Нити судьбы - Елена Паленова

способны на чудовищные поступки и слишком быстро учитесь. Я не хочу беспокоиться о том, что когда-нибудь вы пробудите кого-нибудь пострашнее дракона. Поверь, небо не упадёт на землю, пока вы сами его не уроните. И Сальсирия не погибнет, пока вы сами её не погубите. Ах, чуть не забыла… Скажи своей беспокойной супруге, пусть она вспомнит, что случается, если полотно, давшее предсказание, оказывается уничтоженным.

– И что это значит?

– Она поймёт, – улыбнулась Иллиара Даар. – А теперь иди к ней, чего стоишь? Я тоже жена и мать, Нэйджел Хараган, и мне некогда ждать, пока ты придумываешь, о чём бы ещё спросить.

Она исчезла так же неожиданно, как и появилась. Просто сидела на камне, а в следующий момент её не стало, будто тёплый ветер унёс лёгкую пушинку высоко к Небесным Храмам Даар, которые, кстати, Нэйджел так ни разу и не увидел, хотя не единожды поднимался туда, где даже драконы начинают бояться высоты.

Он задумчиво почесал затылок, поморщился, оценивая вид, в котором должен был вернуться в Латернон, а в следующий миг оказался лежащим на спине и обслюнявленным с ног до головы, поскольку Исгайл наконец-то пришёл в себя и возрадовался, что его любимый хозяин вернулся.

* * *

Возможно, в Небесных Храмах и принято шастать по улице в бесконечно длинных, белоснежных, ничем не подпоясанных хламидах, которым не даёт упасть к ногам лишь крошечная перламутровая заколка на плече, но у жителей Латернона этот наряд вызывал не меньшее изумление, чем внезапно воскресший и глупо улыбающийся лорд Нэйджел, подбирающий на ходу своё одеяние, чтобы не наступить на подол. Пока он дошёл до замка, за спиной собралась целая толпа зевак, взорвавшаяся шумной радостью только после того, как господин весело подмигнул им и скрылся за воротами.

– Ну сколько можно праздновать? – покачала головой Мэй, укачивая испуганного шумом сына.

– Дай мне его подержать, – попросила Лисандра и протянула к Мэй руки.

Они стояли возле балкона и не видели, как хозяин Латернона тихо вошёл в свои покои и приложил палец к губам застывшего у двери Ланара, не позволив тому издать изумлённо-восторженный вопль.

– Он ещё совсем маленький, Лис. Я обязательно разрешу тебе подержать братика, когда он немного подрастёт, хорошо? – пообещала Мэй Лисандре ласково, но та всё равно обиженно выпятила нижнюю губу, недовольная отказом.

– А мне можно подержать?

Мэй вздрогнула и повернулась на голос, не решаясь верить собственным глазам и ушам. Нэйджел улыбался ей так нежно, тепло и искренне, как улыбаются только те, у кого больше нет никаких забот, кроме семьи, где все безгранично любят друг друга. Где верность идёт рука об руку с честью. Где каждая жизнь ценится превыше всего…

И где есть вездесущая голубоглазая проказница, способная превратить в катастрофу даже самый романтический момент.

– Папа!

– Лис, подожди, не…

Перламутровая заколка с тихим звоном покатилась по полу. Нэйджел охнул и подхватил скользнувший к ногам шёлк, а стоящий позади него Ланар зажал рот кулаком, деликатно отвернулся и вышел в коридор, чтобы там разразиться громоподобным смехом, не смущая при этом и без того смущённых лорда и леди Хараган.

– Я просто хотела тебя обнять… – виновато поникла Лис.

– Я тоже тебя очень люблю, но… Леди, я буду готов к объятиям через несколько минут. А пока мне срочно нужно переодеться в нормальную одежду и дать по шее тому коню, который ржёт за дверью и мешает спать моему сыну.

Эпилог

Я рад, что дожил до этого удивительного времени безграничной любви и великих перемен. Внешне Сальсирия, кажется, стала ещё прекраснее. Этот мир наконец-то обрёл свою собственную внутреннюю силу, не зависящую от магии, которая никогда не принадлежала людям.

Границы остались на своих местах, а Латернон так и не стал королевством, потому что Нейджел Хараган был прекрасным правителем и без короны. Он присутствовал на Советах Владык на равных правах с королями и зачастую находил куда лучшие решения, чем предлагали остальные.

На приграничных рионских землях был заложен большой торговый город, открытый для посещения всем желающим. Фьораги тоже лишились своей магии, но продолжали охранять земли и обитателей Латернона, поэтому переправляться на северный берег реки Таор люди пока что побаивались. Да и незачем было – там свои законы и порядки, свой уклад, своё счастье.

Миру понадобилось ещё чуть больше года, чтобы поверить, что проклятия рода Хараган больше не существует. Лорд Нэйджел не стал скрывать от других то, что рассказала ему Великая Богиня Иллиара Даар, но ему мало кто верил. Сальсирия вздохнула с облегчением только тогда, когда под сводами замка Латернон эхом разнёсся первый крик второго сына, подаренного леди Алимеей Нэйджелу. Только тогда все поверили, что дракон и правда больше не имеет власти ни над кем в этом мире.

А впрочем… Нет. Люди так и не перестали бояться, потому что привыкли жить в страхе. Такое не скоро забывается. Никто ведь, кроме лорда Харагана, не видел Великую Богиню, а раз так…

Были и те, кому такое завершение этой волшебной и удивительной истории пришлось совсем не по душе. Магов, обладавших своей собственной силой, теперь можно было пересчитать по пальцам одной руки. Этих немногих исчезновение драконьей магии не слишком беспокоило, а вот остальные бесчисленные колдуны и ведьмы, гадалки и провидцы, шаманы и жрецы в один миг лишились источника средств к существованию. Им пришлось в корне менять свою жизнь, а это было не так уж и просто.

Йакара-сэ… Его перестали искать после того, как леди Мэй поняла послание Великой Богини, переданное ей через супруга. Настрадавшаяся из-за этого мерзавца госпожа и правда совершенно забыла, что если полотно, давшее предсказание, уничтожить, то очень быстро оборвётся и нить судьбы того, для кого было выткано пророчество. Колдуна никто не видел с тех самых пор, как волны Спящего моря растащили созданный руками леди Мэй лоскуток на отдельные шерстинки. Нет нитей – нет судьбы. Таково коварство предсказаний. Госпожа зря сожгла платье, подаренное ей Кристи, потому что