Сотканный мир - Клайв Баркер

«Что за существо способно жить здесь? – думал Шэдвелл. – Или оно само часть этой пустоты, ее порождение?» Он начал понимать страх Иммаколаты. Она боялась чудовищной чистоты,равно непереносимой для доброго и злого.

Но он не боялся. Он жаждал увидеть эту невероятную чистоту и очиститься ею.

На четвертый день пути он понял, что скоро он утолит свою жажду.

2

Джабир разжигал костер, когда зов пришел опять. Ветра не было, но голос был не менее четким и призывным, чем в прошлый раз.

Ибн Талак, который чистил винтовку, вскочил на ноги, повторяя заклинание – или молитву. Хобарт тоже встал, а Джабир побежал успокоить верблюдов, которые рвались с привязи. Только Шэдвелл остался сидеть у огня, прислушиваясь к зову.

Когда он, наконец, стих, все молчали. Ибн Талак первым вернулся к своему занятию.

– Мы не одни, – сказал Шэдвелл, все еще глядя на пламя.

– Кто это? – спросил Джабир.

– Аль-Хиял, – ответил Ибн Талак.

Мальчик в ужасе закрыл лицо.

– Что это такое? – поинтересовался Шэдвелл.

– Так они называют звук, который издает песок, – пояснил Хобарт.

– Вы думаете, это песок?

Хобарт промолчал.

– Нет. Это голос того, к кому мы идем.

Мальчик подбросил в костер высохших сучьев. Огонь вспыхнул ярче.

– Руб эль-Хали, – сказал ибн Талак. – Мы знать. Все знать.

Шэдвелл так и думал. Они были Мурра, и тайны пустыни были их тайнами.

– Далеко еще? – спросил Хобарт.

– Не знаю. Похоже, близко.

– Думаете, он знает, что мы здесь?

– Не знает, так узнает завтра.

3

Они поднялись на рассвете и поспешили в путь, пока солнце не стало слишком жарким.

В пейзаже впервые что-то изменилось. Барханы сделались выше, и песок стал таким мягким, что каждый шаг давался с трудом. Пришлось спешиться и тянуть верблюдов за собой. Ибн Талак молча уступил место во главе каравана Шэдвеллу, и он вел их из обжигающего солнца в тень бархана и опять на солнце. В легчайшем ветре ему слышался шепот, и он знал, что это.

«Иди, – говорил голос, – иди, если ты такой смелый. Еще один бархан, и ты найдешь то, что искал».

Они были близко, очень близко. Джабир заявил, что животным надо отдохнуть, Но Шэдвелл подгонял. Он не чувствовал ни боли, ни пота, ни усталости.

На вершине очередного бархана то, о чем шептал ветер, подтвердилось. Перед ними лежала до самого горизонта плоская каменная терраса.

– О Боже, – прошептал Хобарт.

– Держись. Уже недалеко.

– Может, подождем до завтра?

– Вы не хотите встретиться с драконом?

Хобарт промолчал.

– Что ж, тогда я пойду один, – Шэдвелл отпустил поводья верблюда и заковылял вниз по склону.

Хобарт поглядел ему вслед. Да, они были близко, и эта мысль наполняла его ужасом. Он уже понял, что дракон, способный жить в этой пустыне, это не сияющий монстр его мечты. Он не мог даже представить, что это за чудовище, но знал, что ему нет дела до Закона и до его служителей.

Еще можно повернуть. Убедить проводников, что Шэдвелл сошел с ума, и оставить его здесь. Торговец уже спускался на террасу, даже не оглядываясь. Пусть идет к своему Бичу.

Но ум Хобарта, узкий, как туннель, вновь напомнил ему его руки, из которых исходит карающее пламя. Нельзя упускать возможности. Где-то позади те, кто нарушил Закон, еще живут и издеваются над ним. Вернуться к ним с огнем в руках – ради этого стоит встретиться с этой пустыней и всеми ее страхами.

Он взял поводья верблюда Шэдвелла и поспешил вниз.

III

Стена

Расстояние на террасе было так же трудно определить, как и среди песка. Горизонт тонул в песчаном мареве. Постоянный ветер не смягчал солнечного жара, а только затруднял путь. Но ничто не могло преградить путь Шэдвеллу. Примерно через час он остановился и указал куда-то:

– Там.

Хобарт ничего не увидел.

– Черт, да смотрите же!

На этот раз Хобарт увидел какое-то повышение уровня земли.

– Что это? – спросил он, крича, чтобы заглушить свист ветра.

– Стена!

Это действительно была стена, хотя многочисленные провалы делали ее больше похожей на гряду холмов. За стеной не было видно никакого строения, но чем ближе они подходили, тем больше становилась видна грандиозность сооружения. Стена поднималась над пустыней на полсотни футов и уходила за горизонт в обе стороны.

В двадцати ярдах караван остановился. Шэдвелл подошел к стене один и потрогал горячий камень. Казалось, стена высечена из цельной скалы или отлита неведомым строителем из лавы – он не видел соединения камней.

– Здесь должны быть ворота, – сказал он. – Нужно искать.

День клонился к вечеру, и солнце чуть поутихло. Но ветер дул с прежней свирепостью, словно пытаясь оттащить их от стены.

Они шли вдоль нее около часа, но не нашли никаких ворот. Кое-где стена обвалилась, но чересчур высоко, чтобы влезть.

– Кто ее построил? – спросил Хобарт.

– Древние.

– Чтобы отгородиться от пустыни?

– Чтобы отгородиться от Бича.

Ветер немного изменил направление. Причину этого первым понял ибн Талак.

– Там! Там! – закричал он, указывая на песчаный вихрь, исчезающий за стеной в пятистах футах от них. Когда они подошли ближе, они увидели, что кусок стены рухнул, открыв проход.

Шэдвелл вскарабкался на один из камней.

– Что вы видите? – спросил Хобарт.

Шэдвелл не отвечал, разглядывая то, что предстало его взору.

На другой стороне стены не было ни дворцов, ни пирамид. Только песок, бесконечный песок.

– Ничего, – ответил Хобарт сам себе, тоже влезая на камень.

– О Господи... ничего.

Шэдвелл спрыгнул с камня и пошел прочь от стены. Да, ничего. С чего он взял, что здесь кто-то есть?

А может, то, что они ищут, находится под песком? Может, Бич похоронен здесь живым? Если так, то как его освободить?

Повинуясь внезапному импульсу, он начал карабкаться на стену. Когда он, наконец, забрался наверх, он увидел ту же безжизненную пустыню и стену, уходящую за горизонт. Но не это привлекло его. Песчаные холмы по эту сторону стены соединялись в какой-то узор. Это напоминало изображения птиц и богов, созданные индейцами Южной Америки. Но кто сделал это?

Может быть, ночью он узнает ответ.

– Мы заночуем здесь, – объявил он, спустившись.

– Внутри или снаружи? – спросил Хобарт.

– Внутри.

IV

Уриэль

Ночь упала, как занавес. Джабир разжег огонь у стены, вдали от ветра, и они поели и выпили кофе. Они слишком устали, чтобы говорить, и просто сидели и смотрели на огонь.

Шэдвелл не мог уснуть. Ветер немного стих, его вой превратился в убаюкивающий шепот, и, наконец, глаза торговца сомкнулись. Навалилось забытье.