В горах долго светает - Владимир Степанович Возовиков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Летчика, если он даже плохо выспался, в полет не пускают. Почему же я должен поступать иначе, посылая офицеров и солдат снимать душманские мины?
Не прошел зря тот давний разговор Дятлова с офицерами и активом: жизнь саперов преобразилась в несколько месяцев. В модулях и даже в палатках поражают чистота и уют. Не надо больше экономить воду — от скважины по трубам ключевая струя подается во все подразделения. В просторной столовой для солдат и офицеров, красиво устроенной их же руками, трудятся умелые повара. В спортивном городке в часы отдыха разгораются целые баталии между взводными командами. А возвращаясь с опасной работы, саперы спешат в русскую баню, окутанную пахучим можжевеловым паром.
Если же Дятлова хвалят за умение устроиться в поле не хуже, чем в ином типовом военном городке, он хитро улыбается: «Командир силен народом. Вы себе таких помощников заведите, как у меня». И называет имена офицеров, сержантов, рядовых. Надо услышать, с какой интонацией он их выговаривает: Анатолий Корж, Степан Мороз, Дмитрий Козел, Александр Коркодола, Виктор Гладуш, Сергей Вакалюк. И еще многие-многие имена и фамилии тех, кто поверил своему командиру, что и среди выжженного пустынного поля можно жить не хуже, чем в благоустроенных зимних квартирах.
— Здесь многие прописные истины открываешь для себя заново, — говорил Дятлов. — Вот та же забота о быте людей, об их отдыхе, подготовке к работе. Все мы знаем, что это важно, но, положа руку на сердце, в мирных, как говорится, буднях не очень-то беспокоимся, если солдат у нас в какие-нибудь авральные дни полусонным становится в строй. Здесь я таких на утреннем разводе гоню из строя — в баню и спать. А с командиров их шкуру спускаю. Нельзя иначе... Вот идут два солдата по дороге с миноискателями, первый — ничего не слышит, второй — на его следах обнаруживает мину. Это же счастье, что мина оказалась противотанковой, а не противопехотной. В чем дело? Оказывается, первый идет и дремлет на ходу. Или тот же случай с Полатайко, когда он выбросил стронутый взрыватель. Ведь сработал-то взрыватель уже в воздухе. Полсекунды решали вопрос жизни и смерти его и окружающих. Окажись тогда лейтенант вялым, несобранным — даже подумать страшно... Особо скажу о силе личного примера. Здесь, в Афганистане, нашим «комиссарам» хочется поклониться. Где трудно, где опасно — они первые. Вот когда уходит с людьми мой заместитель по политчасти Игорь Михайлович Набоков, у меня душа спокойна, прямо отдыхаю...
Игорь Набоков — первый, с кем я познакомился в саперном подразделении. В его биографии много сходства с биографией командира, они — сверстники. Оба отслужили срочную. Только Дятлов из солдатского строя шагнул в строй курсантов Тюменского высшего военно-инженерного командного училища, а Набоков уже после увольнения в запас вдруг затосковал об армейской жизни, о товарищах по взводу и решил стать кадровым офицером. Экзамены за курс танкового училища он сдал экстерном...
В инженерно-саперное подразделение Набоков пришел с орденом Красной Звезды. Эта боевая награда на груди человека отнюдь не богатырской наружности кое-кого даже удивляла. Но лишь до первого испытания. Саперы обеспечивали продвижение транспорта, неожиданно попали на минное поле, и, как это бывает часто, с окрестных сопок тут же обрушился сильный огонь душманов. Молодой офицер, управлявший колонной, то ли дрогнул, то ли растерялся, а ведь и одна потерянная минута в подобной обстановке может дорого обойтись. Набоков, не раздумывая, взял управление на себя. Командиры машин услышали в эфире твердый голос политработника, отдающего боевые распоряжения. Орудия и пулеметы боевых машин ударили сосредоточенным огнем по самым опасным целям, на угрожаемое направление выдвинулась бронегруппа, а вскоре по вызову Набокова появились и вертолеты. К этому времени под надежным огневым прикрытием саперы разминировали путь, и колонна двинулась вперед.
— Взять командование в тот момент я обязан был как офицер, в силу сложившихся обстоятельств, — объяснял Набоков. — А кроме того, это ведь и политработа — личным примером показать молодым командирам, что значит твердое и непрерывное управление в боевой ситуации.
Дятлов согласно кивнул:
— Управление в бою — это, говоря образно, рука, в которой зажата победа.
Командир надолго задумался. Может быть, увиделась ему та памятная ночь, когда впервые пришлось вести колонну через опасный район. Заминированный участок пути оказался длиной более километра. Проходили его тоже под обстрелом. Потратили не один час, снятые мины даже не считали. Но не потеряли ни одного человека, ни одной машины. Ему тогда показалось: всю ночь он нес на своих плечах железную гору — даже физически чувствовал, как болели плечи под утро от ее тяжести. Зато сразу, на всю последующую службу обрел уверенность и силу. Вот и на плечи своего заместителя по политчасти Дятлов поглядывает с уважением: неширокие вроде, а надежны. Сколько их, таких вот плеч, рядом в строю подразделения!
С саперами я расставался вечером. Хотя и не нашел здесь того ночного певца, о потраченном времени не пожалел.
По-южному быстро темнело. В небе скользили огни вертолетной пары, летящей с грузом к дальним высотам у края долины. Словно рожденные сумраком, крутились на поле седые косматые смерчи. А в ушах звучали последние слова Дятлова: «Мы решили на месте нашего расположения вырастить сад. Первые деревца уже принялись. Нашим соседям афганцы подарили лозу, и она у них прижилась, на этой вот скудной земле в первый год дала грозди. У нас тоже приживутся — и саженцы яблонь, и виноградные лозы. Может быть, этого сада я уже не увижу, а все равно: стоит перед глазами, и даже слышу, как он шумит».
Мне тоже увиделся тенистый, темно-зеленый сад, взращенный солдатскими руками на мертвой земле, где никогда ничего не росло, кроме верблюжьей колючки.
Мины и лозы... Они соседствуют на этой земле, как жизнь и смерть, свет и тьма, гибель и спасение — вечно враждующие, непримиримые силы. Но всегда, во все времена сила жизни торжествовала над силой смерти, и всегда героем людей был тот, кто выращивал лозы, охранял и защищал жизнь, и всегда бывал проклят несущий смерть, запустение, мрак.
Уже в пути спохватился, что забыл спросить саперов еще об одном: может быть, они знают солдата, о котором слышал от афганцев? Возможно, он даже служит в их подразделении? Афганцы не помнили в точности его фамилии — то ли Малов, то ли Малков, а может быть, Мальков или Малахов? Но
