«Если», 2009 № 07 - Журнал «Если»

— Данька, гони макет в атмосферу! — скомандовал Муртазин, не чувствуя ничего кроме стариковской боязливой усталости. — Всем спасибо, всем спать.

Утром его разбудила Лаша, распухающая от важных новостей.

— Вот! — жестом фокусника девушка сорвала покрывало с упаковочного ящика. — Доставили ночью, по приказу светлого раджи.

Витька, не веря глазам, коснулся пальцами гермошлема.

— Скафандр Юрия Гагарина, — похвасталась Лаша. — Точная копия. Обещали, что в рабочем состоянии.

— Принеси мне… чем вы это рисуете? — Муртазин взял ее за ладошку, украшенную тонким узором.

— Ага… а зачем?

Витька заклеил белым скотчем буквы «СССР» на шлеме и маркером наметил поверх:

— «Земля»! Так будет правильно.

Они едва уложились в срок!

Последние мартовские недели практически не спали, навалившись миром на доводку орбитальной капсулы. Саид один за другим жег маломощные двигатели на испытательном стенде. Шмустрый метался от компьютера до корабля, слепо натыкаясь на препятствия. Витька монтировал жизнеобеспечение, а Женька ползала по корпусу, проверяя изоляцию и качество сварки.

— Какой он маленький! — ужасалась Лаша, видимо представляя себя в этой ореховой скорлупке даже не в космосе, а посреди привычного океана.

— Меньше — не больше, — ворчал Роман.

В ночь перед стартом центр управления посетили светлый раджа и Гагарин. Раджа мирно заснул на троне, а космонавт долго бродил среди плотно смонтированного оборудования. Мечтательно улыбался, касаясь спящих приборов.

— Отдыхайте, Юра, — предложил серый от усталости Муртазин. — У вас завтра трудный день. А мы к утру будем вывозить и заправлять носитель.

— Завтра… До сих пор не могу поверить, — признался Гагарин. — Так хочется слетать еще хотя бы раз.

В пять утра Женька подняла носитель с закрепленной капсулой на стартовый стол и начала заправку.

— Что это?! — из последних сил озверел Витька, указывая на ярко-красный узор на белоснежной ракете. — Опять шаманство?

— Это название, — испугалась Лаша. — Мы с Женей решили…

— Переведи!

— Человек победивший, — тихо ответила девушка.

— Можно, — буркнул Муртазин.

Он ушел на берег и долго смотрел в спокойный мощный океан.

К полудню все собрались в ЦУПе. На троне спал привычный как предмет обстановки посол инопланетных цивилизаций. Данька суетился у приборов — наступил его день. Женька деловито раскладывала на столике коробочки с лекарствами.

— Да-да, Муртазин! — посмотрела она с вызовом. — Я старая больная женщина. У меня сердце, нервы и внуки.

— Женька ты, Женька, — вздохнул Муртазин.

— Юра на месте, — доложил Саид, железный человек. — Люк закрыт, носитель заправлен, все системы в норме. Ваш выход, товарищ генеральный!

Витька принял у него микрофон.

— Внимание! — сказал он на весь островной мир и прилегающие окрестности.

Остров напряженно слушал отсчет и Витькины команды. Притихли джунгли, и даже птицы, казалось, замерли в полете. Игла ракетоносителя с маленьким человеком на острие, куталась в испарениях. В этом мареве чудилось, что она дрожит в предвкушении рывка. Стоит, опираясь на удерживающие пилоны, и ждет только слова, чтобы сорваться в неприступное синее небо.

— Предварительная! — командовал Витька, поражаясь твердости собственного голоса.

Ракета дрогнула — или Витьке померещилось на огромном экране. Клубы пара обернулись вспышкой, из которой рванула жадная струя.

— Есть предварительная!

Муртазин всей шкурой чувствовал, что друзья рядом. Что ракета не подведет.

— Промежуточная!

— Есть промежуточная!

Земля ушла из-под ног, вернулась и забилась мелкой дрожью. Ракета встала на огонь, и держало ее только притяжение родной планеты. Но что такое притяжение для «Человека победившего»?

— Главная!

— Есть главная! — выкрикнул Данька.

Секунды растянулись до бесконечности. Замысловатая вязь медленно поползла по экрану — ракета поднималась, минуя камеру наблюдения.

— Ну, пожалуйста, милая, пожалуйста! — рыдала Лаша на родном языке, и все ее понимали.

— Есть контакт подъема! Есть отрыв! Поехали! — Данька охрип.

— Поехали! — взревел Саид.

— Поехали! — завопила Женька, срывая голос.

— Поехали! — оглушил джунгли Витька.

— Поехали! — последним засмеялся Гагарин, и Витька лишь теперь осознал, что никакая не икона, а молодой азартный парень лежит сейчас на многометровой пламенной струе. Лежит между небом и землей, и плевать ему на бессмертие, а нужно только сделать, вырвать, победить! Вытянуть не пламенем, так волей неподъемную махину туда, где небо черное и до звезд рукой подать.

— Десять секунд! — прохрипел Данька. — Телеметрия — норма.

— Спокойнее, ребята, спокойнее!

Куда там! Ракета уже превратилась в яркую звездочку на небосклоне, джунгли начали приходить в себя, а страсти в ЦУПе только накалялись. Не было станций слежения, не было спутников, и лишь ниточка телеметрии соединяла рвущую пространство ракету и беспомощных людей за приборами.

— Легли на траекторию, — сообщил Данька и встревожился. — Температура двигателя растет!

У Женьки затряслись губы, и она сжала их рукой.

— Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!.. — шептала зареванная Лаша.

— Десять секунд до разделения, — мертвым голосом доложил Шмустрый. — Температура критическая…

Метроном сломался. Витька следил за стрелкой, но она не двигалась, и вместе с ней остановилось сердце. Десять секунд, господи! Стрелка перекинулась, отсчитывая первую, и опять замерла.

Муртазин закрыл глаза, чтобы не видеть, как Женька кусает руку.

— Есть разделение! — выдохнул Данька. — Есть! Включился двигатель второй ступени…

— Ва-а-а!.. — железный человек Ромка Саидов сорвался в пляс, не то в лезгинку, не то в танец с саблями. — Ва-а-а, не подвел, любимый! Отработал, родной!..

Где-то далеко разом утихло пламя, гигантская труба носителя дрогнула, отбрасывая от себя крошечную капсулу, и лениво завалилась вбок, в сторону облаков и океана.

— Юра, как ты? — всхлипнула Женька, забыв все правила и наставления.

— Лечу! — прорвался сквозь помехи голос полный восторга и ужаса, какой только и бывает у людей, умеющих летать.

— Двадцать секунд до выхода на расчетную орбиту! Телеметрия — норма!

— Десять секунд! Норма!

— Выход… Нет телеметрии!

Писк радиомаяка оборвался. Шмустрый вскочил, заметался пальцами по кнопкам.