В горах долго светает - Владимир Степанович Возовиков

имя они помнят точно — Иван. Он нес сторожевую службу со своими товарищами на небольшой сопке у полевой дороги. Поблизости зеленели брошенные по вине бандитов виноградники, и вокруг них поле было нашпиговано душманскими противопехотными минами, до которых еще не дошли руки саперов. Крестьяне ближних кишлаков были о том предупреждены, никто к виноградникам не приближался. Но однажды утром солдаты с поста приметили на краю зеленых зарослей какое-то движение. В бинокль разглядели: дети, двое афганских мальчишек лет шести-семи. Видно, вздумали полакомиться спелыми гроздьями на заброшенном винограднике — мальчишек этого возраста больше всего притягивают запретные места. Несчастье могло произойти в любое мгновение. И тогда один из солдат бросился вниз по склону сопки. Опасаясь, что дети напугаются, кинутся прочь и тогда беды не миновать, он оставил на посту оружие, сорвал с головы панаму и подавал ею знаки, чтобы остановились, подождали его. Заметив солдата и что-то сообразив, ребятишки замерли. Они уже разглядели шурави, а шурави детей не обижают — это знает каждый маленький афганец. У края минного поля солдат остановился, перевел дух, потом медленно пошел вперед, сосредоточенно глядя под ноги, рассчитывая и запоминая каждый свой шаг. И он дошел до испуганных, притихших детей, взял обоих на руки и пошел обратно своим следом. Какие добрые силы провели его дважды невредимым по нашпигованной смертью земле? Опыт, обостренные до предела внимание и чутье? Или просто слепая удача? Только верится мне — в ту минуту его охраняли силы самой жизни, всегда стоящие на стороне справедливости и благородства. Ведь знают же бывалые солдаты, что на войне мародеры и шкурники долго не живут...

Оставались последние шаги по минному полю, и тогда рядом по земле жестко щелкнуло, взвихрилось маленькое облачко пыли, и рикошетная пуля со сверлящим визгом ушла вверх. Солдат с детьми на руках покачнулся от неожиданности, но тут же выпрямился, остановился, рассчитывая следующий шаг. Одно неверное движение грозило смертью. Он еще не сделал нового шага, когда сбоку, ближе, стегнула по земле вторая пуля. Стреляли с далекого гребня.

Вероятно, душманский снайпер был вооружен оптикой и по следам пыли от своих пуль уточнял прицел. И, конечно, он отлично видел, в кого стреляет.

Солдат все-таки сделал верный шаг, и сразу — второй. В тот самый момент с сопки длинной очередью стегнул пулемет, но этот звук бедой не грозил, и солдат сделал последний шар — за черту минного поля.

Вражеский стрелок больше не заявлял о себе.

Солдат поставил детей на землю, отер пот со лба.

— Небось одна беда родителям с вами. И что ведь удивительно — на всем белом свете такие вот неслухи одинаковы. Не моргайте — по себе знаю. — На него снизу смотрели большие, темные от непрошедшего испуга глаза, и тогда он ободряюще подмигнул мальчишкам, взял за руки: — Ну-ка, пошагали живей, во-он кухня пылит, опоздаем — не достанется нам солдатской каши...

И уже со склона сопки оглянулся на минное поле, на дичающий в ожидании хозяйских рук виноградник.

...Спокойной была дорога, тишина окутывала виноградные поля и апельсиновые рощи. Но еще трудно верилось в эту тишину, купленную солдатским потом и кровью. Где-то далеко-далеко в горах огненный ручеек пулеметной трассы тянулся, тянулся ввысь, иссякал в необозримом пространстве, как струйка воды в горячих песках. Может быть, там стреляли по пролетающему вертолету...

Крылатые спасители

Передо мной — «Красная звезда», на первой полосе — небольшая заметка о тактическом искусстве вертолетного экипажа на ответственном учении. Прикрываясь высотами и перелесками, смело маневрируя у самой земли, боевая винтокрылая машина неожиданно вышла во фланг танкам «противника» и нанесла по ним уничтожающий удар. Командовал экипажем майор Валерий Платонов, заместитель командира эскадрильи по политической части.

Валерий Платонов. Тогда он был капитаном, командиром экипажа «восьмерки» — вертолета Ми-8, трудяги и воина, который в Афганистане заслужил всеобщую любовь. Именно он, Платонов, оказался ведущим пары вертолетов, на которых летели мы однажды над Панджширской долиной. В серой дымке под нами плыли тупоголовые желтые сопки без единого деревца, сухие пади и овраги, где могли прятаться душманские зенитчики, и только профессионал, знакомый со здешней обстановкой, мог оценить искусную работу капитана Платонова, его штурмана Геннадия Кожанова и пилотов ведомой машины капитана Сергея Каукалова и старшего лейтенанта Виктора Клишанца, выбиравших в небе самый безопасный путь. Я сидел возле иллюминатора, и мне кое-что успевал объяснить прапорщик Святослав Шевчук, борттехник экипажа, дежуривший рядом со мной у бортового пулемета. Ми-8 — машина транспортно-боевая, ее главное назначение — возить людей и грузы, но по этой мирной машине душманы стреляют при всяком удобном для них случае, и потому для самозащиты она несет на борту оружие. Как-то неожиданно мы оказались у земли, под узким крылом вертолета темной лентой пронеслась река, колеса упруго толкнулись в жесткую землю. Вдруг стало жалко прощаться с летчиками. Лишь позже я узнал, что капитан Платонов — секретарь партийной организации в той самой эскадрилье героев, о которой я уже был наслышан и до которой во что бы то ни стало решил добраться.

Заместителем командира по политчасти Платонов станет позже, заменив капитана Леонида Белицкого. Я узнаю об этом уже из письма летчика эскадрильи Антона Береславского, присланного в «Красную звезду», которая напечатает мой очерк об этих крылатых витязях и беззаветных тружениках-интернационалистах. А тогда, на афганской земле, путь мой в эскадрилью начинался в парашютно-десантной роте, которой командовал старший лейтенант Валерий Кириченко...

Близился полдень, когда группа десантников роты высадилась из боевых машин в пустынных, бесплодных горах. Предстоял подъем к вершине горы по длинному пологому скату. Такие подъемы кажутся легкими только издалека и только тем, кто их сам не брал. Десантники же предпочитают им отвесные скальные кручи. Когда спину жалят жесткие лучи высокогорного солнца и в лицо излучает жар накаленная земля, через сотню шагов в разреженном воздухе срывается дыхание и заходится сердце, начинает казаться, будто кто-то все время подбрасывает в вещмешок горячие камни, и ноги немеют от острой боли. В таких походах по-настоящему понимаешь, что сильный человек — это прежде всего волевой человек.

В тот раз до самой вершины горы командир группы старший лейтенант Борис Ковалев не объявлял привалов, но никто из десантников не запросил отдыха: в учебном задании на первое место ставилась скрытность броска, а скрытность зависит от времени перехода. Шли, оскальзываясь на каменных осыпях, ломая цепкие колючки и ломая смертельную усталость в себе.

...Вьется пыль под сапогами. С нами — Родина и Знамя Да тяжелый автомат наперевес...