Дом неистовых клятв - Оливия Вильденштейн

class="p">— Я тоже знаю, где пал твой ворон, Морргот. Я был там, когда ты, мать твою, вылетел вперёд, и в тебя попала стрела. И это было, мать твою, глупо.

Я моргаю, глядя на них двоих.

Мой отец взмахивает своей огромной рукой.

— Это было глупо, потому что гигантский кусок обсидиана угодил бы в заросли кораллов, а не пролетел мимо них, как твоя крохотная железная птичка.

Если бы я так не нервничала, я бы улыбнулась, услышав, как мой отец назвал Лора крохотным, но мои щёки только и могут что втягивать и выдувать изо рта воздух. Я ещё даже не успела войти в воду, а уже задыхаюсь. Мне надо успокоиться.

«Мы не будем этого делать».

Глубокий вдох. Глубокий выдох.

«Мы это сделаем».

«Ты только посмотри на себя».

«Это ты посмотри на себя».

«Фэллон», — рычит он.

«Пошли, достанем твою крохотную птичку, Лор».

Мой подкол заставляет его замедлиться.

«Надо было позволить той стреле попасть в твоего отца. Тогда его чувство юмора не передалось бы тебе».

Я прерываю свою дыхательную гимнастику и широко улыбаюсь.

Кахол хмурится, увидев мою улыбку, а затем качает головой и выуживает что-то из кармана своих штанов.

— Вот.

Он протягивает мне кожаный ремешок, на котором болтается ракушка.

— Твоя мать носила такую на шее, чтобы в случае чего протыкать ею палец.

Я смотрю на его подарок, а затем быстро собираю волосы, чтобы он мог надеть медальон мне на шею. Он затягивает узелок, и ракушка оказывается во впадинке между моими ключицами.

— Спасибо, dádhi.

Отец фыркает.

— Это не железный клинок.

Похоже, мой отец не знает, как реагировать на благодарность.

— Готова? — спрашивает он, не сводя с ракушки своих хмурых глаз.

Я провожу руками по чёрному боди, которое надето на мне по такому случаю, после чего кладу ладонь на остроконечную раковину и киваю.

— Я готова.

Но готова ли?

ГЛАВА 55

Как только огненно-розовая чешуя разрезает беспокойную поверхность моря, освещенного лучами заката, моему сердцу становится чуть спокойнее. Эти воды, может быть, и кишат патрульными фейри, но когда рядом со мной моя мать, а также отец с Лором, я ничего не боюсь.

Несмотря на то, что я не верю в фейских богов, я верю в Котёл.

— Ты создал воронов, пожалуйста, не надо их уничтожать, — бормочу я порывам ветра, которые врезаются в море и наполняют всё ещё тёмный воздух солёным привкусом.

Благодаря времени суток и созданному Лором шквалистому ветру, который сотрясает лес, даже чистокровки не смогут заметить нашу маленькую компанию. Как только мой отец подлетает поближе к поверхности моря, сопровождающие нас вороны, которые прилетели с нами из Монтелюса, взмывают в затянутое облаками небо и исчезают в плотной белой пелене.

Вот и всё. Моя голова начинает идти кругом от воодушевления, а желудок сжимается от нервов. И от вина. Боги, мне не надо было столько пить. Пытаясь удержать в себе жидкость, которая плещется сейчас в моём желудке, я прокалываю три пальца ракушкой и провожу ими по своей шее так, как учил меня Юстус.

Лор, который не сказал ни слова за время нашего двухчасового путешествия, следит за движением моих пальцев.

«Как долго протянут твои кровавые жабры?»

«Достаточно долго, так как я из рода Мириам».

Его настроение портится при упоминании Мириам. Представляю, каким будет их воссоединение…

«Лор, как только я почувствую, что действие заклинания заканчивается, я всплыву на поверхность и заново их нарисую».

«К тому времени поверхность будет усеяна этими долбаными фейри».

Он явно не имеет в виду, что вода будет в буквальном смысле усеяна их телами, но у меня перед глазами всё равно появляется кровавое море, по которому плывут обезглавленные фейри.

К счастью, мой отец каркает, положив конец моим жутким мыслям. Этот звук также заставляет Минимуса высунуть его… её рог из воды.

«Минимус — твоя мать. Твоя. Мать. Фэллон. Это она. И, по сути, она даже не морской змей».

«Она именно змей, и никак иначе», — шепчет тихий голосок у меня в голове.

Я заглушаю его, так как пессимизм это не мой стиль, и продолжаю неотрывно смотреть в её огромные глаза цвета оникса.

Мой отец приземляется и складывает крылья. Несмотря на то, что мне не нужно задерживать дыхание, я инстинктивно набираю побольше воздуха. Моя мать ныряет, а затем появляется мгновение спустя рядом с моим отцом.

Подобно тому, как я спешивалась с Ропота, я перекидываю ногу через спину отца и соскальзываю вниз. Вода, которая касается моей замёрзшей кожи, оказывается на удивление тёплой.

Пока я плыву в сторону ожидающего меня змея, отец превращается в дым и погружается в воду. Поскольку он недолго может оставаться в этом обличье, он совсем скоро превращается в ворона и взлетает вверх, точно пробка, чем сотрясает жидкую поверхность воды, тёмную, точно чернила.

«Как только ты снова станешь цельным, я требую солнечных дней, Лор».

Его тени окутывают меня.

«Как только я снова стану цельным, я отзову облака и поджарю своё королевство до хрустящей корочки. Любое твоё желание — для меня закон».

Я уже готова изменить своё желание и попросить его поджарить Люс вне зависимости от итога сегодняшнего дня, но это выдаст мои сомнения, а я решила бороться с любыми сомнениями.

Моя мать прижимается головой к моей шее и нюхает меня. А затем вытягивает язык и облизывает мою кожу.

Ой! Неужели кровь не впиталась?

Я погружаю голову под воду, и когда чувствую, как воздух проникает под кожу в том месте, где она облизала меня, напряжение в моей груди ослабевает.

Змей опускает нос в воду и проводит языком по надрезанным подушечкам моих пальцев. От неё не укрывается ни одна рана.

Пока её волшебная слюна затягивает мои крошечные ранки, мои мысли наполняются образами разноцветных существ, которые плавают вдоль широких каналов, напоминающих проспекты Тарекуори и окруженных коралловыми рифами, сверкающими так, словно они инкрустированы драгоценными камнями. А затем я замечаю белую мраморную статую. Несмотря на то, что я лишь раз видела мать Данте вблизи — в тот день, когда Данте выпускался из Скола Куори — я тут же узнаю её в этом мраморном образе.

Видение исчезает, и я снова оказываюсь в беспокойных волнах, в которых сверкают лишь чешуйки моей матери, а также клюв и когти моего отца.

«Вот, где я пал. Покажи Дайе».

Вспомнив, что рассказывал мне Лор об умении шаббианцев мысленно общаться со своими змеями, я обхватываю ладонями её огромную голову и так пристально