Лимеренция - Х. К. Долорес

как новую сумочку. Итак, теперь тобой пренебрегли. Ты злишься. Ты жаждешь мести.

Взгляд Йена скользит ко мне, предмету его презрения, но только на мгновение, потому что затем он снова хватает ртом воздух.

— Не смотри на нее своими грязными глазами, — огрызается Адриан. — Ты на нее даже не взглянешь.

Йен подчиняется, немедленно перемещаясь к Адриану, и тяжесть с него спадает.

Я жду, что буду потрясена порочным поведением Адриана — даже испытаю отвращение, — но это не то, что вспыхивает внизу моего живота.

Нет, нет, нет.

Это меня не возбудило.

— Как я уже говорил, — продолжает Адриан, не обращая внимания на мое тяжелое положение. — Ты хочешь справедливости. Я предполагаю, что именно таким и должно было быть видео. Ты собирался разослать это, сделать так, чтобы Поппи никогда не получила диплом, и впитывать свою затаенную обиду на долгие годы.

Кажется, что Йен пытается прищурить глаза, но в его нынешнем затруднительном положении это выглядит как подергивание.

— К счастью для тебя, я собираюсь предложить тебе кое-что получше правосудия, — говорит Адриан. — Компенсацию.

Шок окрашивает выражение моего лица.

Компенсация?

— Я не могу вернуть тебе те возможности для получения образования, которые ты мог бы получить в Лайонсвуде, — объясняет он. — Но я могу предоставить средства, к которым у тебя был бы доступ. Четыре года обучения, которые были бы…

$846,000.

Я почти уверена, что мое сердце перестает биться.

— …$846,000. Более чем достаточно для того, чтобы ты мог профинансировать любое среднее образование, которое хотел бы получить, или начать все сначала в новом городе. Я могу выписать тебе чек здесь и сейчас.

Глаза Йена расширяются.

— Конечно, есть определенные условия, — добавляет Адриан. — Через десять минут ты вызовешь скорую помощь — сейчас она тебе определенно нужна — и скажешь им, что поскользнулся и упал, работая в гараже сегодня утром. Ты сотрешь имя Поппи — и в каких бы проступках ты ее ни подозревал — из своей памяти. Ты не пойдешь в прессу. Ты не отправишь электронное письмо декану. Ты никому ни о чем не расскажешь. Ты будешь спокойно жить своей жизнью, тратить мои деньги и быть благодарным за то, что, хотя ты можешь винить ее в том, что она разрушила твою жизнь, она — та самая причина, по которой ты продолжишь жить так после сегодняшнего дня.

Йен открывает рот, но видно, что ему трудно подобрать слова.

— Как я могу…

— Как ты можешь быть уверен, что я не лгу насчет денег? — Адриан заканчивает за него. — Что ж, когда я выпишу чек, пожалуйста, вбейте в Google прилагаемую фамилию. Я уверен, это прояснит любую путаницу. — Он делает паузу. — И еще кое-что. Через год, через пять лет, может быть, даже через десять, ты захочешь большего. Больше денег. Больше мести. Когда это произойдет, а я уверен, что так и будет… — Йен кашляет и хрипит под тяжестью своего ботинка, когда Адриан понижает голос. — Я могу обещать тебе, что это очень, очень плохая идея.

По моей коже бегут мурашки.

— Мы договорились? — Спрашивает Адриан.

На моем лице такая же тревога, как и у Йена, но он кивает.

Ответная улыбка Адриана обнажает все зубы.

Глава тридцат ьвторая

У учительницы рисования Лайонсвуда, мисс Хэнсон, есть термин для проектов, которые уже перешли порог, когда их можно спасти.

Она прищелкивала языком, указывала на места, где цвета стали слишком блеклыми или пропорции кажутся неправильными, и говорила: Ты достигла точки невозврата, Поппи.

Именно так ощущается этот момент — за исключением того, что на этот раз я существо, достигшее точки невозврата. Это утро запутало меня до неузнаваемости.

Я смотрю в зеркало в ванной комнате отеля и не уверена, кто смотрит в ответ.

Она не та первокурсница, надеющаяся найти настоящий дом за железными воротами Лайонсвуда. Она не одинокая изгнанница, сидящая в одиночестве за обедом и хранящая в голове сплетни из вторых рук, как будто это ответ на ее домашнее задание по математике.

Она кто-то новенький.

А может быть, и нет — может быть, она была похоронена во мне годами, впадая в зимнюю спячку, сменяя времена года, всплывая на поверхность только тогда, когда мне нужно, чтобы она обманула, солгала или совершила грех, на который у меня не хватит духу.

Самая темная, порочная часть меня.

И теперь, после этого утра, после того, что я сделала, после того, что я позволила Адриану сделать, она — все, что я вижу.

Все, что кто-либо увидит, когда посмотрит на меня.

Раздается стук в дверь ванной.

— Милая, ты в порядке? — Мягкий голос Адриана проникает сквозь барьер, и мое сердце сжимается.

Адриан тоже собирается с ней увидеться.

Я имею в виду, он уже это сделал. Мошенница. Трусиха Потенциальная убийца. Этим утром он занял место в первом ряду, когда мои самые темные грехи вернулись, чтобы преследовать меня.

Если бы не он, я бы сидела в другой комнате для допросов, пытаясь с помощью лжи избавиться от травм Йена.

Или его смерти.

Дрожь пробирает меня, и я понимаю, что все еще не ответила, поэтому говорю:

— Я в порядке.

На той стороне мне отвечает только тишина, и я временно удивляюсь, что он так быстро сдался.

И тут дверь со скрипом открывается.

Я поднимаю бровь в зеркале.

— Немного самонадеянно, тебе не кажется?

Я вижу, что, пока я отсиживалась здесь, он недавно переоделся в темно-синие брюки и кремовый свитер, подчеркивающий его широкие плечи, — и даже сейчас, несмотря на то, что я испытываю чувство вины, мой взгляд задерживается на нем.

Адриан прислоняется к дверному косяку и пожимает плечами.

— Ну, ты могла бы запереть дверь.

— Это удержало бы тебя от этого?

— Маловероятно. — Его губы кривятся, но затем он окидывает меня беглым взглядом. — Ты была ужасно молчалива с тех пор, как мы покинули «лачугу убийств», как в бюджетном фильме.

Я даже не могу заставить себя рассмеяться.

— Я знаю. Мне просто нужно было побыть одной. Вот и все.

— Ты выглядишь так, словно тебя сейчас стошнит, — говорит он. — Ты очень бледная. У тебя жар?

Он не ошибается. Моя кожа такая же бледная, как и волосы, что подчеркивает только темно-фиолетовые мешки под глазами.

— Я в порядке. Это просто…

— Попытка убийства и шантаж тебе не по душе? — Его тон поддразнивающий, но темные глаза светятся любопытством.

Мой взгляд встречается с его отражением.

— Ты отдал ему все эти деньги. Почти миллион долларов. Ты выписал ему чек, как будто это было… как