» он переворачивает стол жюри и уходит за кулисы. Оттуда же выбегает герой и заявляет публике, что зверь-борец хочет убить его. В итоге не нужно никакой рекламы, — сбор обеспечен. А вечером после представления герой и зверь, живя в одной квартире, дружелюбно разогревают себе на ужин котлеты и распивают очередную полбутылку водки. И зверь-трагик жалуется, что герой слишком нажимал на него коленкой и у него в непристойном месте синяк, ворчит, что во время борьбы не надо увлекаться и следует помнить, что ему сорок восемь лет, а не двадцать два года, как герою. После полбутылки они засыпают богатырским сном, забыв об инсценированной на арене вражде, а через день, заранее сговорившись, опять разыгрывают комедию, драму или трагедию, и все это только для того, чтобы сделать сбор.

Такова была оборотная сторона борьбы, которая привлекала массу зрителей, на которую тратились огромные деньги. Повторяю, что среди борцов были талантливые люди, которые играли в борьбу артистически.

Во время нашего пребывания во Владикавказе мы познакомились с очень известным в России балалаечником Пропащим, о которое много слышали раньше, но с которым нам не доводилось встречаться. Вот запись по этому поводу отца: «Дебют Пропащего без афиш прошел с большим успехом. Это лучший лапотный балалаечник, которого я в жизни видал».

Пропащий был преинтересный человек. Пьяница, но не буян, а тихий. Никогда никто от него не слыхал ни одного бранного слова. В цирке он появлялся всегда неожиданно и так же неожиданно исчезал. Имя его еще стоит в программе, а его уж и след пропал. Он очень любил молодежь. Всегда его все обижали. А этот талантливый человек придет скромненько к директору и скажет: «Я — Пропащий, дайте мне немного подработать». И даже о цене не уславливается, берет то, что дадут. Получил он за каждый выход. Проработает так пять-шесть дней и пропадет. Поездом он никогда не ездил, а ходил из города в город пешком или ехал на телеге.

— Что может быть красивей, — говорил он, — идешь ранним утром, солнышко встает. Кругом лес, поля. Идешь и думаешь, и легко на душе. Деньги есть — в лесу и поешь и выпьешь. А нет денег — подруга выручит,-он указывал на свою балалайку, — и в деревне, и в любом трактире накормит.

Он провел у нас пять дней, и я с ним очень сдружился. Мы предложили ему одеваться у нас в уборной. А он там и ночевал, там и пил. Пил он по маленькой рюмке, один, каждые десять минут. Но перед выходом на арену он часа за два бросал пить и все сидит, настраивает балалайку. Ну и действительно, она у него просто пела. Лучшим, что он исполнял, было попури из русских песен и затем скороговорки и поговорки разных губерний. Сколько он их знал! Перед тем, как начатъ играть и их нараспев говорить, он непременно скажет, где, в какой губернии это слышал. Публика его вызывала без конца. Он все исполнит и скажет: «Все».

Уйдет и больше не выходит — и сейчас же за водку. Я его любил, и он для меня по моей просьбе играл «Солнце всходит и заходит…» Как он эту песню исполнял! Играет — и как будто где-то кандалы звенят. Играет, а сам плачет и ничего не говорит. Ушел он от нас через пять дней. Приходим в цирк, а его уже нет. Встречал я его и позже. Он мало изменился, играл так же прекрасно. «Подружка» все еще слушалась и выручала его.

В первых числах апреля во Владикавказе появились рекламы о полете на свободном воздушном шаре и о спуске с него на парашюте парашютиста Древницкого. Полет состоялся на Тереке. Народу собралось множество.

Огромный воздушный шар надули необычайно упрощенно. Зажгли мокрую солому, от нее поднялся теплый дым, этим дымом наполнили шар. Под шаром была трапеция, на которую сел Древницкий с парашютом. Когда шар достаточно надулся, его отпустили, и он устремился вверх. Наконец, шар перестал подниматься. Древницкий дернул кольцо и бросился с парашютом вниз. Парашют раскрылся, и Древницкий спустился на землю. Шар продолжал лететь. За ним на извозчике поехал организатор полетов, стал следить, где он сядет, чтобы во время взять, а то боялись, что его порежут. Зрелище это по тому времени было новое и необыкновенное.