История спасения - Елена Другая

был полным, происходит так называемое жиро-восковое омыление. И в том, и в другом варианте останки не подвергаются гниению, и могут храниться вечно! Но я не понимаю, чем вызван ваш интерес?

— Я недавно разбирал свои вещи и случайно обнаружил среди них мумию, — флегматично пояснил Стефан. — Судя по данному вами описанию, она относится к первому типу — труп по непонятным причинам усох. И вот теперь не знаю, что мне с ней делать. И выбросить жалко, и девать ее некуда. Как вы думаете, дорого она может стоить? Может, припрятать ее до лучших времен, а после войны продать коллекционеру или же пристроить в музей?

У Менгеле просто отвисла челюсть, взгляд его заметался, руки алчно затряслись.

— Вам нужно непременно передать ее мне для медицинских исследований! — пронзительно вскрикнул он. — Вы просто обязаны!

— Не думаю, что я вам чем-то обязан, — пожал плечами Стефан, — а от науки я очень далек. Что возьмешь с солдафона? Мне все же представляется гораздо более заманчивой мысль выставить ее на аукцион и попытаться продать.

— Победа великого Рейха не за горами, скоро мы все станем очень богатыми людьми! — продолжал горячиться Менгеле. — Пристало ли офицеру Рейха торговать мумиями?

— А зачем она вам? — с притворным равнодушием откликнулся Стефан. — У нее ведь нет близнеца…

— А где вы ее взяли? Скажите! Это же был узник?

— Нашел у себя в подвале среди прочего хлама. И знаете, с помощью логического анализа, учитывая, что она облачена в полосатую робу, я пришел к умозаключению, что это действительно был узник.

— Краузе, вы меня сведете с ума, — простонал доктор. — Хорошо, сколько вы за нее хотите? Только много не просите. Мои личные средства крайне ограничены и все уходят на научные эксперименты.

Стефан усмехнулся, он не сомневался, что Менгеле рвал ртом и жопой везде, где мог, в том числе и из дотаций, которые ему предоставлялись государством на проведение его садистских опытов над людьми.

— Да мне особенно ничего и не нужно, — он с трудом выдавил из себя одну из своих очаровательных улыбок. — Просто вы раз и навсегда забудете о несчастных Вальдах, к тому же они, как оказалось, вовсе и не близнецы. И еще всего один вопрос. Ваша старшая медсестра, фройляйн Гретхен, отправляется на днях на фронт? Кого вы думаете назначить на ее место?

Менгеле пристально сверлил офицера своими злобными, заплывшими жиром, глазками, а потом, смекнув в чем дело, твердо заявил:

— Разумеется, фройляйн Анхен! Без сомнения, именно она самая компетентная из тех сестер, которые остались в моем распоряжении.

— Нельзя было принять более лучшего решения! — удовлетворенно кивнул ему Стефан. — Так я могу пойти ее поздравить?

— Разумеется. Когда вы передадите мне мою мумию?

— Эх… — вздохнул Стефан. — Честное слово, мне жаль с ней расставаться, ведь я уже так к ней привык… Она стала частью интерьера моей гостиной. Я даже иногда беседую с ней, и мне кажется, что она меня слышит и все понимает…

— Не забудьте пить лекарства, которые я вам прописал, — бдительно напомнил Менгеле. — От них вам должно стать значительно легче.

— Постараюсь. Спасибо за консультацию, уважаемый доктор. Сегодня вечером мой адъютант привезет вам вашу мумию. Хоть мне и будет ее не хватать, но чего не сделаешь для науки и для вас лично!

Стефан распрощался с доктором и, сияя улыбкой, оставив шокированного Менгеле на грани инфаркта, быстро покинул его кабинет и направился на поиски Анхен.

Девушка оказалась на своем рабочем месте — на посту в одном из отделений. Увидев офицера, она поднялась со стула и заулыбалась, однако глаза ее смотрели пытливо и встревоженно.

— Поздравляю, — шепнул ей Стефан, сжимая горячей ладонью ее тонкие пальцы, — с повышением. Ты теперь старшая медсестра.

Анхен изумленно вскрикнула и посмотрела на него с немым обожанием. Итак, она не отправлялась на фронт, а оставалась здесь, и ее даже повысили! Стефан же млел, купаясь в лучах сияющего взгляда ее голубых глаз.

— Спасибо, — сдержанно ответила она.

— Не знаешь, — все так же тихо продолжал он, — когда могут выписать нашего господина коменданта?

— Дней через десять… Стефан! Давай отметим сегодня мое назначение. Приди ко мне вечером.

Они смотрели друг на друга почти влюбленно. Да… Уж давно пора ему как-нибудь прийти к ней вечером… Но как на это дело решиться? Все было замечательно, она ему очень нравилась, но когда он начинал думать непосредственно о постели, хотелось сбежать на край света.

— Приди, — настойчиво сказала она. — Как получится, так и получится…

Конечно, она понимала больше, чем он ей говорил. Не дурочка и не маленькая девочка.

— Давай не сегодня, — наконец ответил он, — у меня уже есть дела, да и назначение твое еще не состоялось. Лучше я приду завтра.

Она печально усмехнулась.

— Хорошо, офицер Краузе. Но только имейте в виду: если вы не придете, ждите в гости меня.

Стефан едва не расхохотался. Все же она была забавна. Да и надо полагать, что девица совсем озверела: иметь в женихах такого шикарного самца, как он, и ни разу с ним не переспать!

С легким сердцем, в отличном настроении он вышел из клиники. Небо сегодня было высоким, синим. И солнце слепило, если его не закрывало серое облако, пригнанное ветром со стороны крематория.

Офицер, словно очнувшись, резко вспомнил, где он находится, и нащупал во внутреннем кармане своего кителя пузырьки с лекарствами, прописанные ему заботливым доктором Менгеле.

38. Рухнувший рай.

Давно он ей нравился; еще когда совсем не замечал ее, она на него смотрела, а однажды пристала к Отто Штерну, чтобы он их познакомил. Отто, который сам имел на нее виды, тут же приревновал и даже возмутился.

— Ха! Это не тот парень, который тебе нужен. Не хочу говорить ничего дурного, но, дорогая, мне кажется, что наш Стефан Краузе совсем не по девочкам. Секретарь его, Маркус Ротманс, симпатичный и молодой парень, таскается за ним, словно хвост. И Стефан сам ездил в Биркенау, когда этого Ротманса вдруг туда перевели. Представляешь, помчался за ним сломя голову!

— И, что же? — холодно спросила Анхен, которая ему не поверила. — Это вовсе ничего не доказывает.

— Возможно. Но я обратил внимание, что в доме у Краузе-младшего странный набор слуг. Например: девушка-еврейка выполняет всю черную работу, а молодой еврей, нереальный, кстати, красавец, состоит при нем в качестве лакея. У всех офицеров, которым приятно общество женщин, обычно бывает наоборот!

От стресса, вызванного данным известием, Анхен едва