Династия - Синтия Харрод-Иглз

— Ребенок выживет? — спросила Элеонора.

— Не могу сказать точно, — ответила акушерка. — Наша задача спасти роженицу. Останется ли в живых ребенок, я не знаю.

— Постарайся быть храброй, любимая моя, — проговорила Элеонора, отирая пот со лба дочери.

Она не могла не видеть, что лицо Изабеллы искажено судорогой постоянной боли.

Изабелла снова закричала. Ее крик звучал пронзительно, словно принадлежал не человеку, а животному.

Элеонора задрожала от плохих предчувствий.

— Поторопитесь! Она страдает.

Сесилию отослали из комнаты, потому что она была на грани обморока. Элеонора и Ани остались с акушеркой. На дверях поставили горничных на случай, если понадобится их помощь. Сесилия спустилась вниз, где ее принялся утешать Эдуард. Джо сидел у окна, глядя на утренний свет. Его лицо было искажено гримасой страдания и боли. Изабелла всегда была предметом его особых переживаний.

Крик превратился в однотонный высокий звук. На самом пике он вдруг оборвался. Казалось, человеческое ухо не могло бы выдержать знака такого невыносимого страдания. В воцарившейся на минуту тишине вдруг послышался слабый плач ребенка. Маргаритка крепче прижалась к мужу и разразилась слезами.

— Все позади, — пытался утешить ее Эдуард.

— Она умерла, — сказала Сесилия, и никто не попытался возразить ей.

В том крике, который они слышали несколько минут назад, казалось, было прощание с самой жизнью. Все были уверены, что Сесилия права.

Через некоторое время на лестнице раздались шаги, и Элеонора спустилась в холл, серая от усталости. Сидевшие там подняли на нее взгляд, а Джо бросился к ней, считая, что ей понадобятся слова утешения.

— Мальчик, — ответила она на не прозвучавший вопрос. — Оба живы. Похоже, что все обошлось.

— О, благодарение Богу! — воскликнула Маргаритка и закрыла лицо руками.

Никто не произнес ни слова. Элеонора переводила взгляд с одного лица на другое, а когда увидела Джо, то обратилась к нему:

— Она страдала, Боже, как она страдала… Если бы я знала, что это обернется таким страданием…

Она замолчала. Но всем стало ясно, что она имела в виду замужество, к которому теперь не стала бы принуждать свою дочь.

— Вы не могли этого предугадать, — быстро ответил Джо. — Не надо себя казнить.

Но Элеонора все равно осознавала, как сильно провинилась перед дочерью. Вслух она ничего не говорила, не в состоянии признать, что Джо был прав. В первый и последний раз он принял ее в свои объятия, и она положила голову ему на плечо в надежде, что он снимет с ее хрупких плеч эту невыносимую тяжесть вины.

— Вы не могли знать, что все произойдет именно так, — повторил он.

Никто не посчитал их поведение странным или необычным.

Ребенка Изабеллы назвали Эдмундом. Его немедленно окрестили, хотя уже через несколько часов стало ясно, что он вырастет сильным мужчиной — мальчик родился крепким и здоровым. Спустя четыре дня Сесилия родила прекрасную девочку. Роды прошли очень быстро и легко. Ребенка нарекли Маргарет в честь бабушки, матери Сесилии. Маргаритка уже вскоре была на ногах, а Изабелла продолжала лежать прикованной к постели. Ее состояние по-прежнему оценивалось как тяжелое, боли не отпускали ее. Несколько дней Изабелла провела между жизнью и смертью.

Эзра прибыл в дом Элеоноры, чтобы справиться о здоровье жены. Узнав обо всех деталях, он всерьез обеспокоился. По поводу ребенка он выразил естественное в таком случае удовлетворение, что Бог даровал ему сына.

— Я думаю, что ей не стоит переезжать в Йорк, пока она не окрепнет. Мне кажется опасным перевозить ее из дома в дом, — сказал он.

— Вы хотите оставить здесь и ребенка? — спросила его Элеонора ледяным тоном.

Она посчитала, что его поспешное согласие с тем, что Морланды взяли на себя ответственность за его жену, выходило за рамки приличий.

— Да, я думаю, что так будет лучше всего. Мои слуги вряд ли в состоянии обеспечить ребенку должный уход. А у вас здесь все организовано. У вас есть детская и гувернантки… Пусть ребенок останется с матерью. Пока они оба не смогут перебраться домой.

Несмотря на присутствие в доме сразу двух малышей, эта осень не была счастливой, поскольку Изабелла все еще находилась в тяжелом состоянии. Она не покидала затемненных комнат наверху. Через две недели после родов Сесилии Джон Батлер внезапно заболел и скоропостижно скончался. Обходя складские помещения, он уколол палец на ноге, и у него началась гангрена. Еще до того, как они решили позвать хирурга, чтобы ампутировать ему ногу, заражение распространилось по всему организму и Джон Батлер умер.

Бедная Хелен была в полном смятении: она искренне любила своего мужа, который ни разу не упрекнул ее за то, что они были бездетны. Элеонора тоже погрузилась в траур, узнав в нем достойного человека еще во время войны. Все отзывались о Батлере только хорошо, и у каждого нашлось для него доброе слово. Казалось, он не обладал какими-то очевидными достоинствами и не достиг особенных высот, но он был несомненно добрым человеком, который умел собирать вокруг себя друзей, где бы ни появлялся. На его похоронах не потребовались услуги плакальщиков, ибо сотни людей в похоронной процессии проливали слезы и искренне выражали свою скорбь. Желающих проститься с покойным собралось так много, что все не поместились в церкви.

А затем Морланды получили шокирующую новость из Лондона. Оказалось, что король Эдуард тайно женился еще в мае. Он держал это в секрете до тех пор, пока милорд Уорвик не завел с ним разговор о партии, которую он подобрал ему во Франции. Только тогда король вынужден был признаться во всем. Уорвик был вне себя от ярости. Когда новость просочилась и стала достоянием общественности, народ тоже крайне неодобрительно воспринял ее. Женщина, которая заполучила их сиятельного короля, была на пять лет его старше, вдова, имевшая двух взрослых сыновей от первого брака и несметное количество бедных родственников. Звали избранницу короля леди Грей Горби.

Ее мать, бывшая герцогиня Бедфорд, считалась ведьмой. Ходили слухи, что она «присушила» каким-то колдовским зельем их красавца короля к своей овдовевшей дочери.

— Эти слухи кажутся мне обоснованными, — заявила Элеонора, когда впервые услышала эти вести. — Он мог получить любую, а в результате получил самую незавидную. Ее отец женился на богатой вдове, а сам был обыкновенным помещиком. У этой леди Грей шесть сестер и пять братьев и ни гроша за душой.

— Наверное, она очень красива, — предположил Эдуард.

— Какое значение имеет красота в браке короля? Что она может предложить ему в качестве приданого, кроме своих родственничков? У меня такое впечатление, что, когда дело доходит до женитьбы, королей поражает какой-то приступ безумия, если судить по их выбору. Посмотри, к чему привел брак бывшего короля Генриха. Помяни мое слово, эта Елизавета будет ничем не лучше. Король не должен жениться на той, кто ниже его по положению. Королева должна знать, как вести себя, а не напоминать жену мясоторговца.