Нити судьбы - Елена Паленова

Они видели этого дракона и раньше – в день его пробуждения и тогда, когда чудовище принесло в Латернон двух женщин, одна из которых оказалась немой старухой, совсем скоро отправившейся к богам, а во второй Ланар признал свою госпожу. Этот дракон был намного больше того, которого сотворил алхимик безумного лорда Диаскаргена. Широкая каменная башня казалась под ним тонкой и весьма ненадёжной опорой, но все почему-то были уверены, что дракон не позволит ни одному камню сорваться вниз на головы людей.

Хелигарг теперь тоже имел честь собственными глазами лицезреть латернонское чудовище. Он был единственным из трёх королей, узревшим в решении Нэйджела Харагана не гибель для Сальсирии, а её спасение. Теперь, глядя прямо в горящие серым пламенем глаза дракона, он видел в них не желание крушить и уничтожать, а нетерпеливое ожидание того, что должно было сегодня случиться в хозяйских покоях замка Латернон. Дракон прилетел для того, чтобы один единственный раз взглянуть на своего сына и убедиться в том, что принял правильное решение, которое обещало спасение для леди Мэй от проклятия рода Хараган.

Слуги сновали по коридорам замка туда-сюда, доставляя в покои хозяйки ворохи чистого белья и вёдра горячей воды. Она никому не позволила приближаться к себе, пока её сын не издаст первый крик. Верный фьораг не подпускал к ней даже служанок, которые видели, как мучается госпожа, и хотели помочь – она приказала ему откусить голову каждому, кто подойдёт ближе, чем на два шага.

Ланар бился головой о стену в коридоре, считая приказ хозяйки полным безумием. В таких случаях женщинам всегда требуется помощь и забота, а она… Вассил придерживался иного мнения, но он тоже был изгнан из покоев госпожи прочь вместе с толпой лекарей и повитухой, которая специально была приглашена в замок из деревни. Всех пугало то, что госпожа не кричит. Ей положено кричать, а из спальни не доносится ни звука, хотя периодически выглядывающая в коридор Нора и убеждала взволнованных латернонцев, что с леди Мэй всё в пределах допустимого.

Она закричала только один раз. Громко. Так, что её голос спугнул птиц, спящих на ветвях деревьев в самых отдалённых уголках Латернона.

«Нэйджел!!!»

Сразу после этого за дверью послышался детский плач, и Ланар с Вассилом, не дожидаясь приглашения, ворвались в покои, но замерли на пороге, наткнувшись на ледяной взгляд чудовища, которое вцепилось когтистыми лапами в балконные перила и пыталось просунуть голову в узкую стрельчатую арку, ведущую в помещение спальни.

– Со мной всё хорошо, – устало сообщила Мэй беснующемуся дракону и протянула ему недовольно вопящий ворох простыней, в воздухе над которым мелькали крошечные кулачки. – Смотри, это твой сын.

Дракон перестал крушить арку, посмотрел на младенца и втянул воздух широкими ноздрями. Он попытался дотянуться до постели лапой, но неожиданно передумал, бросил на Мэй тоскливый вгляд, фыркнул облачком дыма и исчез в ночи, громко хлопая крыльями.

– Он что, плакал? – пробравшаяся между застывшими в изумлении взрослыми Лисандра размазала босой ногой единственную упавшую на пол драконью слезу и решительно принялась взбираться на постель мамы Мэй.

– Драконы не плачут, – известила её пришедшая в себя раньше других повитуха, подхватила брыкающуюся малышку под руки и всучила её Ланару, закрыв перед носами мужчин дверь. – Не спальня роженицы, а проходной двор какой-то!

Выгнать Исгайла ей не удалось, но он и не мешал приводить госпожу в порядок после столь важной и столь успешно выполненной ею работы. Мэй и младенца вымыли, уложили на чистые простыни, и только после этого посетителям было позволено поздравить свою леди с рождением сына.

Весть о том, что наследник рода Хараган не убил свою мать, и это тысячелетнее проклятие наконец-то снято, разнеслась во все уголки Латернона и дальше – в Рион, Гоотарн, по всем трём королевствам до самого южного побережья Сальсирии. Мэй назвала сына Саржером – в честь его погибшего деда, и это тоже не осталось без внимания. Их имена произносили с благоговейным трепетом, но страх перед драконом продолжал жить в сердцах людей, потому что чудовище теперь было на свободе, и никто не знал, какие это может принести последствия.

Мэй попросила Хелигарга рассказать миру всё, что король видел и слышал в замке Латернон той ночью. Он заверил её, что не позволит ни одному из своих неугомонных родственников осквернить грязными домыслами и своим присутствием благословенную землю маленького, но свободного северного лордства. Король пообещал во что бы то ни стало разыскать предателя-колдуна, чтобы тот больше никогда не побеспокоил Латернон и его обитателей своими магическими прихотями. Йакара-сэ был не страшен госпоже Мэй в пределах латернонских земель, но она имела полное право не бояться покидать эти пределы. И король Иллиафии счёл своим долгом обеспечить её безопасность везде, куда бы она ни вздумала путешествовать.

Добрые слова, поздравления, подарки, визиты… Приправленное усиленной охраной, всё это казалось ей пустым и ненужным. Подарив Латернону наследника, она стала ещё большей узницей этого замка, чем была прежде. Часто, баюкая на руках сонно сопящего лорда Саржера Харагана, Мэй бросала тоскливые взгляды на вершины Таорнагских гор и думала о том, что если бы Нэйджел был рядом, её новая жизнь не казалась бы такой унылой и беспросветной.

Глава 23

Дракон лежал на небольшом плато возле одной из пещер горы Таорнаг и, вытянув гибкую шею, жадно впитывал знакомые запахи, которые иногда приносили ему из Латернона южные ветры. Сегодня это был запах весенних цветов и праздника. В воздухе витали едва уловимые ароматы жарящегося на больших вертелах мяса, пряностей, сладких медовых булочек и кислого эля, который снова передержали в бочках дольше положенного.

Он прикрыл глаза и попытался найти среди всех этих ароматов запах Мэй, но ветер неожиданно швырнул ему в ноздри вонь мокрой псины – такую сильную, что в присутствии зверя где-то поблизости можно было не сомневаться.

«Как ты меня нашёл?» – подумал дракон, удивлённо глядя на фьорага, который добросовестно обнюхал его большой блестящий коготь и разлёгся рядом, вывалив длинный тёмный язык.

Фьорагам незачем было подниматься так высоко в горы, потому что опасность в Латернон могла